Гарик Потный и Оружие Пролетариата(СИ)

В школе у Гарика друзей не было. Все знали, что Гарик Потный долбоёб, и шутки у него долбоёбские, и внешность полного обсоса - никто не хотел иметь дело с таким придурком.

Глава 3 Письма ниоткуда

Побег бразильской пиявки-переростка обошелся Гарику дорогой ценой. К тому времени, когда он отработал ночные наряды на вышке и дневные по столовой, уже начались летние каникулы, и Володя успел разбить новые офицерские часы, сломать саперную лопатку и, при первом же выходе за пределы части (то есть дома) в новых кирзачах, с размаху пнуть старую госпожа Корбут, тащившуюся по улице на костылях, потирая пострадавший сфинктер.

Гарик радовался, что школа уже кончилась, но от Володи и его тупых приятелей, ежедневно приходивших в гости, деться было некуда. Пьерс, Димати, близнецы Малькольм и Александр Гордоны были здоровые и тупые как на подбор, но Володя был самым большим и самым тупым, а потому являлся главным. Друзья с удовольствием составляли Володя компанию в занятиях его любимым видом спорта: поймать и отпиздить духа, в смысле Гарика.

Гарик старался проводить по возможности больше времени вне дома, бродил по окрестностям и думал о начале нового учебного года, который нес с собой слабый лучик надежды. Когда наступит сентябрь, Гарик пойдет уже не в начальную, а в среднюю школу и к тому же, в первый раз в своей жизни, без Володи. Володю зачислили в спортивную школу, куда когда-то ходил дядя Владимир. Туда же направлялся и Пьерс Нарцисс. А Гарика записали в общеобразовательную школу с углубленным изучением математики. Володя считал, что это очень смешно.

- Там в первый день всех заставляют взять кубический корень из восьми, - сказал он как-то Гарику.

- Не знаю, сколько это будет, - ответил Гарик, - но явно больше чем число извилин в твоей тупой башке, - и убежал раньше, чем до Володи дошёл смысл сказанного.

Однажды в июле тетя Даздраперма вместе с Володей отправилась в Ландан покупать спортивную форму, которую носили ученики спортивной школы, а Гарик остался у госпожи Корбут. У нее было не так ужасно, как раньше. Как выяснилось, госпожа Корбут порвала сфинктер во время анального секса с очередным негром, и это несколько охладило ее любовь к межрасовому сексу. Она разрешила Гарику посмотреть легкую эротику по телевизору и подарила презерватив со вкусом шоколада - по вкусу легко можно было заподозрить, что пачка таких презервативом лежит у госпожи Корбут уже несколько лет.

Тем же вечером в гостиной Володя демонстрировал новую, с иголочки, форму. В спортивной школе мальчики носили красно-синие спортивные костимы "Абибас" и плоские резиновые кеды. Кроме того, им полагались бейсбольные биты, чтобы стукать друг друга, когда учитель отвернется. Считалось, что это дает полезные для будущего спортсмена навыки.

Глядя на новые кеды сына, дядя Владимир срывающимся голосом произнес, что это самый торжественный момент в его жизни. Тетя Даздраперма разрыдалась и сквозь слезы сказала, что просто не может поверить, что видит перед собой милого Володю, он такой красивый и взрослый. Гарик не решился ничего сказать. Он и так боялся, что сломал пару ребер, сдерживая хохот.

На следующее утро, когда Гарик вышел к завтраку, Дядя Владимир, как всегда, развернул газету, а Володя стал барабанить по столу битой, которую теперь повсюду таскал за собой, от входной двери донесся щелчок открывающейся прорези, куда почтальон опускал почту, и, несколько позже, звук упавших на коврик писем.

- Принеси почту, Володя, - велел дядя Владимир из-за газеты.

- Пусть Гарик принесет, душара.

- Принеси почту, Гарик, бля.

- Пусть Володя принесет.

- Ткни его битой, Володя.

Гарик увернулся от биты и пошел за почтой. На коврике лежали три предмета: открытка от Маргариты, сестры дяди Владимира, зажигавшей на Ибице, коричневый конверт, скорее всего, с говном, и - письмо для Гарика.

Гарик взял письмо в руки и не мог оторвать от него глаз; сердце мальчика, как мячик на резинке, прыгало в груди. Никто, никогда, за всю его жизнь не писал ему писем. Да и кто бы стал ему писать? У него не было ни друзей, ни родственников - и он не был записан в библиотеку, так что не получал даже невежливых уведомлений с требованиями вернуть просроченные (и давно проебанные) книги. И все же, вот оно - письмо, с адресом, доказывавшим, что никакой ошибки нет:

Ланданская область,

пгт Еблантеевка,

Улица 75 лет со дня рождения лошади Маршала Советского Союза Семена Михайловича Буденного, дом ╧ 4,

Г-ну Г. Потному

Конверт был толстый и тяжелый, из желтоватого пергамента, а адрес был написан тускло-коричневыми чернилами. Марка отсутствовала.

Трясущимися руками повернув конверт обратной стороной, Гарик увидел розовую сургучную печать с изображением пышногрудой красотки.

- Ну где ты там? - раздался голос дяди Владимира. - Что, проверяешь, нет ли там спор сибирской язвы? - он засмеялся собственной шутке.

Гарик вернулся на кухню, не переставая рассматривать письмо. Он протянул дяде Владимиру открытку и коричневый коверт, а сам сел и начал медленно открывать желтый конверт.

Дядя Владимир рывком вскрыл конверт, поморщился от запаха, раздраженно фыркнул и стал читать открытку.

- Марго заболела, - сообщил он тете Даздраперме, - подцепила от кого-то...

- Пап! - вдруг закричал Володя. - Пап, смотри, у Гарика фотографии с голыми женщинами!

Гарик почти уже вытащил записку мелким подчерком, запрятанную между глянцевых листков с голыми красотками, но тут дядя Владимир грубо выдернул пачку у него из рук.

- Это мое! - закричал Гарик, пытаясь вернуть письмо - Я его сам купил, по твоей кредитке!

- А вот нехуй по моей кредитке порнуху заказывать! - издевательски бросил дядя Владимир, держа письмо одной рукой и встряхивая его, чтобы оно развернулось. Он глянул на текст, и цвет его лица сменился с красного на зеленый быстрее, чем меняется свет у светофора. Но на зеленом дело не кончилось. Буквально через секунду лицо дяди Владимира приобрело сероватый оттенок засохшего коровьего говна.

- Д-д-даздраперма! - задыхаясь, прошептал он.

Володя попытался выхватить и посмотреть картинки, но дядя Владимир держал их высоко, так, что Володя не мог дотянуться. Тетя Даздраперма с любопытством взяла записку у дяди из рук и прочла первую строчку. С минуту она стояла покачиваясь, будто вот-вот упадет в обморок. Потом схватилась за горло и издала задушенный хрип.

- Владимир! Боже милосердный! Владимир!

Они смотрели друг на друга, словно позабыв о том, что Володя и Гарик все еще находятся в кухне. Володя не привык, чтобы его игнорировали. Он изо всех сил треснул Гарика битой по голове.