Собачьи радости (Избранное)

Осмотрев обе комнаты, Бунин вышел на балкон, который лежал на ветках березы, остался доволен и вернулся в большую комнату.

Женщина назвалась Ириной Сергеевной и села на стул, положив узкие руки на такие же узкие колени. Помолчали.

"То, что балкон, это хорошо, - подумал Вениамин Петрович. - Зимой можно одеться потеплей: и воздухом дышишь и никуда ходить не надо. Комнаты две, так что каждый храпит, как хочет! Лекарствами пахнет, заболел - не надо по аптекам мотаться. А то, что не очень красивая, так мы уже не в том возрасте, чтоб смотреть друг на друга. Но чего ж она все молчит да молчит? Пошла бы ужин сготовила, надо проверить, как у нее получается."

Бунин уставился на бородавку неподалеку от носа хозяйки. Он понимал, что неприлично вот так в упор смотреть на физический недостаток, но почему-то не было сил отвести глаза и посмотреть на что-либо другое.

- Пенсия моя вам известна? - брякнул он ни с того ни с сего.

- Да, я слышала, большое спасибо, - отозвалась Ирина Сергеевна.

- Ну раз известна, тогда, может, чай попьем с чем-нибудь?

- С удовольствием, - ответила Ирина Сергеевна и вышла на кухню.

"М-да, однако, болтушка! Тишина, как в морге. Но потолки высокие, солнечная сторона и хамства с ее стороны не будет, никаких бронетанковых войск. Но страшна! На кого же похожа, ведь похожа на кого-то! С такой выйдешь под руку в парк, подумают, Бабу Ягу подцепил! Даже не знаю, как быть... А с другой стороны, персональная медсестра. Если что, воды подаст и уколом обеспечит, лекарства на любой вкус! А то, что не очень интересная внешне..."

Тут Ирина Сергеевна внесла поднос с чаем, и опять Бунина пронзило страшное ощущение: на кого похожа, Господи!

К чаю были сухари ванильные и бутерброды с измученным загнутым сыром.

"Так, - отметил Бунин, - готовить не умеем. Не то что Вера Павловна!"

В тишине хрустели сухарями, пили чай. Еда застревала в горле Вениамина Петровича.

- Чего ж это мы все молчим да молчим, нам что - поговорить не о чем?

- Я молчаливая. Знаете, такая работа, всякого насмотришься за день, говорить неохота!

- О мужьях бы рассказали, - Вениамин Петрович кивнул на шесть фотографий под стеклом, где Ирина Сергеевна была снята в обнимку с веселыми мужчинами.

- Это не мужья, - Ирина Сергеевна отломила сухарик, - это больные, которых я выходила. Вот они со мной и снялись. На память.

Вениамин Петрович посмотрел на бывшую медсестру с уважением:

- Ну, как жить будем? Какие мысли, пожелания, предложения?

- Мне все равно, как скажете, так и будем.

- Нет, так дело не пойдет, - обиделся Бунькин. - Мне нужна жена говорящая, а то я не знаю даже! Что же вы делать-то умеете? Готовите не по первому разряду, если честно. А это не плюс.

- Извините. Я больше банки, уколы, перевязки. Хотите, горчичники поставлю?

- Сейчас?!

- Знаете, как я ставлю горчичники, банки? Ко мне все больные просились! Хоть на спину, можно?

- Нельзя! - рассердился Бунин, нервно вытер рот салфеткой и почувствовал жжение. - Ирина Сергеевна, вместо салфеток вы горчичник подсунули! Склероз?!

- Извините, - Ирина Сергеевна вскочила и заметалась по комнате.

- А лекарства напутаете? Введете в спешке что-то не то?! Вы ж убить меня можете! Вы понимаете, чем это пахнет!

Ирина Сергеевна дрожащими руками положила стопку бумажных салфеток.

Вениамин Петрович еще немного подулся и спросил:

- Лекарства дефицитные, с печатями, без, достанем?

- Сколько вам надо, ради Бога! Вы у меня без лекарств не останетесь! Я вас вылечу!

- Я, тьфу-тьфу, здоров!

- Заболеете, - тихо, но с уверенностью произнесла Ирина Сергеевна.

- Ну вот еще, - Бунин вздрогнул, - делать мне больше нечего! - И закашлялся.

- Давайте погляжу горлышко, - Ирина Сергеевна достала ложечку, - скажите "а".

- Почему это я должен говорить "а"?

- Скажите, пожалуйста, "а".

Вениамин Петрович открыл рот и рявкнул "А-а-аррр!"

- Какое у вас красивое горло! - восхитилась Ирина Сергеевна. - Я ни у кого не видела такого красивого горла! Зев чистый! Миндалинки прелесть!

Бунькин смутился. Еще никогда не делали комплимент его горлу:

- Так что у меня там?

- Ничего! У вас замечательное горло! Но кашель есть. Банки я бы поставила.

- Но после банок на улицу нельзя выходить!

- Нельзя, - тихо сказала Ирина Сергеевна, опустив глаза.

- Нет, не пойдет! - Вениамин Петрович направился к выходу.

"Хочет, чтоб ночевать с ней остался, - подумал он. - Вот женщины пошли! Не выйдет, дорогая! Я стреляный воробей!"

Он надел ковбойскую шляпу и протянул Ирине Сергеевне руку.

- Всего доброго. Очень приятно было познакомиться!

- Да, но как...

Ему стало жаль ее, страшненькую, худую, брошенную даже больными.

- Не расстраивайтесь! Адрес ваш у меня есть. Я окончательно не решил. Может быть, остановлюсь на вас. До свидания.

...Проходя мимо кинотеатра, Бунин наконец вспомнил, кого напоминало ему лицо Ирины Сергеевны - барона Мюнхаузена из мультфильма! Такой же нацеленный в землю нос, узкие губы! Барон Мюнхаузен! Можно жить с бароном Мюнхаузеном? Но с другой стороны: дома тишина, заболеешь - уход! Не заболеешь - опять же уход, для профилактики. Вера Павловна скорее зарежет и бросит в тылу врага, а эта санитарка вытащит на себе с того света!.. Но готовит, конечно, не так как Вера! Булочки с кремом!.. Тьфу! Перед сном такая обжираловка!.. А дома, кроме пельменей, ничего...

Ну как быть?

Дома Бунин взял чистый лист бумаги, разделил его на две части, слева написал "Вера Павловна", справа - "Ирина Сергеевна" и столбиком выписал достоинства и недостатки каждой. Потом начал складывать столбиком. Тут позвонил телефон:

- Это 245-54-62?

- Да.

- Это вы хотите жениться, но храпите при этом?

- Ну я.

- Записывайте адрес: Разъезжая, 25, квартира 16. Лидия Михайловна. Двухкомнатная квартира в центре, все удобства, дача в Луге. Она недавно развелась, так что торопитесь, охотников полно. Завтра у нее день рождения, приходите обязательно с цветами. Будут спрашивать, кто вы такой, скажите от Григория Алексеевича. Ни пуха, ни пера!

- К черту! - машинально ответил Бунин и положил трубку.

"Надо посмотреть! Вдруг подойдет? И дача в Луге. Это вариант... Поглядим, поглядим, а то загремишь за первую встречную, потом мучайся. А не понравится - уйду."