Полигон (СИ)

Annotation

Анин Александр Николаевич

Анин Александр Николаевич

Полигон

ПОЛИГОН Роман Александр Анин

Часть первая

1

Оттепель наступила не по срокам рано: был только конец февраля, когда зима разжала на время свои ледяные щупальца, уступив место теплым ясным денечкам. И хоть потепление это было преждевременное, не весеннее еще, а выходило по пословице "Весна днем красна": по утрам дворники посыпáли солью разбросанные кое-где по асфальту зеркальца замерзшей талой воды, а к полудню солнце начинало припекать так усердно - впору загорать. Под напором солнечных лучей сугробы стали похожи на горбушки хлеба, исклеванные гигантскими прожорливыми птицами. Задорно зазвенели голоса ребятни, разом высыпавшей на улицу с велосипедами, роликовыми коньками, досками и прочими орудиями детского активного досуга.

Только все в природе имеет свое место и свое время. После недолгого солнечного буйства недогулявшая зима снова включила свой морозильный агрегат. Холодный северный ветер нагнал свинцовых туч - и как будто не было тепла. Снова снег, снова стужа... По ночам слышны были громкие сухие хлопки. Это мороз ломал кости деревьям, принявшим временное потепление за настоящую весну и уже пустившим по своим жилам кровь Земли. Застывая, кровь рвала стволы, и звуки этого костолома были похожи на стоны поверивших в оттепель и жестоко обманутых живых существ.

Но, побесновавшись немного, зима стала выдыхаться, на этот раз уже бесповоротно. Задул напористый вешник, сугробы осели, потемнели, превратились в маленькие островки на жухлой еще, но уже начинавшей кое-где оживать прошлогодней траве. Почки на вербе набухли, напряглись, готовые в назначенный час выполнить свою ежегодную миссию: протрубить об окончательном повороте на лето.

* * *

...В ожидании разрешающего знака светофора Виктор стоял на краю тротуара и наблюдал за стаей воробьев, облепивших куст боярышника. Воробьев было много, места на ветках всем не хватало, и они устроили настоящую потасовку из-за каждого мало-мальски пригодного для посадки участка. Потасовка эта сопровождалась страшным ором. "Ну прямо как первоклашки на перемене", - весело подумал Виктор.

Загорелся зеленый, и он шагнул на зебру, но успел сделать лишь несколько шагов. Ухо резанул характерный визг пытающегося укротить бешеную скорость автомобиля. Словно выпущенная из пращи, оставляя на асфальте жирные черные полосы, на перекресток вылетела "шестерка", развернулась почти на три четверти оборота и замерла на переходе. Боковым зрением Виктор успел заметить, как сбоку на него надвигается что-то большое и темное, и, действуя почти бессознательно, подчиняясь одному лишь инстинкту самосохранения, рванулся вперед, пытаясь увернуться от удара. И ему это почти удалось. Но на излете машина задним бампером все же задела его ногу. Потеряв равновесие, он упал.

"А вот это уже совсем некстати", - с досадой подумал Виктор, вставая и потирая ушибленное место.

Из автомобиля вышел одетый в спортивный костюм коротко подстриженный мужчина крепкого телосложения, обошел машину, присел на корточки у заднего бампера и стал что-то разглядывать на нем, покачивая его и постукивая по нему кулаком.

Оценив обстановку, Виктор решил, что самым лучшим сейчас для него будет - поскорее ретироваться, и направился было к тротуару, но тут услышал резкую, требовательную трель милицейского свистка. К переходу неспешным, размеренным шагом терминатора приближался невесть откуда взявшийся гаишник. Увидев, что Виктор пытается покинуть место происшествия, блюститель порядка властным движением жезла остановил его, после чего направился к автомобилю. Мужчина в спортивном костюме поспешил вернуться в машину. Гаишник подошел к "шестерке", посмотрел на номера и встал сбоку, со стороны водителя.

Двери машины продолжали оставаться закрытыми. Густо тонированные стекла не позволяли разглядеть лиц пассажиров и угадать их намерения, однако, судя по затянувшейся паузе, они не спешили вступать в контакт с блюстителем порядка. Наконец стекло задней двери приоткрылось, и в образовавшуюся щель просунулась рука с документом-книжечкой красного цвета.

Гаишник приложил руку к козырьку, представился и, едва взглянув на документ, вернул его водителю, еще раз отдал честь, "шестерка" вырулила и, стремительно набирая скорость, умчалась.

- Что ж вы так?.. - подходя к Виктору, снисходительно-укоризненным тоном произнес гаишник. - Надо быть повнимательнее на дороге. - Помолчав немного, он переменил тон и уже с деланным участием поинтересовался. - С вами все в порядке? Ушибы есть?

- Нет...кажется, - неуверенно произнес Виктор.

- Претензии к водителю имеются?.. - снова спросил гаишник, всем своим видом показывая желание побыстрей свернуть разговор.

- Нет... Претензий нет, - с трудом сдерживая нарастающее раздражение, отрезал Виктор.

- Ну, тогда всего доброго... В другой раз будьте поосторожней.

"В другой раз я сказал бы тебе, кто на пешеходном переходе должен быть осторожным", - зло подумал Виктор.

Он осмотрел себя, потер рукавом испачканные места своего парадно-повседневного костюма и, припадая на ушибленную ногу, двинулся по направлению к остановке.

"Черт с вами", - ругался он про себя, заходя в автобус и продолжая переживать случившееся. В конце концов, такая развязка сейчас устраивала его лучше, чем разбор происшествия с составлением протокола, окажись в машине законопослушные пассажиры, а гаишник - принципиальным. Любая задержка сейчас была ему крайне нежелательна: через полчаса он должен быть у Первого секретаря ЦК ВЛКСМ, с которым они потом должны отправиться на Старую площадь.

2

Когда Виктор вошел в приемную Журковского, там уже находились двое молодых мужчин примерно его возраста. Он прошел на свободное место, сел и осмотрелся.

Один из посетителей сидел на стуле, скрестив руки на груди и глядя в одну точку на полу перед собой. Поза и выражение лица выдавали в нем человека независимого характера и в приемных высоких начальников не новичка. Мысленно Виктор прозвал его премьер-министром.

Другой посетитель, несколько полноватый для своего возраста румяный здоровяк, которого Виктор про себя прозвал ботаником за академичный и одновременно моложавый вид, расположился на диване. Это давало повод предположить, что он здесь - впервые, поскольку всякого, кто решил пристроиться на этом элементе интерьера, назвать сидящим можно было с большой натяжкой. Если он и сидел, то сидел на корточках, так как из-за необыкновенной мягкости дивана проваливался почти до самого пола. Долго находиться в такой позе было утомительно. А еще неудобно было вставать. Бывалые посетители знали это и старались пристроиться на стульях.

По всему было видно, что из-за нелепости своей позы "ботаник" чувствовал себя неловко: беспрестанно ерзал, пытаясь найти удобное положение своему телу, и часто посматривал на часы, с нетерпением ожидая вызова, а с ним - и прекращения своих страданий.

Секретарша Сашенька с отстраненно-доброжелательной маской на лице перебирала бумаги и раскладывала их по папкам. Изредка она бросала взгляд на посетителей, как бы желая убедиться, что никто из них не пытается прорваться в кабинет без приглашения.

В приемную вошел секретарь ЦК комсомола Истцов, поздоровался, отдельно кивком головы поприветствовал Виктора и встал у стены по стойке "смирно". Сашенька нажала кнопку громкой связи и сказала: