Партизаны. Судный день.

— Халло? — послышалось из динамиков. — Александир?

— Это кто говорит? — спросил Кипелов.

Александр поднес ко рту обломок телефонной трубки.

— Как слышишь меня, Салливан? Прием.

Генерал повернулся к комбату.

— Какой еще Салливан?

Юрий пришел командиру на помощь.

— Дежурный по центру стратегического планирования Пентагона, — торжественно произнес он.

— Кто?!! — выкрикнули все три офицера с невероятной синхронностью.

Юрий несколько сбавил тон.

— Дежурный. Из Пентагона.

Генерал Кипелов собрался было высказать то, что он думает по этому поводу, но не успел.

— Александир, — откликнулся американец, — я слышать тебя хорошо. Ты обещать, будет гость.

— Есть гость, Стив, — ответил Котов. — Генерал-майор Кипелов из Петербурга.

— Какое право вы имеете называть ему мое имя?! — возмутился Юрий Борисович. — Вы понимаете, рядовой, что вы делаете?

— Я радоваться, — сообщил американец, даже не догадываясь, какая буря бушует сейчас на противоположном конце линии связи. — Сейчас говорить мой шеф, бригадный генерал Кларк.

— Оба-на… — растерялся комбат.

Из динамика послышался другой голос, странным образом похожий на голос генерала Кипелова. Очевидно, у всех генералов мира есть между собой нечто общее.

— General Kipeloff? Nice to hear you.

— Я есть переводить, — подключился майор Салливан. — Генерал Кларк радоваться вы.

— Здравия желаю, — ответил совершенно растерявшийся Юрий Борисович.

— General, I wish you a happy Birthday.

— Генерал поздравлять ваш гость бесдей. Вы слышать? — спросил Салливан.

— Слышать, — подтвердил Александр.

— Good luck, general Kipeloff, — продолжил Кларк. — I hope… What is it in Russian, Sullivan? [22]

— «Напитьсья стелка», general, — подсказал Салливан. — «Желать ты».

— Йа шелать ты напицца стелка, — произнес генерал Кларк, ужасно коверкая слова. — Ти понимать?

— Понимать… — вынужденно подал голос Кипелов, поскольку на этот раз обращались конкретно к нему.

— USA and Russia — friendship, — сформулировал принципы стратегического партнерства Кларк. — Yes? [23]

— В принципе, ее, — согласился Юрий Борисович, хотя в действительности ставил этот лозунг под сомнение.

— О…key, — одобрил его политическую сознательность американец. — And now… [24]

Из динамиков неожиданно донеслось нестройное пение двух голосов:

— Happy Birthday to you! Happy Birthday to you! Happy Birthday, general Kipeloff! Happy Birthday to you! [25]

Затем пение стихло, и майор Салливан сказал:

— Други? Мы уходить. Связь есть дорогой. Мани-мани. Бай!

— Бай, Стив! — попрощался Александр. Отключившись, он повернулся к Кипелову и спросил: — Ну как, товарищ генерал?

Сказать, что все остальные ожидали ответа с неменьшим вниманием, — значит, ничего не сказать. Если бы в помещение вдруг влетела муха — это услышали бы все.

«Или расстрел — или орден, — подумал майор Терентьев. — Другого не дано».

Наконец генерал пришел в себя.

— Синицын… — сказал он.

— Да? — тревожно откликнулся Юрий.

— У тебя там еще настойка осталась?

— Конечно.

— Неси.

— С удовольствием! — обрадовался Юрий, поняв, что гроза прошла стороной. — Только зачем же сюда? Идемте в столовую. Там у нас как раз и обед готов. Как, Юрий Борисович?

— Пойдем, — кивнул генерал. — Не повредит.

Покинув «пункт связи», все молча проследовали к столовой. Кипелов явно не отошел еще от общения с представителями Пентагона, остальные просто не решались нарушить тишину.

Когда группа подошла к домику, Синицын забежал вперед и распахнул дверь.

— Прошу. Товарищ генерал, товарищи офицеры…

Как только гости переступили порог, под сводами столовой грянули бравурные звуки «Прощания славянки». Товарищ генерал и товарищи офицеры остановились в дверях и смотрели на открывшуюся им картину.

