Страна Дураков

– Вставай, обормот! – буркнул один из Серёг и пнул его в пятку.

Второй ничего не сказал, но тоже пнул.

Витя поджал ноги, перевернулся на живот, и с трудом поднялся.

Неловко загребая стёртыми носками влажные опилки, он добрёл до шеренги турников, присел, пукнул, прыгнул и с недовольным выражением лица повис на старой покрытой точками ржавчины перекладине.

– Дальше не пойду, тут спать буду! – заявил он.

– Непгавда Ваша, батенька! – ответил ему Серых картавым голосом вождя мирового пролетариата и сильно дёрнул за ногу.

Витя продолжал висеть.

Серых чертыхнулся, подёргал упрямца за брючной ремень. Безрезультатно. Тогда он подпрыгнул и повис на Вите, уцепившись руками за ворот его куртки и обхватив ногами за бока.

Витя висел.

– Показываю! Кун-фу! Школа выпускного клапана! – сказал второй Серёга и ткнул Витю в бок жёстким пальцем. Тот незамедлительно разжал руки и плюхнулся в наполненную опилками яму поверх висевшего на нём товарища.

Утром на разводе Серёги стояли свежими и бодрыми, смотрели беззаботно и весело.

Витя чадил перегаром, был небрит, пасмурен и ликом скорбен.

Игра в потеряшки

(Потерянный II)

Среди сослуживцев и прочего личного состава Витя был известен под кличкой «Потерянный».

Кто первым назвал Витю Потерянным – оставалось неизвестным. Кличка возникла как-то сама собой, без привязки к сколь либо заметному событию. Многим казалось, что Витя прибыл для прохождения службы уже с этой кличкой. Впрочем, чего только в армии не бывает…

Стригся Витя крайне редко, поэтому фуражка едва держалась на его шевелюре. По обыкновению непрошибаемый лейтенант имел невозмутимое выражение лица, а, впав в меланхолию, вообще переставал реагировать на любые внешние раздражители.

Когда в части кипела работа, и все были заняты делом «по самое не могу», – любимым номером Вити было сбежать с порученного ему участка. Словно усердно метящий свою территорию пёс, беглый Витя начинал озабоченно прохаживаться по гравийным дорожкам учебного центра. Вид у прогуливающегося Вити был донельзя целеустремленный: слегка ссутулившись, он передвигался широким размашистым шагом, по-наполеоновски заложив руку за отворот шинели. Со стороны казалось, что озабоченный лейтенант Витя спешит куда-то с крайне ответственным заданием.

Иллюзия быстро рассеивалась. Обнаружив, что гравий перестал похрустывать, а под ногами возник отмытый до невообразимой чистоты асфальт, Витя останавливался. Возмущенно бормотал себе под нос нечто невразумительное, выполнял чёткий разворот кругом и возобновлял движение. В противоположенном конце дорожки ситуация повторялась.

"Мотать круги" Витя мог часами. Впрочем, будем справедливы: направление движения он периодически менял, сворачивая на ответвляющиеся от основной дорожки тропинки.

Иногда Витин путь проходил за учебным корпусом, и тогда вид внезапно появившегося из-за угла лейтенанта вносил сумятицу в стайки отлучившихся на перекур молодых солдат. Они судорожно прятали в рукава шинелей недокуренные сигаретки, и напряжённо застывали, ожидая выволочки.

Напрасно те, кто был в курсе, шептали, что это Потерянный, и бояться нечего.

Лишь когда отрешенно-серьезный Витя проносился как Летучий Голландец мимо – напряжение спадало. Впрочем, ощущение потусторонности происходящего ещё долго не покидало молодых солдат.

Однажды молодой солдатик из Витиного взвода ошивался по каким-то своим солдатским делам вблизи караульного городка. Возникший из-за угла Витя, стал к нему приближаться стремительным похрустывающим шагом. Остекленевшие глаза лейтенанта недвусмысленно указывали, что он в очередной раз впал в прогулочный транс.

