И петь нам, и весело петь ! (КСПшные анекдоты от Берга)

Но нас уже трое -- мальчик, девочка и я. Даже четверо: "за нас" -Ольга Уварова из Луферовского театра "Перекресток". Отбиваем Дольского со словами:

-- Все автографы -- у 1-й эстрады!

Вроде ведем.

-- Ой, -- говорит Дольский, -- я тетрадку забыл!

Бегу на сцену, забираю тексты. Ведем.

-- Ой, я чехол от гитары забыл!

Вот чехол, гитара... Ведем.

-- Ой, я сына хотел взять с собой!

Подходим к базе, сын перелезает через ограду, идем дальше...

-- Ой, я свою кастрюльку забыл!

-- Какую кастрюльку?!?!

-- На которую ногу ставить.

-- Ведите, -- говорю мальчику-девочке, -- а я за кастрюлей.

Бегом к сцене, благо, народу уже поменьше, можно бегом. На ней поет некая группа. Кастрюлька оказывается тазиком. Показываю знаками Забаште:

-- Нужен тазик.

-- Споют -- возьмешь.

Ну, спели. Взял. В днище тазика вот такая дыра проверчена, чтоб по назначению не использовали.

Прибегаю к нашей эстраде. Дольского нет. Стою, как дурак, с тазиком.

Появляется мальчик. Один.

-- А где Дольский?

-- Я думал, это вы его повели. А я другой дорогой пошел.

Чуть в обморок не падаю. А на сцене уже не Качанова, а кто-то другой -"дыру" затыкает.

Тут и Дольский появляется. Поет. Встает, уходит. Тазик остается на сцене.

Хватаю его, бегу догонять Дольского...

"Яблоко" и "Груше" -- оппозиция!

Рассказывает Берг:

-- 1998 год, июль, XXV Грушинский. Ночной концерт на "гитаре". Фестиваль приветствует мэр г.Самары, и не как-нибудь, а в составе эстрадного ансамбля, солист которого, вихляясь, изливался в любви к родному городу. Непосредственно перед этим на сцене прошла череда бардов (А.Киреев и т.п.) в режиме крутого танцевального нон-стопа.

После мэра на сцену выходит депутат не больше, не меньше как российской Госдумы от фракции "Яблоко" (оппозиционной) Владимир Лукин и в приветственной речи своей выкрикивает:

-- Не пускайте на эту сцену попсу!

Поиск.

Рассказывает Борис Гордон (Москва). Не автор, а другой Гордон. Дело происходит на Грушинском в 1998 году.

Ночью из кустов вываливается какой-то мужчина, подходит к костру:

-- Мужики, где здесь КСП?

Лик? Лицо? Личина?

("Что делать?", заставляющее задуматься, "Кто виноват?")

Игорь Зырянов (Новосибирск) был свидетелем того, как Анатолий Киреев, когда ему дали в руки гитару и сказали: "Пой!" (дело происходило вдали от сцены), -- спросил:

-- Из "обычного" или из "не нашедшего отклика"?

И запел что-то совсем не киреевское...

Все не так, ребята!

Рассказывает Берг:

-- Сын питерских архивистов Аллы и Марка Левитанов Данька на 15-м году жизни заинтересовался авторской песней и даже стал учиться играть на гитаре (6-струнной, естественно) в гитарной школе одной КСПшницы.

И вот 19 декабря 1998 года, Питер, квартира Лены Данилиной, сидит человек двадцать народу, а я изображаю песни экзотических авторов.

Тут же и Данька с родителями. Ему явно скучновато, и мама Алла, чтобы как-то скрасить эти часы и нагрузить неприятное хотя бы полезным, говорит:

-- Дань, ты посмотри, как Володя играет! Аккорды и все такое..

Даня добросовестно посмотрел, как я пытаюсь совладать со своей безразмерной семистрункой дворовыми методами, и вынес заключение:

-- Все не так!

И уже потом прокомментировал: и этот большой палец,и вообще все... Ну, все, что может быть, -- все не так!

Действительно, не стоит постигать секреты моего "мастерства": первым и главным моим учителем по классу гитары был Бирюк -- Санька Бирюков, учившийся в школе классом младшим. Играли мы тогда "восьмеркой" на "семерках" и пели исключительно матерные песни.

Сейчас это уже такая экзотика, что, когда готовилась книжка моих песен в московском издательстве "Аргус", которая вышла в 1996 году, Саша Костромин не мог отказать себе в удовольствии включить в нее изображения аккордов в моей интерпретации. Сколько поломанных молодых исполнительских судеб на его совести, я даже боюсь думать.

А несколько лет назад мне сделали совершенно замечательный подарок.

Я вообще-то не коллекционирую свои записи, видео -- тем более. Поэтому кассету, которую мне дали ребята из дальневосточного Арсеньева, я взял лишь потому, что не знал, что на ней. Дома вогнал в видик... Оказалось -- мой тамошний концерт парой лет раньше -- года 1992-го.

Вот я крупным планом. Готовлюсь. Вот первые аккорды. Камера плавно переходит на руки, и дальше все два часа -- только они, шаловливые.

Я тепло отношусь к арсеньевским ребятам, но что они хотели сказать этим подарком?

Прямая доставка.

Год примерно 1997-й. По телевизору -- вечер памяти Ю.Визбора.

К микрофону выходит Олег Митяев:

-- Вчера мне принесли новую песню Виэбора...

Флаг в руки.

Рассказывает Вера Романова:

-- X-й Грушинский фестиваль (1976 год). У костра -- великолепная компания: Визбор, Никитины, Берковский, Дулов, Егоров. Вокруг плотное кольцо зрителей. Барды поют в основном хором. Гитара, конечно, у Никитина. Во время исполнения "Прекрасной волны" он сбивается в аккомпанементе при модуляции. Визбор, назидательно:

-- Не умеешь играть -- не берись, отдай гитару Берковскому!

Восемнадцатое.

Продолжает Вера Романова.

Тот же X-й Грушинский. "Великие" уже устали от всеобщего внимания и рады бы смотаться, но чувствуют все же какие-то моральные обязательства перед зрителями, поэтому стараются сделать это понезаметнее.

Вот встал Визбор, тихонько пробирается "к выходу". Кто-то из зрителей грустно произносит:

-- Вот так вот и Борман ушел...

Юрий Иосифович моментально реагирует:

-- Я только на мгновение!..

Еще бы не хватало давать кому попало!

Свидетель -- Вера Романова.

1976-й, Грушинский.

На Гитаре после вручения наград члены жюри вышли спеть 2-3 песни хором. Играть, естественно, собирается Никитин. Кейльман громогласно взывает:

-- Нужна семиструнная гитара!

Из толпы зрителей вырывается пожилой уже товарищ в тельняшке, с "семеркой" в руках, и рысью устремляется на сцену. Никитин, как вежливый человек, не дожидаясь, сам идет ему навстречу. Где-то на середине "грифа" они встречаются. Никитин уже и руку за гитарой протянул. Однако владелец гитары, напрочь проигнорировав Сергея (заметил ли он его вообще?), бежит дальше и... вручает инструмент Визбору! А недоумевающий Никитин некоторое время остается стоять посередине "грифа" с протянутой рукой.