Дорога в Гандольфо

могли видеть ее на протяжении всего того времени, что они шли по коридору к его номеру. Это означало, что у главного входа его ждет какое-то послание.

Дивероу негромко выругался.

Черт побери, похоже, что Женева не скоро сотрется в его памяти! И Хаукинз даровал ему только одну спокойную ночь.

- У меня тоже горела такая лампочка после обеда, - заметила Энни. - Я увидела ее, когда вернулась, чтобы переобуться. Это означает, что тебе должны звонить.

- Или оставили послание...

- . Что касается меня, то мне звонил муж из Санта-Моники. И я позвонила ему сама. Ты знаешь, что в Калифорнии было только восемь часов утра?

- Весьма мило с его стороны встать так рано и звонить тебе.

- Как бы не так. Насколько мне известно, у него в Санта-Монике два дела: ресторан и девица. Но ресторан в восемь часов не открывается, - прости меня за такие подробности. Я полагаю, что Дон просто решил удостовериться в том, что я и в самом деле укатила за семь тысяч миль.

Энни простодушно улыбнулась ему. А он не знал, что ответить, поскольку все было ясно.

- Похоже, у него и впрямь есть основания для проверки.

Сэм зажег свет в прихожей. В гостиной и так уже горел свет, поскольку, уходя пять часов назад, он не выключил его.

- Мой муж страдает от умственного расстройства, характерной чертой которого является тяга к дешевым девкам. Как адвокату, тебе известны подобные случаи. И он одержим только одной идеей: как бы не попасться с одной из них. Я, как ты понимаешь, говорю не о моральной стороне дела: ему плевать на мораль, лишь бы все было шито-крыто. Я говорю о финансовой стороне. Он до смерти боится, что суд заставит его заплатить большие деньги, если я решусь выйти из игры.

Они вошли в гостиную. Сэм хотел сказать что-нибудь, но так и не нашел, что именно, поскольку все было опять ясно. И он выбрал самое безобидное:

- Я думаю, он не в своем уме.

- Ты приятный парень, но тебе не следовало бы говорить это. Хотя, я полагаю, это самое мягкое из того, что ты бы мог сказать.

- Давай поговорим о чем-то другом, - перебил он се, указывая на кушетку и чайный столик, на котором лежали газеты. - Садись, Я вернусь через минуту. И я не забыл о твоем обещании застегнуть мне рубашку и завязать галстук.

Сэм направился в спальню.

- Ты не будешь звонить вниз? - спросила Энни.

- Потом, - ответил Сэм уже из спальни. - У меня нет ни малейшего желания портить себе обед или наш поход в одну или две пивные, если они, конечно, будут еще открыты к тому времени, когда мы наконец выйдем.

- Мне кажется, тебе все-таки лучше выяснить, что это за корреспонденция. Вдруг что-нибудь важное.

- Самое важное для меня сейчас - это ты! - воскликнул Сэм, вынимая из шкафа вязаную куртку.

- А что, если там что-то экстренное? - не унималась женщина.

- Самое экстренное для меня сейчас - это ты! - повторил он, выбирая на другой полке рубашку в красную полоску.

- Я не могу не позвонить, или не прочитать оставленную для меня записку, или не