Муж моей жены. Возвращение мужа моей жены

Жаркец: Пойти в кино.

Креше: Откуда ты знаешь?

Жаркец: Да так.

Креше: Она предложила мне пойти в кино, а мне казалось, что я умру от счастья. Сердце было готово вырваться из груди, выскочить и биться где-то на свободе.

Жаркец: Красиво!

Креше: Да, красиво. (Пауза) A можно и я задам тебе интимный вопрос?

Жаркец: Конечно, спрашивай, что хочешь.

Креше: Знаешь, я когда знакомлюсь с кем-нибудь, с мужчиной или с женщиной, меня начинает мучить любопытство: как у этого человека все случилось в первый раз.

Жаркец: Тебе это интересно?

Креше: Да, интересно. Ответы на этот вопрос всегда такие интересные. А с другой стороны, эти истории бывают такие смешные, неожиданные. И грустные, и веселые, и необычные, и банальные.

Жаркец: Тебя интересует, как это было у меня?

Креше: Да, именно у тебя.

Жаркец: Я об этом еще никому никогда не рассказывал.

Креше: Ну, я же твой лучший друг.

Жаркец: Лучший?

Креше: Ну, если не лучший, то особенный.

Жаркец: Знаешь, это…

Креше: Неразглашение и секретность гарантированы. Рассказывай все сначала и подробно.

Жаркец: Это случилось, когда мы отмечали сдачу экзаменов после десятого класса.

Креше: После десятого класса?

Жаркец: Да. Я не очень компанейский человек, редко выпиваю. Но в тот вечер все напились, как поросята. А я пил какой-то красный сок, а часов через шесть до меня дошло, что это ликер. И вдруг я опьянел так, как никогда в жизни. И попросил одну свою одноклассницу, чтобы она помогла мне выйти на свежий воздух. Ноги у меня вообще не шли. Она сидела напротив меня за столом, и было в ней килограммов сто, то есть видно было, что на нее можно опереться… в пьяной ситуации. Она взяла меня подмышки и понесла в сад. Но когда они шла по тропинке через сад, споткнулась о какой-то камень и упала в траву. А поскольку она держала меня подмышкой, я упал на нее. Вот так я невинность и потерял.

Креше: С такой толстухой?!

Жаркец: Во всем был виноват камень.

Креше: Думаешь, камень?

Жаркец: Да, камень. Да я еще и пьяный был. Поэтому мягко и упал. Она вся была такая мягкая. Короче говоря: провалился я в нее. (Пауза) A ты, как ты потерял невинность?

Креше: Это было давно. В мой день рождения, когда мне исполнилось двенадцать.

Жаркец: В двенадцать лет?!

Креше: Да, в день рождения.

Жаркец: Я читал, что вы, далматинцы, созреваете быстрее, чем европейцы. Но врать мне не надо.

Креше: Я не вру, правда…

Жаркец: Только не надо! Мы же не подростки.

Креше: Да, правда. Это было в день рождения. В двенадцать лет.

Жаркец: Может, я и поверю, что в день рождения, но что в двенадцать лет — никогда.

Креше: Ладно. Не в двенадцать.

Жаркец: Вот так. А теперь рассказывай правду.

Креше: Это было в мой день рождения, когда мне исполнилось двадцать четыре года. За год до того, как я пошел работать.

Жаркец: Рассказывай.

Креше: В тот год у меня было много халтуры. Пока длится туристический сезон, мы много работали. А потом, где-то осенью у меня появились хорошие бабки, и мы с другом решили поехать на неделю в Париж, на экскурсию.

Жаркец: И там это все и случилось?

Креше: Да, там. Уже в первый день, когда мы туда приехали, я знал, что все будет очень необычно. Как-то я это чувствовал. Я тогда был каким-то молчаливым, мне хотелось узнать женщину, чтобы стать мужчиной, который эту тайну уже знает. И вот, как сейчас помню, во вторник мы познакомились с одной очень красивой студенткой из Англии. Она была там со своей сестрой. А мы все вместе завтракали. Все, конечно, было оплачено. И как раз тогда я впервые за завтраком ее и увидел. И улыбнулся ей, а она мне. Я едва смог дождаться завтрака в среду. Я снова на нее посмотрел и улыбнулся, и она тоже мне улыбнулась. Потом я чуть дождался четверга. В четверг мы снова с ней переглядывались и улыбались. Потом пятница: мы снова, не говоря ни слова, смотрели друг на друга и улыбались. Только в воздухе как будто возник какой-то электрический разряд. Что-то такое необычное и возбуждающее. Потом она вдруг положила свой бутерброд на стол, подошла к столику, где завтракали мы с другом, и спросила: «Здесь свободно?» Я сказал: «Да». И она присела к нам.

