Мера Наказания (СИ)

Annotation

современная проза

Капитанов Владислав Станиславович

Капитанов Владислав Станиславович

Мера Наказания

МЕРА НАКАЗАНИЯ

Смеется...

- Братушка, ты ли это!? Еханая хрень!!! - Венька срывается и рвется обниматься. В ответ Гога щарится во весь свой кривой рот оставшимися в нем редкими зубами.

- Бляха-муха, Малой, в натуре! - кривой рот Гоги также выражает свой восторг Веньке. Вот и встретились. Откинулся два дня назад, добирался-мотался электричками и попутками, зайцем-автостопом. Сэкономил бабла на целых пятьсот государственных рублей, выделенных на дорогу. В натуре волю не узнать. Семь лет как не бывало. Солнце такое же, лужи те же, асфальт на улицах еще больше по кускам. Но что-то все-таки не так. В жизни не так. Только пока непонятно - что не так. Встречу нужно отметить. Непременно отметить. Вот так прямо с электрички.

- Как жопой чуял, пойду, думаю, тусану на вокзал, авось пацанов каких-либо встречу, - захлебывается Венька, - сообразим что, а тут ты! Охереть! - и пытается успеть за быстро шагающим по весенней улице Гогой.

Гога, слушая восторженный Венькин треп, вдруг ощущает в себе ранее незнакомую ему важность себя для другого человека, и от этого его высохшая сутулая фигура вдруг в один миг расправляется. Какие-то оттенки былой красоты и стройности мелькают в ней.

- Забухаем? - стараясь растягивать слова на блатной манер, вальяжно предлагает Гога. Чувство важности и собственной значимости для Веньки начинают переполнять его, как первую траву апрельское солнце, - волю нужно отметить. Айда ко мне.

- Айда, давай, - соглашается Венька, не решаясь уточнить, куда это "ко мне". Он живет рядом. Он знает, что в этом "ко мне" уже давно живут другие люди. Семь лет как не бывало. Но не решается уточнить.

В ларьке два пузыря самой дешевой, сойдет.

- Не пил-то охереть сколько. Там чефир только с бродягами, но это другое. Да дул несколько раз, - важно рассказывает Гога, засовывая приобретенный алкоголь за пазуху обвисшего пальто. Словно с чужого плеча и не по сезону. Тогда, помнится ему, был февраль. А значит, семь лет и два месяца. Слово "дул" почему-то неприятно отзывается в нем. И Гога морщится. Знал бы ты, как я там "дул". Блядь...

- А где брали то? - удивляется-восторгается Венька.

- Ты что в натуре! - растопыривает руки Гога, делая пальцами "козу", отчего исчезает неприятное слово "дул" и вновь появляется значимость, - Там своя житуха. Нормальным пацанам нормуль живется. Посылочки слали братухи, начки ныкали, да вертухаям заказывали!

- Охереть! - вновь выражает свой восторг Венька и чувствует, что счастлив. Вот так просто идти и слушать Гогу. Он почти как отец. Свои собственные проблемы прячутся внутри и затихают. Из-за движения Гогиных рук полы пальто его распахиваются, и только что приобретенный ценный продукт падает в грязь. Хорошо, что не на асфальт. Цел. Гога громко ругается. Отчего шарахаются мимо проходящие прохожие. Поднимает, вытирает от грязи об пальто. И вновь за пазуху. Как хотелось ему и самому спрятаться у кого-нибудь за пазухой. Целых семь лет. И два месяца.

- Бля, сеструхе забыл, - вдруг вспоминает он о сестре. Лезет в карманы, аккуратно, чтобы вновь не уронить. Пересчитывает оставшуюся сдачу. Сто семьдесят четыре. И уточняет:

- Сеструхе гостинец.

- Ага, - соглашается Венька.

Они не возвращаются в ларек. Ведь на пути супермаркет. Блестит-сияет. Вспоминает Гога, что раньше здесь был пустырь. А теперь такая громадина. Сквозь стекло многочисленные прилавки с продуктами манят и завораживают. Что-то вновь начинает ломаться в нем, и становится страшно.

- Ты это, сам сгоняй, покурю пока, - командует Гога Веньке, прогоняя собственный страх. Отпускает.

- А взять то что? - услужливо интересуется Венька.

