Держи хвост морковкой! (СИ)

Виктор Николаевич Плотицын - Держи хвост морковкой - Виктор Николаевич Плотицын Скачано с сайта prochtu.ru

Виктор ПЛОТИЦЫН

ДЕРЖИ ХВОСТ МОРКОВКОЙ!

Короткий роман с многочисленными отступлениями,

в том числе и от нравственности

1.

– Привет, козел!

– Сам привет!

Из старого анекдота

Телефон нам поставили недавно. Когда он звонит, это еще событие. Жена отрывает взгляд от вязания. Дочка кричит: «Телефон!» и бежит постоять рядом с аппаратом. Я снимаю трубку и подчеркнуто нейтрально говорю «алло». Иногда, по настроению, добавляю: «Я вас слушаю очень внематоч…, простите, внимательно». Специально для развлечения слабонервных подруг жены.

– Это Виталий?

– Да.

– Кипренский беспокоит. Как у вас со временем?

О.А. Кипренский – мой благодетель. Обложившись телефонными книгами, он целыми днями звонит в ближние и дальние учреждения только что распавшегося Советского Союза. Он умело ищет и находит халтуру. В каждый цветок сует хоботок. Иногда вынимает пустым, иногда с медом, и тогда делится сладкой каплей с ближним.

Бог не фраер – О.А. не может выступать один. Он и не писатель в чистом виде, он литературовед, паразит на могучем теле отечественной словесности. Исследует малознакомое окружение великих, что отнюдь не близко радовому зрителю, тоскливо напоминая о школьном образовании. Оно у нас, как известно, всеобщее, но пока довольно среднее. По страницам учебников уверенно шагают одинаково хорошие писатели и поэты. И все, конечно, вышли прямиком из гоголевской «Шинели».

Лет пятнадцать назад я сидел в студенческой компании с дешевым вином, девушками и умными разговорами. Большинство присутствующих учились на филфаке, так что беседа сама собой велась о поэзии. Меньшинством был военно-морской курсант, чей-то кавалер. Скромный парень, без гонора, но наслушался филологического трепа и захотел отличиться. В душе хрустально заплакала струна. Курсант дождался паузы и сказал, что знает замечательное стихотворение, только кое-что вылетело из головы. Но если начать читать – может вспомниться. Мы выразили готовность слушать. Курсант эффектно отбросил в сторону руку и задекламировал:

– Выхожу один я на дорогу

В старомодном ветхом шушуне…

– Нет, не так, – поправил он себя. – Выхожу один я на дорогу… В старомодном… черт, не помню дальше. Главное, стихи хорошие, за душу берут!

– По-моему, это Блок, – без улыбки предположил будущий директор сельской школы остряк Саша Покрашенко.

– Точно, – согласился курсант, забрал свою тактичную подругу и ушел.

Кажется, потом она вышла за него замуж. Все-таки парень тянется к прекрасному. Любит Блока, а я, например, не очень.

Наша аудитория в основном состоит из таких любителей. Так что после сеансов О.А. кто-то должен поднимать опавший зал. У меня в этом отношении выгодный жанр – поэт с гитарой.

– Со временем у меня все нормально, – сказал я в трубку. – Готов работать.

– Вот и отлично. Как насчет поездки в Братск? На недельку примерно. Литературные вечера в сельских клубах.

– Олег Анисимович, – говорю, – мы прогорим. Я уже был в тех местах, там нужны какие-то крутые имена. Там жаждут видеть эротику. А лучше – цыган или лилипутов. Вас придется перекрасить, а мне отпилить ноги. И выступать топ-лесс. С обнаженной грудью, без лифчика.

– Кто-то ведь должен поднимать глубинку. Не все же им цирк на сцене смотреть. Потом, нам обещают хорошо заплатить…

Можно подумать, что кто-то, зазывая выступающих, сходу обещает надуть.

– Честно говоря, не хотел бы я туда ехать, и вам не советую. Юридически вы там не защищены. Организаторы работают на кассу. Они обязательно начнут прогорать. Проще всего свалить на плохое качество мероприятия. В лучшем случае, выдадут деньги на обратный билет, и вы же останетесь виноватым.

