Дорога в Гандольфо

ни было, обед приближался. Стюардессы, расхаживая по проходу, раскладывали миниатюрные скатерти, столовое серебро и просили пассажиров подтвердить выбор вина. Не в силах более сдерживаться, Сэм откинул голову на спинку сиденья.

Запахи пищи сводили его с ума. Каждый из них был сладостным угощением для его обоняния.

Но тут произошло то, что должно было произойти. Сидевший рядом с Сэмом странного вида сикх вскочил внезапно со своего места и начал распутывать тюрбан, пока из него не вывалился огромный револьвер, гулко упавший на пол самолета. Крысиные Глаза, быстро наклонившись и схватив оружие, заорал во все горло:

- Айяее! Айяее! Айяее! Аль-фатах! Айяее!

Эти вопли послужили сигналом для находившихся в самолете других "сикхов", и в следующее мгновение весь салон огласился дикими выкриками "Айяее!" и "Аль-фатах!". Крысиные Глаза выхватил откуда-то из брюк устрашающего вида длинный нож.

Сэм, пребывая в полнейшей прострации, уставился на него.

Странный "сикх", сидевший рядом с ним, на самом деле оказался арабом. Проклятым палестинским арабом.

И никем иным.

В следующую секунду палестинец кинулся к стюардессе, чье лицо тотчас покрылось смертельной бледностью, поскольку ствол огромного револьвера уткнулся ей в грудь.

- Сейчас же сообщи командиру корабля, - прорычал палестинец, - что самолет должен лететь в Алжир! Иначе вы все сдохнете!

- Понятно, мсье, - пролепетала стюардесса. - Но самолет и так летит в Алжир... Это место нашего назначения, мсье!

Араб явно был сбит с толку. Его насквозь пронизывавшие девушку глаза превратились в два вытаращенных грязных комочка, а затем снова налились буйной, безжалостной силой.

Угрожающе помахав перед лицом стюардессы револьвером, он дико завопил:

- Айяее! Айяее! Арафат! Ты слышишь меня, о Арафат?! Для вас же, жидовские свиньи и христианские собаки, не будет на этой земле ни пищи, ни воды! Это приказ Арафата!

Откуда-то из самой глубины тайников подсознания Сэма голосок прошептал: "Тебя вроде, парень, подставили!"

Глава 15

Режиссер поморщился: два скрипача и три трубача сфальшивили во время исполнения крещендо "Вальса Мюзетты". Последний акт опять испорчен.

Он сделал пометку насчет дирижера, который, как ему показалось, блаженно улыбался, даже не подозревая о досадном диссонансе. Очевидно, со слухом у него уже не все в порядке.

Присмотревшись, режиссер отметил также, что осветитель сцены снова то ли где-то уснул, то ли ушел в туалет. Прожекторный луч был направлен вниз, в оркестровую яму, на смущенную физиономию флейтиста, но не на Мими.

Он и это принял к сведению.

А на самой сцене возникла еще одна проблема. Впрочем, сразу две. Во-первых, дверь в кафе подвесили в перевернутом виде, что позволяло зрителям видеть все, что творится за декорациями, где переступали ногами, очевидно от скуки, несколько статистов. И, во-вторых, крышка люка слева на сцене оказалась откинутой, и в результате нога Рудольфе провалилась в открытое пространство, а на его