Страна Дураков

На второй день, ближе к обеду, выспавшиеся герои повествования оказывали знаки внимания жареной картошке и оставшемуся в канистре вину. Хозяин, исключительно для шумового фона, включил телевизор.

Канал был выбран случайно. Из-за музыкальной программы.

В тот день тбилисское телевидение, помимо опостылевшей физиономии президента Гамсахурдиа, транслировало довольно мелодичный концерт. Толково и зажигательно народец пел. Что-то насквозь национальное, и при этом очень ритмичное.

За неимением альтернативы оставили эту программу.

Пили друзья вяло, потому как уже устали – всё-таки вторые сутки «оттяга».

Один из майоров возьми и скажи: хорошо, мол, поют, жаль ничего не понятно. После этой фразы майор Саша допил оставшееся в стакане вино и наклонил голову, прислушиваясь к чему-то внутри себя. Он так немного посидел, подумал, а потом взял да и перевел исполняемую песню.

В общих чертах. Конспективно. О чём, собственно.

Друзья покосились на него, но ничего не сказали: надо будет – сам объяснит, чего это он в переводные фантазии ударился. Когда песня закончилась, бархатный голос женщины-диктора за кадром сделал то же самое, что и майор Саша: коротко изложил самую суть прозвучавшей на непонятном языке песни. Только сделано это было с выражением и не без определенного пафоса. Да ещё и в рифму.

Совпало.

Дальше, больше.

Народ отставил в сторону канистру и заинтересовался:

– А на каком это, Саня, оне поють?

– А "х.е.з.", – ответил спрашивающим Саня. – Что-то напоминает, но что – никак не въеду.

– ??? – не поверил народ.

– Клянусь – не знаю!!! – заволновался тот. – Само в голове всплыло! С бодуна, наверное!

Судя по лицам друзей, они всё равно Сане не поверили – раз уж переводит, а переведённое совпадает, значит должен знать с какого!

Но в серьёзном мужском коллективе торопиться с выводами не принято. Так они и сидели, в ожидании окончания концерта. Чем чёрт не шутит: а вдруг там, по ходу процесса, возьмут и объявят – кто и на каком языке только что пел? Друзья даже о вине забыли.

Минут через двадцать трансляция закончилась. Тот же бархатный голос объявил:

– Вы смотрели концерт артистов еврейского театра из Биробиджана! Исполнялись народные еврейские песни на идиш!

Замполит и капитан Лёша окаменели. А, окаменев, недоумённо вытаращились на майора Сашу. Тот не менее недоумённо развёл руками.

Возникшую за столом паузу прервал выпуск грузинских новостей.

Несколько придя в себя, народ, с непосредственностью, свойственной для давно друг друга знающих людей, поинтересовался:

– Слышь, Саня! А ты у нас сам по национальности-то кто?

– Действительно, ты, случайно, там, в недрах импортного трико, усеченного "по самое не могу", древка фамильного флага не скрываешь? Нут-ко, предъяви народу своё боевое орудие!

– Идите в ж… – обиделся Саня. – Мне скрывать нечего. Русский я!

– Ага! Он, значит, русский! Это с фамилией-то Шевчук? – возмутился замполит. – Если ты, брат Саня, – русский, то я, куда с большими основаниями, – внебрачный внук царицы Тамар! По линии её второго, тайно загулявшего мужа Давида Багратиона! А по совместительству – праправнук потрясателя вселенной Тамерлана! Со всеми вытекающими, а также втыкающими и вытыкающими! Князь я!!! Как, кстати, перед князем сидите, хамьё?!!

Тимур, так звали замполита, как и Давид (Сослан) Багратион – был осетином. И как-то уже намекал, происходил не из последнего на Кавказе рода. Так что был в его словах определённый резон, присутствовало в них и определённое правдоподобие.

Инженеры после заявления замполита поначалу опешили, но потом Алексей, более молодой из собутыльников, а, значит, по определению более наглый, нашёлся:

– Слышь, князь? Тебе с нами, наверное, и за одним столом сидеть "западло"? Ты, брат, если что, не стесняйся. Так и скажи. Мы не обидимся.