Солдатик посторонился, пропуская отца-командира, и, когда Витя поравнялся с ним, рывком приложил ладонь к срезу косо сидящей пилотки и восторженным воробьиным дискантом выдал:

– Здравия желаю, товарищ лейтенант!

Эффект от его внезапного приветствия напомнил картинку из старой детской игры, в которой после слов «… морская фигура замри!» – все играющие замирают в самых живописных позах.

Витя застыл на полушаге. С поднятой в стремительном броске правой ногой. С правой рукой за отворотом шинели. Если бы не ветерок, качавший ветки ближайших деревьев и изредка хлопавший полами Витиной шинели, то представшая картина напоминала бы цветную голограмму.

Солдат от такого зрелища опешил.

Несколько томительных секунд Витя оставался в описанном нами неудобном положении. Затем его правая нога вернулась на шаг назад и, нащупав оставленную было твердь, утвердилась на спрессованном мелком гравии. Не вынимая руки из недр шинели, Витя в два коротких рывка повернул голову направо.

Его взгляд несколько раз попытался сфокусироваться на солдате… Тщетно. Бездна не отпустила. Однако какая-то, сохранившая вялое восприятие реальности, часть Витиного сознания сработала, и он тускло поинтересовался:

– Закурить есть?

– Нет… – растерянно ответил воин и впал в окончательный ступор.

Для разъяснения сложившейся ситуации проясним три момента:

Первый: молодой солдат не курил. Не приобрёл пока такой пагубной для лёгких привычки. О чём, не далее как вчера, лейтенант Витя недрогнувшей рукой сделал соответствующую запись в "Журнале бесед".

Второй: отец-командир проигнорировал приветствие подчинённого. А отвечать на воинское приветствие – это не столько воинский этикет и требование уставов, сколько рефлекс. Причём весьма стойкий. А отсутствие рефлексов у человека в форме бывает только тогда, когда он покойник.

Третий: никогда, ни при каких обстоятельствах, уважающий себя офицер не станет "стрелять" у нищего солдата сигаретку. Тем паче у солдата-первогодка.

Не дождавшийся сигаретки Витя не обиделся. Он в два приема привёл голову в исходное положение, глаза его сфокусировались на гравийной дорожке, в окружающем ментальном пространстве что-то почти ощутимо щёлкнуло, и прогуливающийся Витя возобновил прерванное движение.

– Чего ты? – толкнул в бок продолжающего пребывать в ступоре солдата подошедший товарищ.

Очнувшись, тот пожал плечами, покачал головой, неопределённо улыбнулся и, мотнув подбородком в сторону удаляющегося лейтенанта, восторженно прошептал:

– Потерянный!..

Гамбургер

(Der Hamburger)

Гамбургер уже изобрели, но как он выглядит в то время ещё никто не знал. Знали об этом только там – «за бугром».

У нас тогда еще и "Макдоналдсов"-то нигде не было.

Из наших первыми гамбургеры распробовали "выездные".

Лейтенанты Шевчук и Тонких были выездными.

Полдня они мотались по Будапешту, прикупая в преддверии отпуска аппаратуру и презенты многочисленным родственникам. Устали и проголодались.

Очень кстати подвернулся киоск, в котором торговали горячими гамбургерами.

Такие киоски очень напоминали привычные для нас, ещё с дореволюционных времён, круглые афишные тумбы. За одним исключением, что непосредственно внутри тумбы размещалась продавщица, микроволновка, кассовый аппарат и запас соответствующих полуфабрикатов.

В венгерской столице такие киоски были единственными местами, к которым выстраивались очереди.

В очередь встал сызмальства способный к иностранным языкам Шевчук, а с коробками и пакетами, аккуратно уложенными нашими героями на случившуюся рядом садовую скамейку, остался постоять Тонких.

Очередь продвигалась медленно, и Шевчук довольно продолжительное время замыкал собой её хвост. Он поминутно перемигивался со своим, как и он, проголодавшимся товарищем, изредка показывая скупыми жестами, что и как они сделают с вожделенными гамбургерами и тем пивом, которое уже ожидало своего часа в одном из пакетов.