- Ну, это, торт, наверно какой, - Гога и сам не знает, что взять сестре в качестве гостинца и говорит первое, что приходит на ум.

- А какой? - не унимается Венька. Он не помнит вкуса тортов. Это было неверное в детстве. И не разбирается в них.

- Малой, в натуре, ты на воле был или я, - злится в ответ и Гога. Он также, как и Венька не знаток в этом вопросе, - иди возьми что-нибудь. Пачку "Явы" еще, курнуть.

- Ага, - безропотно соглашается Венька и бежит в супермаркет. Ему вовсе не хочется злить Гогу. Ведь он почти как отец. Через десять минут возвращается с коробкой в руках.

- "Причуда" - вафельный, - поясняет.

- Мудило, на хера ты его купил? Дятел вафельный! - неожиданно взрывается Гога, - На хера?

- Ты же сам, ты это сам же сказал, возьми, какой хочешь...- оправдывается Венька, испугавшись непонятной ему агрессии Гоги. Гога бьет ногой по попавшейся по пути урне. Урна тоже боится и отзывается Гоге испуганным Венькиным звоном.

- Ты знаешь, что такое вафля, а? Ты знаешь? А? - трясется Гога, - принес бы ты его в хату, там тебя бы и опустили за раз. Дятла. По кругу. Один раз в натуре, помню, чмошник один, просто слово неосторожно обронил, что вафли любит с чаем, так всей хатой его потом угощали. Понял? А?

- И ты тоже? - охает-спрашивает Венька.

- А я что. С пацанами наравне. Баб там нету, - рычит-смеется Гога, видя Венькин испуг. Но вдруг ему самому хочется плакать. Скрипит редкими зубами, сдерживается, успокаивается. - Ты это, аккуратней в следующий раз.

- Хорошо, - соглашается Венька, - а вообще торт же не нам, а сеструхе твоей.

- Лады, прощаю, - Гога вновь смеется - сеструхе по вафлюхе, а?

- По вафлюхе! - подхватывает Венька. Ему не хочется ничего рассказывать Гоге о сеструхе. Он теперь уже боится злить его. Словно отца плохой отметкой в школе. "Как здорово, забухаем щас, все расскажет, как там", - одновременно думает Венька и восхищается Гогой, - "в натуре, блатным был. Хату строил. Верняк".

Чрез пятнадцать минут Гоге и самому становится все известно.

- Вы кто? - через полуоткрытую входную дверь удивленно таращится на них незнакомая Гоге женщина в полупрозрачном домашнем халате. И своим видом приводит Гогу и в бешенство, и в замешательство.

- А ты кто? - рычит Гога, - Я вообще живу здесь. Где Светка?

- Светка? - еще больше удивляется средних лет женщина, - какая Светка? - и добавляет: - Вы что-то перепутали, вообще-то здесь живем мы, здесь нет никакой Светы.

- Мы? - мычит Гога, теперь он растерян. А Венька жмется к подъездной стене. Он вновь испуган. Нужно было все-таки самому все рассказать.

- Люда, там кто? - доносится голос из квартиры, затем в проеме двери появляется двухметровый обладатель этого голоса, окидывает непрошенных гостей угрожающим взглядом, и продолжает: - что надо? Ну-ка валите отсюда, бомжи. Жратвы для Вас нет.

Дверь свистит-захлопывается, и уже изнутри квартиры до непрошенных гостей доносится: "Сколько раз говорил, не открывай незнакомым. Глазок на что?"

На улице Гога бьет Веньку в скулу коротким, злым и хлестким ударом. Как били его. Затем еще. Другой рукой придерживает полы пальто. Потом добавляет в бок ногой. И начинает задыхаться от такой физической нагрузки. Ему тяжело. Здоровье ни к черту. Оно осталось там, за решеткой.

- За что? - скулит Венька, закрывается руками.

- Ты знал, сука? Да? Знал? - кричит Гога и вновь пугает своим криком редких прохожих. Веньке хочется соврать, но что-то мешает. Он же словно отец. Он узнает, не поверит и будет еще хуже. Венька живет в соседнем доме, окна напротив, и, конечно- же, должен был знать.

- Да, знал, но боялся, не хотел тебя расстраивать, - канючит Венька, смотрит на Гогу испуганным и преданным взглядом. Чувство нужности и значимости опять дает о себе знать. И Гога смягчается.