Гарик Потный и Оружие Пролетариата(СИ)

Annotation

Матерный и пародийный перевод соответствующей книги Д.Роулинг

Разумовский Владимир Владимирович

Глава 1 Рожденный жить

Глава 2 Украденное стекло

Глава 3 Письма ниоткуда

Глава 4 Конспиролух

Глава 5 Малый Арбат

Глава 6 Поезд с платформы р/2

Глава 7 Ваза сортирочная

Глава 8 Проффесор Самогоноварения

Глава 9 Полуночная стрела

Глава 10 Вальпургиева ночь

Глава 11 Фаршболл

Глава 12 Волшебный телевизор

Глава 13 Иосиф Джугашвили

Глава 14 Петя, цыпленок пареный

Глава 15 Радиоактивный лес

Глава 16 В бомбохранилище

Глава 17 Двуликий Анус

Разумовский Владимир Владимирович

Гарик Потный и Оружие Пролетариата

Гарик Потный и оружие пролетариата

Глава 1 Рожденный жить

Господин и госпожа Разумовские, обитатели дома ╧ 4 по улице 75 лет со дня рождения лошади Маршала Советского Союза Семена Михайловича Буденного, очень гордились тем, что могут в любое время заявить - у нас, слава Мне, всё совершенно нормально. Невозможно было представить, что такие люди окажутся замешаны в чем-то извращенным, а уж тем более бисексуальном - они терпеть не могли коммунистов, жидомасонов, гей-движение и тому подобную хуету.

Господин Владимир Разумовский был чемпионом Ландана по боксу среди юниоров в полутяжелом весе, в связи с чем у него практически полностью отсутствовала шея. Зато в его голове, которой он, кстати, не только ел, было целых две извилины: одну натерла пилотка во время службы тогда еще молодого рядового Разумовского в рядах доблестного английского стройбата, а вторую он заработал, отмечая дембель, когда поссорился по пьянке с памятником адмиралу Нельсону и попытался победить его головой. После окончания бурных девяностых господин Разумовский практически отошел от дел, но остался владельцем небольшого спортзала. Госпожа Даздраперма Разумовская была высокой стройной блондинкой, у нее была натуральная грудь четвертого размера, количество извилин в ее голове стремилось к нулю, а их геометрическая форма - к прямой. У Разумовских был маленький сын по имени Володя - по мнению родителей, настоящий маленький бандосик.

У Разумовских было все, чего они только могли пожелать, но, кроме того, у них имелась страшная тайна, и больше всего на свете супруги боялись, что кто-нибудь эту тайну раскроет. Они бы попросту не вынесли, если бы кто-то узнал про Потных. На самом деле настоящая фамилия Гиви Потного была Потерашвили, но взятка в ФМС при оформлении гражданства позволила сделать ее немного более благозвучной. Лэйла Потная, в девичестве Иванова, доводилась родной сестрой госпоже Разумовской, но они не встречались уже много лет, и, сказать по правде, госпожа Разумовская вообще делала вид, что у нее нет никакой сестры, а всё из-за того, что эта самая сестричка и её хачик муженёк были настолько неформалами и долбоебами, насколько это возможно. Чету Разумовских пробирала дрожь при одной мысли о том, что сказала бы братва, появись Потные у них на улице. Разумовским было известно, что у Потных тоже есть маленький сын, но они его никогда не видели. Собственно, наличие сына заставляло держаться от Потных еще дальше - не хватало еще чтобы Володя набрался от него хаческих замашек.

Когда господин и госпожа Разумовские проснулись утром скучного, серого вторника - того самого дня, когда начинается наша история - в пасмурном небе за окном не было видно ничего противоестественного, что дало бы основания предполагать, что вскоре произойдут мерзкие, отвратительные события. Господин Разумовский гудел что-то себе под нос, выбирая на работу спортивный костюмчик расцветкой поярче, а госпожа Разумовская торопливо досказывала содержание вчерашнего аншлага, одновременно впихивая Володю в высокий детский стульчик.

Никто из них не заметил большой сине-красной вороны, пролетевшей мимо окна.

В половине девятого господин Разумовский взял барсетку, игриво похлопал госпожу Разумовскую по филейной части и попытался отвесить на прощание Володе легкого леща. Предчувствуя пятой точкой печальные последствия столкновения с тяжелой рукой родителя, Володя ловко увернулся. "Боксером растет", прохрипел господин Разумовский и вышел за дверь. Он забрался в свой джип и задним ходом выехал с гаража.

Впервые в то утро он заметил нечто странное, только выехав на перекресток. Он увидел хомячка, маленького пушистого и толстого джунгарского хомячка. Хомячок сидел кургузой жопкой на разделительной линии и крошечной лапкой показывал ему, господину Разумовскому, фак! В первое мгновение он даже и не понял, что же такое увидел, во второе - тоже. Примерно через пять минут и два поворота до господина Разумовского дошло - "Эта маленькая скотина показала мне фак! Пасть порву!" Однако ехать назад было неохота, а рвать пасть хомячку - даже господин Разумовский понимал, что это было бы как-то нелепо, пацаны наверняка стали бы смеяться. "Проще сделать вид типа он такой мелкий, что я ничего не заметил", - так решил господин Разумовский. Все остальное время по дороге в город он думал только и исключительно о таланте Григория Лепса, кассета которого играла в магнитоле.

На подъезде к кольцевой, однако, кое-что другое все-таки потеснило Лепса в голове господина Разумовского. Сидя в ежедневной утренней пробке, он не мог не заметить, что повсюду полно очень странно одетых людей. Людей в мудацкой одежде. Господин Разумовский терпеть не мог тех, кто по-мудацки одевается - страшно подумать, что иной раз напяливают на себя эти пидарасы! Он забарабанил пальцами по рулю, и глаза его случайно остановились на кучке этих ненормальных, собравшихся совсем рядом. Они оживленно о чем-то шептались. Господин Разумовский с возмущением увидел, что двое или трое из них отнюдь не молоды, наоборот, вон тот мужчина совсем уже пожилой, гораздо старше, чем сам господин Разумовский, а одет в оранжевую простыню на голое тело! Вот бесстыжий, накернить бы ему в ебало! Но тут до Господина Разумовского дошло, что это наверняка внеочередной гей-парад или еще какая-то фигня вроде этого... да, разумеется. А пидарасов всегда охраняют менты, это закон жизни, чувствуют родственные души видимо... Так что вылезти и отпиздить пидаров монтировкой, бейсбольной битой и даже просто кулаками было чревато отдыхом в обезьяннике. Машины наконец тронулись, и уже через пару минут Господин Разумовский, вновь погруженный в размышления о величии русского шансона, въезжал на стоянку возле своего маленького спортзала.

В своем спортзале, в полуподвале, Господин Разумовский почти не мог видеть улицу. Если бы это было не так, в нынешнее утро ему было бы трудно сосредоточиться на шансоне, спиртном, бабах, тренажерах и прочих любимых вещах. Ему не было видно, что средь бела дня мимо окна мчатся разноцветные вороны, попугаи и прочие глюки, но зато люди на улице это видели; они стояли раскрыв хлебальники и смотрели, как по воздуху одна за другой проносится разнообразная фигня. Большинство из столпившихся зевак вообще никогда раньше не видело галлюцинаций, даже под грибами.

Тем временем утро Господина Разумовского проходило как обычно, своим чередом, безо всякой хуйни. Он хлебнул пивка. Сделал жим лежа. Покачался. Еще покачался. Убрал качели. Наорал на качков. Ближе к вечеру, будучи в превосходном настроении, он решил выйти на улицу размяться, да заодно пополнить запас пива.