Рыжик (СИ)

Некоторое время двигатель гудел ровно, а в салоне становилось всё холоднее от пронизывающего встречного потока воздуха. Люда уже начала беспокойно ёрзать и оглядываться, не найдётся ли чем укрыться, когда машина круто свернула с шоссе и затряслась на колдобинах, вероятно, обещанной тропы. Скорость упала, а гул двигателя стал натужным - они взбирались на подъём. И вот когда Люда окончательно решила, что всё обошлось, "бобик" как-то жалобно вякнул пару раз, вильнул из стороны в сторону и остановился. А после начал медленно откатываться назад.

- Э! Куда?! - Люда отчаянно завозилась, но сразу выбраться из щели между сиденьями оказалось не так-то просто. Пока она поднялась и смогла оценить обстановку, "бобик" уже довольно бодро катился вниз. - СТОЯТЬ!

Нырнув головой вперёд прямо между спинками сидений, она через Лёшкины колени потянулась рукой куда-то в темноту под ноги, нащупала первую попавшуюся педаль и всем весом вдавила её. Машина заскрипела и остановилась. Стараясь не отпускать с таким трудом найденного тормоза, Люда проделал акробатический трюк, достойный почётного звания "женщина-змея" и оказалась, наконец, в вертикальном положении, прижимая тормоз, как и положено, ногой. Только тогда она огляделась по-настоящему. Рядом с нею обвис на спинке сиденья Лёшка, и в свете приборной панели вся левая половина рубахи у него была тёмной и странно поблёскивала. Люда даже не сразу сообразила, что бы это могло быть, а когда поняла... то едва не упустила злополучную педаль. К такой взрослой жизни она была не готова.

- Ма-а-а... ма-а-а... Мамочка-а-а!.. МА-МА-А-А! - раз проявившись, нотки детской паники уже не отпускали, разрастались, грозя смыть остатки разума. Что делать?! Что теперь делать?! Бежать наверх?.. А Лёшка?.. Но, он же сам сказал... А Лёшка?!!.. Но что я могу сделать?!! Но он же тут умрёт!!!

И тогда Люда поняла, что с детством пора кончать. Не взрослеть шаг за шагом, не ожидать прихода жизненного опыта, а просто заканчивать. Потому что нет в жизни ни Бога, ни Предназначения, есть только то, что сделаешь сам - здесь и сейчас. И только оно будет твоим будущим. Странное это было чувство. Кто-то назвал бы его злостью, кто-то - расчётом. Одним почудилась бы всесокрушающая ярость пламени, а другим - надёжный холод стали... Люда не успела определиться, она начала действовать.

"Бобик, как застопорить машину? Я тут пошевелиться не могу..." - Но тот в ответ только горестно подвывал работающим двигателем:

"У-У-У-У..."

"РРРРР! Курдыбальонец хренов!!! Щас хвост откушу!!!"

"...У-У-у-у-а-а-А-А?" - тон воя изменился на вопросительный.

"Как тебя застопорить?!!"

Если бы "бобик" был Бобиком, он бы сейчас уселся на хвост, задумчиво почесал за ухом и гавкнул на рычаги управления.

"Да тут их хренова туча!" - ладонь нерешительно зависла над торчащими во всех направлениях ручками, но была словно подхваченная невидимым помощником, сразу нашла нужную. Ухватившись за неё, Люда тут же и надавила - рукоятка не сдвинулась. Люда надавила всем весом - ноль эмоций.

"Не работает!!!"

"Бобик" словно подпрыгнул на месте от нетерпения и возмущённо гавкнул.

"Не туда!!!" - поняла Люда.

Она рванула рукоятку на себя, и та легко передвинулась, лишь заполошно прощёлкав все промежуточные положения. На панели сейчас же вспыхнула, и даже показалось, что ободряюще подмигнула, красная лампочка. Люда осторожно отпустила педаль - машина осталась на месте. ФУХХХ! Следующим этапом был Лёшка.

Быстро наклонившись, Люда прислушалась и обнаружила, что товарищ дышит - хрипло, слабо, но дышит. Значит жив. Паническую мысль "надолго ли?" она до сознания не допустила. Беретик, чудом переживший все перипетии дня, был мгновенно сорван с головы вместе с повязкой и сунут за отворот рубахи - куда-то туда, где из раны ещё сочилась кровь. На спину она и глядеть не стала, просто удвинула безвольно болтающегося Лёшку под самую дверцу, прижав рану спинкой кресла. Всё! Теперь можно ехать туда, где нас ждут. Знать бы, как это делать...