– Там другая история. У них есть культурный центр, называется «Инициатива». Они что-то покупают, продают, зарабатывают большие деньги. Но им нужны хоть какие-то выступления, чтоб оправдать название «Культурный». Наш заработок для них семечки, запланированные убытки.

– А почему именно мы? Далекие, неизвестные, камерные? Там же рядом свои, недалекие…

– Есть человек один, мой знакомый. Я его рукопись в «Звезду» пристроил. Это ответный ход.

Понятно. Вырисовывается знакомая ситуация интеллектуального бартера.

– Вам что, деньги не нужны? Я другого возьму. Тем более, что они уже и на самолет выслали.

– Олег Анисимович, – проникновенно заметил я, – есть такая часть речи – наречие. Оно всегда при глаголе, но как исключение может присоединяться к существительному. Я это в университете изучал. Мне еще тогда запали в душу два примера: «яйца всмятку» и «деньги кстати». Причем оба выражения я ощущаю физически.

О.А. шутку не принял.

– Так едете или нет?

Я попробовал набить цену еще на полфранка.

– Надо с женой посоветоваться. Я завтра позвоню и соглашусь, хорошо?

А что советоваться? Если уж самолет наперед оплачивают – значит, надо ехать. Да и с женой мы, по-моему, опять в ссоре. В душе она не одобряет мой образ жизни. Хотя и делает вид, что ей все равно. Пусть лишний раз отдохнет в относительном одиночестве.

2.

Дорога начинается с первого шага. Это мой собственный, а потому любимый афоризм. Я им горжусь. Хотя что-то подобное говорили еще древние китайцы. Да и дорога, обычно, начинается чуть раньше – с момента ее осознания, с радостного чувства, что снова выбит из обыденной колеи.

Чемодан я собрал довольно быстро. Собственно, он всегда наполовину собран, разные мелочи для поездки так в нем и хранятся. Например, перекрученная алюминиевая ложка дембельского образца с выцарапанной надписью «Ищи мясо, сука!» Перочинный нож, с которым можно ходить на средней величины медведя. Игрушечный на вид кипятильник повышенной зверской мощности. Спрятанный от жены блок сигарет. Захваченная на память из самолета пластмассовая чашечка.

У меня свой метод укладки. Сначала все вещи сваливаются в одну кучу на диване. Потом надо сесть и задуматься – что же я мог забыть? Главное – не думать очень долго, потому что Даша начинает ходить кругами, выискивать, что бы такое, жизненно ей необходимое, утащить. Она, как сорока-воровка, все несет в гнездо своим деткам-игрушкам.

Пришлось тактично уговорить ребенка сесть и нарисовать какую-нибудь картинку. Она крайне нужна папе в дорогу. Другой помощи пока не надо, основная помощь – это не мешать.

Дочь разочарованно удалилась в свой угол, а я понес чемодан к дивану и начал загрузку. На дно сунул концертные туфли, по-артистически упрятанные в старые носки. Остальное распихал по углам. По случаю всеобщей талонной суверенизации добавил чай и сахар. Жена со вздохом пожертвовала две банки рыбных консервов. Костюм и рубашки заняли место сверху – меньше помнутся. Хотя после чемодана одежда все равно производит неизгладимое впечатление.

В общем, голому собраться – только подпоясаться. Наступила минута расставания с родными и близкими.

– Даша! Маленький бандитус! Иди, я тебя поцелую.

Дочка, не вставая, замахала руками и показала язык:

– У-у-у-у!!!

Трогательное прощание со стариком-отцом.

Жена вмешалась:

– Даша! Иди поцелуй папу! Он уезжает.

Маму она слушается почти беспрекословно. Подошла, прижалась – маленькое, теплое, своенравное существо.

– А что ты мне привезешь?

– То, что куплю. Я же не знаю, что там будет в магазинах.

Думаю, что знаю – ничего там в магазинах нет.

– Купи жевачки.

– Обязательно. – Это обещать легко, жевачки кругом навалом. – Слушайся маму, не обижай ее.