Центральное место в помещении занимал стол, ломившийся от яств, приготовленных из экологически чистых продуктов. Перед столом в вечерних туалетах все того же неизменного цвета хаки стояли Олеся, Алена и Марья. Экстравагантный стиль нарядов выдавал руку умелой деревенской мастерицы. Марья, возглавлявшая триаду моделей, держала в руках хлеб-соль.

— Это что же, мы и женщин призвали? — удивился генерал.

— Никак нет. Лица гражданского персонала, — пояснил Юрий.

— Но какие лица! — не удержался майор Терентьев.

Марья подошла к генералу и протянула ему хлеб-соль, находящийся в крайне опасной близости от ее полуоткрытой груди.

— Добро пожаловать, товарищ генерал.

— Благодарю.

Юрий Борисович, верный ценитель женской красоты, отломил кусочек от каравая. Причем не спереди, а сзади. Процедура доставила ему такое удовольствие, что Кипелов, обмакнув кусок хлеба в соль, не глядя, протянул его за спину. Лобанов, которому хлебный мякиш чуть не угодил в глаз, схватил его и передал дальше. Терентьев, повертев хлеб в руках, отправил его в рот. Хлеб был вкусным. Тем временем Юрий Борисович продолжал терзать буханку, щедро одаривая подчиненных.

— Прошу к столу, гости дорогие, — пригласила Марья, которую мучили некоторые опасения на счет того, за что схватится генерал, когда буханка закончится.

Юрий Борисович с усилием взял себя в руки.

— Идемте, товарищи офицеры. Не будем обижать хозяев.

Вообще, настроение генерала медленно, но верно повышалось. Он еще не отказался от первоначальных планов примерно наказать Синицына, но уже немного сомневался в справедливости подобного исхода. Как было сказано раньше, Юрий Борисович, несмотря на крутой характер, никогда не ставил дело в зависимость от личных симпатий и антипатий, а дело, следовало признать, лейтенант знал.

Когда все расселись за столом, взгляды присутствующих невольно обратились к генералу.

— Ярославич… разливай! — скомандовал тот.

Пока лейтенант выполнял приказ, Юрий Борисович миролюбиво сказал:

— Не будем делать вид, что мы незнакомы, но, уж извини, дружба — дружбой, а служба — службой.

— Я понимаю, — кивнул Юрий.

— Честно говоря, не ожидал, что ты тут все так устроишь. Ехал, признаться, с совсем другими мыслями, — признался Кипелов после того, как все выпили по первой.

Майор, услышав эту фразу, радостно подмигнул комбату.

— По второй? — предложил он.

Возражений не последовало.

Потребовалось совсем немного времени, чтобы обстановка в столовой стала совершенно непринужденной.

Комбат, сидевший рядом с Аленой, спросил ее:

— Вы что же, местная будете?

— Местная. Из Семеновки я.

Подполковник бросил на девушку весьма откровенный взгляд.

— Честно говоря, и не предполагал, что в здешнем лесу водятся такие… русалки.

Доктор, которого взгляд комбата привел в крайнее раздражение, немедленно отреагировал:

— Русалки в пруду, а не в лесу водятся. Аленушка, давай я тебе укропчика положу, — нежно предложил он девушке.

Михаил торжественно внес в зал огромное блюдо.

— А теперь — горячее!

Дымящееся мясо быстро разошлось по тарелкам.

— Вкусно, — одобрил генерал. — Это что же такое? Индейка?

Юрий улыбнулся.

— Ни за что не догадаетесь. Страус.

Генерал поперхнулся от неожиданности.

— Что?

— Вы не волнуйтесь, это вполне съедобно, — успокоил его Юрий.

— Сам вижу, — генерал с усилием проглотил вставший поперек горла кусок. — Среди вас что же, и биолог есть?

— Да нет, это тут фермер один рядом живет. Он их и разводит. Вот, кстати, дочка его, — Юрий показал на Олесю.

Девушка, услышав свое имя, помахала им рукой с противоположного конца стола.

— Симпатичная, — оценил генерал. — Признайся, Юрий, штурмовал крепость? Жене не скажу.