Американская ария князя Игоря

— Ну, — потянулась в кресле Катя, — тебе-то уж я могу рассказать. Не самые дальние люди теперь, как ни крути.

— Расскажи, мне интересно.

— Да были, были, — призналась Катя. — Штуки три. Все три надоели максимум за месяц — хуже горькой редьки. Причем если двое, когда я сказала, что хватит с меня, укатились довольно шустро и потом никак не проявлялись, то третий устроил истерику, а потом доставал меня полгода, не меньше. А у нас, как на грех, еще и знакомых было немало общих — он и их всех достал рассказами о своей суровой доле и о неземной любви к русской Наташе, которая его бросила.

— Почему Наташе-то?

— Стереотип, — объяснила Катя. — Раз русская — значит, Наташа. Первые-то два меня честно называли «Аксьяна», а этот — только Наташей. Но он вообще оказался совсем тупой.

— Понятно, — сказал Сергей. — Ну, видишь, я начинаю о тебе что-то узнавать. А то странно — я же о тебе ничего не знаю.

— Что тут странного? — удивилась Катя. — Мы познакомились-то три дня назад. И я о тебе ничего не знаю.

— Хочешь узнать?

— Нет, — честно ответила Катя. — Зачем? Нам пока и так хорошо. Вываливать друг другу всю свою жизнь — какой смысл?

— А в чем тогда смысл?

— Смысл в том, — объяснила Катя, — чтобы все узнавать постепенно. Как луковицу чистишь. Чтобы слои слезали не разом, а в процессе. Вот так будет значительно правильнее.

— Как скажешь, — согласился Сергей. — Тем более что всю мою жизнь тебе наверняка расскажет Игорь. Он всем рассказывает всю мою жизнь. Выставляя меня в как можно более смешном свете.

— Ой, — сказала Катя и вдруг заулыбалась. — Так это, значит, он мне про тебя рассказывал, когда мы через Интернет общались?

— Блин, я так и знал, — расстроился Сергей.

— Да ладно тебе, — успокоила его Катя. — Оно, конечно, звучало весело, но было понятно, что он за тебя переживает. Зато на жену твою бывшую он очень ругался — как ее, Алена?

— Алла.

— Да, точно, Алла. Вот ее он в каком только свете не выставлял.

— Это да, у них взаимоотношения как-то сразу не сложились.

Тем временем дождь прекратился, небо стало потихоньку очищаться от туч и океан у берегов временами даже начал проблескивать радостным голубым оттенком.

— Слушай, а давай вдвоем сфотографируемся у океана? — предложила Катя. — Мне хочется, чтобы у меня остались с тобой совместные фотографии. А то мало ли что…

— А что мало ли? — встревожился Сергей.

— Да что угодно, — сказала Катя. — Давай сначала сделаем фотографии, а потом посмотрим, что там и как.

— Ну давай, я только за, — сказал Сергей, припарковывая машину на небольшой площадке у обрыва.

Катя посмотрела назад. Игорь с Кирой по-прежнему крепко спали.

— Кто нас будет фотографировать? — спросила она Сергея.

— Игорь, разумеется, — ответил Сергей. — Сейчас разбудим. Хотя это, конечно, чревато. Игорь не любит, когда его резко будят.

— А как он любит?

— Когда его будят поцелуем в ушко.

— Ой, — испугалась Катя. — Ты его вообще часто в ушко целовал?

— Ни разу, — твердо ответил Сергей. — Даже когда мы в студенчестве спали на одной постели. Впрочем, на той же постели спали еще две девушки, но это мы были молодые, горячие и беспостельные.

— Все это очень мило, — сказала Катя, — но я так и не поняла, кто должен его целовать в ушко.

— Обойдется, — твердо сказал Сергей, повернулся назад и нежным голосом прогугукал:

— Просыпон. Просыпон. Игоречек, просыпон.

— Я тебе сейчас дам просыпон, — пробормотал Игорь, не открывая глаз. — Что за дела вообще? Спи давай.

— Ну Игги, ну проснись, — заканючил Сергей.

— Кирик, — пробормотал Игорь, — а ты куда смотришь? Меня тут будят злые люди. Надо с ними что-то сделать.

— Аф, аф, — смешно пролаяла Кира, также не открывая глаз.

Тут Сергей решил прибегнуть к радикальному средству и коротко бибикнул гудком машины.

Игорь мгновенно раскрыл глаза. Взгляд его был тяжел и не предвещал ничего хорошего ни Сергею, ни гудку, ни автомобилю, ни всему живому в радиусе километра вокруг.