– Правильно! – поддержал капитана второй инженер. – Веди себя так, как и подобает князю! Величественно встал и сиятельно свалил!!! Дверь не заперта! А мы, на ход ноги и за Уастэрджэ, осетинского бога путников, выпьем! – и абсолютно нейтральным тоном добавил: – Вечером, между прочим, плов будет! Я уже и рис замочил…

При упоминании о плове самообъявленный князь сразу же сдался. Он смущенно прокашлялся и примирительно поднял руки:

– Ладно-ладно! По дореволюционным меркам все мы уже дворянами считались бы. Как вступил в капитанский чин – уже дворянин! Так что нет никакого смысла соревноваться по части "дворяне и смерды". А посему, господа офицеры, давайте выпьем! И не будем ссориться по пустякам! – осетинский князь ухватил ополовиненную канистру и наполнил бокалы друзей лёгким молодым вином. Улыбнулся: – Знаешь, Саня, а ты всё же предъяви обществу своё "боевое орудие". Для устранения так сказать "невольно возникших сомнений".

– Зачем предъявлять? – резонно отказался Саня. – Всего неделю назад мы все вместе ходили в баню на Исани. Неужели за три часа, пока парились да пиво пили, не разглядели?

– Ну, это… В принципе… Оно, конечно, – капитан чувствительно ткнул упорствующего замполита в бок. – Видели. В расчехлённо-небоевом состоянии. Так что давай, расчехляй! "И онанист, недрогнувшей рукою…" – на оперный манер пропел он.

– Ага! Прям сейчас расчехлю, приведу в боевое состояние и произведу контрольный отстрел кого-нибудь из здесь сидящих!

– А тут альтернативы нет! – быстро сориентировался капитан и указал пальцем на замполита. – Ударим по каждому, у кого нет рабоче-крестьянского происхождения! Кто сказал, что классовая борьба не принимает и такие, сугубо эротические, формы? Принял дозу катализатора, и вперёд! Молодое вино – оно бодрит! Да и классовое чутьё с бодуна только обостряется! На пьяные глаза оно вообще осечки не даёт! Я, кстати, могу подержать этот осколок феодализма, чтобы не брыкался и не шарахался от орудийных залпов! Боеприпасы будем расходовать эффективно и с толком. Долой самодержавие в отдельно взятом воинском коллективе! Да здравствуют интернационализм и перекрёстное осеменение!!!

– И скучно, и грустно… и вылюбить некого уж… – сладко потянувшись, поддержал капитана майор Саша.

Заволновавшееся самодержавие, в лице замполита Тимура, поспешно вскинуло ладонь в примиряющем жесте, а затем энергично погрозило развеселившимся инженерам пальцем, призывая их к тишине.

– Всё, завязываем! Нашли занятие – сравнивать чьё орудие кошернее и боевые стрельбы в жилом доме устраивать!

Друзья ненадолго замолкли. Успокоились, отпили вина, но так просто оставить такую интересную тему не получилось.

– А всё равно, Саня, – не выдержал Алексей, – язык-то ты откуда знаешь?.. Колись, откуда?! Сдаётся мне, по банным-то воспоминаниям, видок у тебя покошернее нашего будет! Я, конечно, не специалист, но от знакомых мне мусульман ты не отличаешься! И вот что я думаю: если раньше твоё обрезанное орудие и знание чуркменского языка можно было списать на азиатское детство, то как теперь прикажешь трактовать нехилое знание идиша? Колись, короче!

– Налицо полнейший алогизм, осложнённый алкоголизмом и поллюциями! – добавил любивший цветистые выражения замполит. – Всё явное становится тайным! Всё тайное становится! А всё неявное не становится, но это – тайна!

Хозяин квартиры, совершенно запутавшийся, сбитый с толку и загнанный в угол столь изощрённой логикой, окончательно расстроился:

– Честное слово, мужики, в первый раз сегодня этот язык услыхал…

– Угу! – А до этого – ни сном, ни духом! Услыхал, и давай себе переводить! А, знаешь, брат, интересное сочетание улик получается: сидит перед нами самый, что ни на есть, кошерный мусульманин православного происхождения, и при этом понимающий идиш! Очевидное – невероятное! Колись, чудо природы! Народ ждёт!!!

– А может, Саня, это в тебе "голос крови" проснулся? – предположил замполит. – Может, ты зря думаешь, что родился обрезанным? Может, это в младенчестве беспамятном какой раввин от твоего орудия лишние заусенцы садовыми ножницами подрезал? И ты, Саня, вовсе не сын своих родителей, а втёршийся в наше высокое доверие генетический агент "Моссада"?