Собачьи радости (Избранное)

Константин Юрьевич стал поглядывать на женщин, чего не замечалось за ним лет пять, причем смотрел с каким-то сожалением, чем смущал. Начал курить и при этом запускал такие лихие колечки, которых от него никто не ждал!

На профсоюзном собрании очнулись, увидев Лямина на трибуне. Он решительно вскрывал ошибки в работе директора. Тот попытался что-то сказать, но Константин Юрьевич так сказал "прошу Лямина не прерывать", что директор сел на место.

После собрания Лямин помогал надеть пальто Изабелле Барсовне, женщине необыкновенной красоты, как считали в учреждении. Она навела на него убийственные глаза, улыбнулась и прошептала: "Можете проводить". Константин Юрьевич пошатнулся, а Изабелла Барсовна, добивая глазами, сказала: "У меня есть бразильский кофе". Лямин покраснел и услышал, как говорит: "Извините, не могу, у меня через полчаса свидание".

Без пяти восемь он был дома. Еще раз побрился, поправил перед зеркалом волосы и сел к приемнику.

Ровно в восемь знакомый голос сказал: "Камин! Камин! Как слышите? Прием".

- Какой Камин? Что ты несешь?! - возмутился Константин Юрьевич. А голос опять: "Камин! Камин! Я - ласточка! Как слышите? Прием". Лямин покрутил ручку тембра, но женщина стояла на своем и пронзительно кричала: "Камин! Камин!.."

- Ласточка моя! Голубушка! - непослушными губами шептал Лямин. - Что с тобой сегодня?! Да не было у меня ничего с Изабеллой, честное слово! Только пальто на нее надел, и все! Это же я, Лямин! Не узнаешь? Что с тобой, родная?!

"Камин! Камин! "

- Не Ка-мин, а Ля-мин! Лямин! Что у тебя с дикцией?! Попробуй еще раз!

"Камин! Камин!.." - отозвалась женщина.

Лямин в сердцах саданул кулаком по приемнику, что-то хрустнуло - и стало тихо. Шкала погасла. Константин Юрьевич в ужасе оглядел опустевшую комнату и заплакал, сморкаясь в галстук.

Спал он кошмарно. Метался по кровати, кричал:

- Я - Камин! Я - Камин! Ласточка, разжигай! Переходи ко мне на прием!..

Утром комната показалась ему громадной, таким маленьким и ненужным ощутил он себя, как пылинку в углу Вселенной.

Кто-то шагал по руке. Константин Юрьевич приоткрыл глаз. Голодный комар суетливо тыкался в кожу, и наконец, проколов, принялся пить кровь. Лямин собрался прихлопнуть наглое насекомое, но уж больно здоров был комар. И Константин Юрьевич не тронул его.

Комар, наливаясь кровью, становился все больше и больше, а Лямин все меньше и меньше...

Очки

У меня семь пар очков. На каждый день недели. В понедельник надеваю с черными стеклами, чтобы после вчерашнего меня никто не видел. Целый день меня никто не видит. Правда, и я ни черта не вижу.

Во вторник, обалдев от вчерашнего мрака, так хочется чего-то чистого, яркого - синего неба хочется! Надеваю синие очки. И в любую погоду - синее небо! Все синее. Трава синяя. Огурцы свежие синющие! Не ели синие огурцы? Бр-р! Гадость!

Естественно, в среду хочется настоящих зеленых огурцов с весенним запахом и без очереди! Зеленые очки! И все такое зеленое, молодое, что скулы сводит! Какие огурцы, когда вокруг зелененькие женщины и, честное слово, каждой семнадцать лет! "Простите, вас как зовут, зеленоволосая?" И они не краснеют, а зеленеют, причем не от злости - от радости. Еще бы! В этих очках сам зеленоглазый, кудрявый и кажется, все зубы во рту свои, а морщины чужие или это оправа бросает ненужную тень. Можешь перевернуть весь мир позеленевший.

В ночь с зеленого на четверг жутко чешутся руки. Утром бегу, не позавтракав, цепляя очки с дальнозоркими стеклами, чтобы определить фронт работ!.. Через увеличительные стекла видишь всю линию фронта! Волосы встают дыбом, руки перестают чесаться. Оказывается, многое сделано до тебя и ты видишь - как... Но почему никак не увидеть все таким, как хочется?!

Чтобы совпало, надеваю розовые очки. Надеваю в пятницу. Пятница жизнь в розовом цвете. Ах, эта розовая действительность! Надеваю носки с розовой дырочкой. Жена орет, а глаза у самой добрые, розовые. Лезу в карман, а там розовые, как червонцы, рубли! Вечером на симпатичных розовых обоях давишь розовых тараканов и плывешь в розовый сон на розовых новеньких простынях.

И суббота! Летишь по лестнице в очках с простыми стеклами, надеясь, что дело вовсе не в стеклах! И спотыкаешься обо все нерозовое, столько его кругом! Одна небритая рожа в зеркале чего стоит! Глаза жены накрашены - точь-в-точь тараканы. В углу тараканы затаились, как глаза жены.

Зажмурившись, жду воскресного вечера. Надеваю выходную оправу без стекол, чтобы не выбили. Иду в ресторан. Там смело мешаю цвета, и вроде все приобретает желанный цвет, правда, затрудняюсь сказать, какой именно... Кто дал по голове, не разглядел. Хорошо, что в оправе не было стекол. Опять повезло...

В понедельник надеваю очки с черными стеклами, чтобы после вчерашнего меня никто не видел. Мрак полный.

Но я знаю: дома лежат синие очки!

Стекло

Стекло, которое нес человек, было настолько прозрачное и тонкое, что временами казалось, будто вообще в руках ничего не было. Человек шел по солнечной стороне, стекло вспыхивало, а человек жмурился и чему-то улыбался.

Прохожие осторожно обходили улыбающегося человека, уступали дорогу и сами невольно улыбались. Теплый ветер шевелил человеку волосы и тихонечко звенел на стекле.

Вдруг кто-то толкнул человека плечом.

Прохожие испуганно замерли, потому что человек застонал, пошатнулся и стекло выскользнуло из рук. Но никаких осколков на асфальте не было...

Контрабандист

Для несчастья, как и для счастья достаточно ерунды.

У кассирши Шурочки кончилась мелочь, и она часть зарплаты выдавала лотерейными билетами. Все заработали по нескольку штук, в том числе Долькин Николай - два.

Спустя месяц на работу притащили таблицу и билеты проверили. Все шло нормально. Никто не выигрывал. Только Аверьяновой и Рыбину крупно повезло - выиграли по рублю. Последними проверяли билеты Долькина. Первый мимо. А вот второй совпал номером, причем все шесть цифр! Долькина бросились поздравлять с рублем, но тут Ефимова взвизгнула: "Серия!" Все затихли, боясь спугнуть выигрыш. Ефимова прошептала: "Зараза! "Жигули"!"