Жаркец: И?

Креше: И начала разговаривать с моим другом, а он с ней. Потом они послали меня за сигаретами в магазин через дорогу, потом за спичками. А когда я пошел за газетами, они договорились вечером пойти в дискотеку. В тот вечер, когда мой друг и эта англичанка вернулись из дискотеки, они попросили меня куда-нибудь уйти из комнаты, чтобы они вдвоем могли… ну, ты понимаешь?

Жаркец: Понимаю.

Креше: Я ушел и отправился в ближайший публичный дом. Вот так я и потерял девственность.

Жаркец: Грустная история. Очень грустная.

Креше: Да нет. Правильный расчет — долгая любовь. А мой друг до сих пор этой англичанке платит алименты.

Жаркец: А, вот как…

Креше: Да, вот так. (Пауза) А теперь ты расскажи, как ты познакомлся с Драгицей.

Жаркец: Думаю, тебе неинтересно будет.

Креше: Будет.

Жаркец: Не будет.

Креше: Обязательно будет, рассказывай.

Жаркец: Ну, ладно. Если ты настаиваешь. Это было в один прекрасный весенний день в Любляне, когда ласточки были готовы сорваться с ветвей деревьев, чтобы подняться в безоблачную высь. Я в то судьбоносное утро шел медленным шагом, почти паря над землей, мимо полицейского участка, когда услышал голос: «Эй, господин!» Это был женский голос. Я оглянулся и увидел Драгицу с обычным кошельком в руке. Она говорит мне: «Эй, господин, это вы уронили кошелек?» Я говорю: «Нет». Потом мы пошли в полицию, а потом в кино.

Креше: Вот засранка! На один и тот же крючок поймала и тебя, и меня.

Жаркец: Это и есть те маленькие женские хитрости, без которых каждый тридцатый мужчина ни за что бы по собственному желанию не женился.

Креше: Может, еще по стаканчику?

Жаркец: Давай. (Креше наливает. Они выпивают до дна) Можно я еще тебя спрошу?

Креше: О чем?

Жаркец: Знаешь, о чем?

Креше: Не знаю.

Жаркец: Об этом.

Креше: А, об этом. Спрашивай.

Жаркец: Вот я и спрашиваю.

Пауза.

Kреше: А что тебя интересует?

Жаркец: Как часто вы это делали?

Креше: Ты имеешь в виду это?

Жаркец: Да, это. Как часто?

Креше: Один раз.

Жаркец: Один раз?

Креше: Да, один раз.

Жаркец: В неделю или в месяц?

Креше: Теперь — как когда.

Жаркец: Ты что имеешь в виду «как когда»?

Креше: Когда раз в неделю, когда раз в месяц. (Жаркец ничего не понимает.) Понимаешь?

Жаркец: Да, в основном понимаю.

Креше: А что тебе не понятно?

Жаркец: Понятно, только…

Креше: Только что?..

Жаркец: Ты ее любил?

Креше: Как положено мужу любить свою жену. Ни больше, ни меньше.

Жаркец: Как положено мужу?

Креше: Да.

Жаркец: Ни больше, ни меньше?

Креше: Да.

Жаркец: А что ты… я тебя понимаю.

Креше: Я не виноват…

Жаркец: А я тебя и не виню.

Креше: Годы прошли.

Жаркец: Да, конечно. (Пауза) A как ты с ней каждый день? Как твой брак? Как вы с ней жили все эти годы?

Креше: А знаешь, я делал все, чтобы она была самой счастливой женщиной во всей Хорватии. Я готовил ей самые лучшие блюда на свете, самые вкусные в Сплите. Мой сахарный торт один венгр назвал чудом природы, сказал, что он вкуснее всего на свете. Я готовлю шестнадцать видов ромштекса. Одна китайская пословица гласит: «Человек счастлив на столько, на сколько вкусно он ест».