"Курдыбальонец! Как тебя тронуть?"

Тот в нетерпеливом энтузиазме закрутился вокруг хвоста.

"ШО?!!" - протупила Люда.

"Ау-гав, гав! Ну, ГАВ же!" - сказала бы на это настоящая собака, искренне сетуя на невозможность членораздельной речи.

"А-А-А! С ручника же сняться..."

Не дав себе задуматься по поводу двусмысленности данного выражения, Люда надавила на знакомый рычаг. И естественно, тот остался на месте, не сдвинувшись ни на миллиметр. Мать-перемать!!! Уже замахнувшись надавить во всю силу, она случайно вжала большим пальцем кнопку на рукоятке и рычаг под её напором испуганно поддался. Лампочка на панели погасла. Машина тронулась и начала... медленно скатываться назад. Стоять!!! Люда рванула рукоять и опять поставила машину на тормоз. Снова зажглась и нервно замигала красная лампочка. Скатывание прекратилось.

Воображаемый Курдыбальонец уселся на хвост, задрал заднюю лапу и начал весьма многозначительно чесаться за ухом.

- Ы-Ы-Ы! - показа Люда язык приборной панели. Где-то что-то она краем уха помнила, что нужно отжать какое-то сцепление.

Курдыбальонец ободряюще гавкнул и в нетерпении заскулил.

Люда пошарила ногой и её деликатно "сопроводили" до педали слева.

"Ну теперь, по идее, снять с тормоза и нажать педаль... ничего сложного", - успокоила себя Люда и так и сделала... Но педаль пошла туго и до упора так и не дошла. Потому что ещё раньше машина дёрнулась, в ней что-то заскрежетало, а Курдыбальонец взвыл дурным голосом. Люда шарахнулась и бросила педаль - "Бобик" вообще забился в истерике. Люда с перепугу, что опять не то делает, тут же вдавила педаль обратно. Машина опять дёрнулась, а Людына нога под "просительное поскуливание" медленно и деликатно педаль отпустила... И они тронулись!

- С-с-спасибо... - просипела Люда, постепенно приходя в сознание и начиная дышать. "Оказывается, нет ничего сложнее, чем трогать машину с места!" - мелькнула мысль и тут она, наконец, подняла взгляд на дорогу...

В дёрганном свете единственной уцелевшей фары перед нею круто уходили вверх разъезженные колеи лесовозной трассы, ограниченные с одной стороны осыпающимся склоном, а с другой - чёрным провалом неизвестной глубины. Люда судорожно схватилась за руль и только тогда подумала, что собирается самостоятельно вести машину... ночью... в гору по бездорожью... впервые в жизни. Если бы она подумала эту мысль ещё раз, то наверняка бросила бы эту пустую затею. Но времени уже не осталось. Натужно воя, "бобик" начал взбираться на склон.

Этот путь снился потом Люде... в страшных снах. Он и сам был как сплошной страшный сон: руки, одеревеневшие на рулевом колесе, пляшущее впереди пятно запредельно яркого света, мелькающие в нём колеи дороги, словно нарочно ведущие машину в ямы-ловушки, воющий, как стая бешеных вовкулаков "бобик"... и безвольное плечо Лёшки, которое вполне могло уже быть и безжизненным. Где-то на задворках сознания билась паническая мысль, что даже опытный водитель Лёха - и даже днём! - перевернулся на такой дороге, чуть не угробив всю их дружную компанию. Но думать её было некогда и Люда, сжав зубы, вела машину, стараясь не провалиться в глубокие рытвины, оставленные лесовозами. Несколько раз колёса съезжали в них, и Люда с замиранием сердца ждала, что теперь они с "бобиком" застрянут окончательно. Но тот собирался со всеми "лошадиными силами" и, яростно рыча, выкарабкивался на дорогу. Однажды колеи совсем взбесились и пришлось их объезжать по склону, так что только своевременные повороты руля удерживали колёса на грунте. Недавние страхи едва не вырвались тогда на свободу, и Люде очень хотелось закусить губу - до боли, чтоб никакие дурные мысли уже в голову не лезли. Но она понимала, что так можно и без губы остаться и только крепче держалась за руль, всеми "шестыми" чувствами ощущая равновесие машины, словно это она сама ползла сейчас по склону, ежесекундно рискуя опрокинуться.