— Игорь, это я попросила, — быстро сказала Катя. — Серега тебя будить не хотел.

— А ты чего хотела? — мрачно сказал Игорь, прижимая к себе Киру.

— Мы хотели сфотографироваться у океана, — объяснила Катя. — Смотри — распогодилось, а тут еще площадочка подвернулась. Самое милое дело.

— Фотографироваться, — горько сказал Игорь. — Вдвоем. На фоне природы. Какая пошлятина! Ладно бы еще хотели просто сфотографировать красивый кусочек океана — за это я бы даже, наверное, простил такую жестокую побудку.

— На черта мне фотка океана? — спросила Катя. — Игорь, мне грустно тебе это рассказывать, но Америку всякие океаны омывают со всех сторон. Так что у меня его фоток — хоть залейся.

— Да уж, особенно твою Миннесоту они омывают, — не удержался Игорь. — Аж пять штук.

— Миннесоту они не омывают, — согласилась Катя, — но фотографий у меня все равно полно. Потом, на океан я предпочитаю любоваться вживую.

— А на Серегу — на фотографиях? — полюбопытствовал Игорь.

— Ты был прав, — сказала Катя Сергею. — Этого гада надо было будить только поцелуем в ушко. Или огнеметом.

— Правильно, поцелуем в ушко, только так, — согласился Игорь.

Кира открыла глаза и поцеловала Игоря в ушко.

— Вот, — удовлетворенно сказал тот. — Вот именно так и только так меня надо будить. Учитесь все.

— Обойдешься, — хором ответили Катя с Сергеем.

— Ладно, — потянулся Игорь. — Раз вы меня все равно разбудили, пошли к океану — будете нас с Кирой фотографировать. Я хочу, чтобы у нас была фотография на фоне океана.

— Ничего себе, — возмутилась Катя. — Сам же только что говорил, что фотографироваться вдвоем на фоне чего-то там — это пошло.

— Да как ты можешь сравнивать? — удивился Игорь. — Одно дело — когда вы с Серегой своими физиономиями портите пейзаж. А другое — когда мое мужественное лицо запечатлевают для истории. Разницу не ощущаешь?

— Понесло коня на скачки, — сказал Сергей, вылезая из машины. — Я-то все думаю — что-то давно Игоречка на манию величия не пробивало. Прям даже стал как-то волноваться.

— Да и я думаю — что-то давно меня на объективную оценку моей личности в истории не пробивало, — согласился Игорь, также выползая наружу. — Небось, думаю, Серега волнуется.

— Судя по всему, — заметила Катя, увлекая Сергея к краю площадки, — поводов для волнений уже нет, так что пускай Игорь в наказание теперь нас и фотографирует.

— Да запросто, — согласился Игорь, нажимая на фотоаппарате кнопку включения. — Только чего вы так скучно встали-то? Как можно снимать, когда вы торчите дубы дубами?

— А что ты предлагаешь? — спросил Сергей.

— Ну, сделайте какую-нибудь инсталляцию, — предложил Игорь. — Пускай, например, Катя типа как падает с обрыва, а ты ее типа как ловишь. Вот это уже эффектно, это уже будет что вспомнить. Если ты ее, конечно, все-таки поймаешь.

— Ты снимай давай, — невозмутимо сказал Сергей. — Надоело уже тут торчать.

Игорь сделал пару кадров, посмотрел их на дисплее аппарата и скривился.

— Ну, — сказал он, — я же говорил. Скукотища. Ладно, давайте нас теперь снимайте.

Игорь отдал фотоаппарат Сергею, подвел Киру к обрыву, обнял ее — и они застыли практически в точно такой же позе, как и предыдущая парочка.

— И где обещанная инсталляция? — поинтересовался Сергей, фотографируя. — Почему никто не падает с обрыва?

— А нам и без обрыва есть что вспомнить, — нагло ответил Игорь, слегка меняя позу.

После сеанса фотографирования Игорь сел за руль, и машина покатила дальше по первому хайвею.

Ехали они так до вечера, остановившись в дороге только один раз, чтобы перекусить.

Где-то к десяти, когда уже стало темнеть, поток машин на шоссе заметно изменился. Все чаще и чаще стали попадаться навороченные спортивные тачки, которые с легкостью обгоняли их «Монтеро» и быстро скрывались в серой дали.

— А чего это они так несутся-то? — недоуменно спросил Игорь. — Мы тут, можно сказать, четко соблюдаем скоростной режим, а эти ездят как хотят. Нужно срочно настучать в полис.