Зверь лютый. Книга 22. Стриптиз

-- Где ж ты меня так поймал?

-- А... это... Ты давеча на Оку смотрел. Ну... а я запомнил.

Ваня! Хрен лысый! Мало того, что "базар фильтруй", так ещё и "фейс придерживай"! Народ же вокруг! Всё видит, всё слышит, всё запоминает... И - лепит. Вот такого... "хрена с бугра с выподвывертом".

Хороший художник показывает не внешность - сущность. Свою сущность показывать... не надо.

Лепить меня я запретил строго-настрого.

"Не лепите. И не лепимы будете".

А эту статуЮ... хоть и без гранаты... пришлось подарить.

"Я-глиняный" спас Елице жизнь. В Самбии в ходе одного из эпизодов, к ней в спальню ввались трое мужиков. Убивать пришли. Вот этой штукой, которую она на столе держала, Елица первого и приголубила. Со всего маху в лоб. Остальные разбежались.

Потом писала, извинялась, что подарок мой разбила. И благодарила за свой, единственный женский, панцирь. Потому что эпизоды у них... продолжали случаться.

Елица наплакалась, прощаясь с отцом-матерью, обрыдалась с Ракитой, с сёстрами и вечерком заявилась ко мне. В роскошном даренном шёлковом халате с драконами. Покрутилась передо мной, хвастая обновкой. Потом встала напротив, чуть насупилась:

-- Иване... Господин мой... Ты... ты меня от смерти спас. Много раз. С самого начала. Когда из родительского дома в Корабце вынул. Я ж ведь там... не выжила бы. И после. Сколь много ты для меня сделал... Измену мою простил, мужа дал... Кабы не ты... Меня бы не было. Отец с матерью - дитё в мир выпустили... Человеком - ты сделал. И подумать страшно - чтоб со мной было бы, коли ты б не повстречался. Что - я бы была. Кусок мяса ходячий, скотинка тупая двуногая, тварь дрожащая... Ты - жизнь мне дал. Всё дал - и душу, и разум, и тело. Возьми. Это всё - твоё.

И распустила поясок.

***

М-мать! Стриптизёрка самопожертвующая. Факеншит уелбантуренный!

Не-не-не! Я не про зрелище. Выглядит... очень даже. Даже - очень... Вот когда она так стоит... В напряге и трепете... А у неё тут уже... выросла девочка... мой любимый размерчик... и торчат так... задорно...

С техникой у неё... Стоит как часовой у Мавзолея... Начинать надо с мимики... Личико чуть вниз в пол-оборота, взгляд нежный, скользящий, реснички трепещущие... Ножками... Не в строю же! Все шесть балетных... и дальше... Главное - динамика... Моторика без останова и надрыва... И пошла. Чуть покачивая, чуть поглядывая, потягиваясь-проворачиваясь... как бы не замечая... замедленно-завораживающе... перетекая-переливаясь... привлекая взгляд и вынося мозг...

"Эротика - это постоянное ожидание порнографии".

Моё обычное состояние. Вот, дождался.

Ваня! Спокойно! Девушка разволновалась, расчувствовалась, пришла поблагодарить. Собой...

И чё? - Подарок вполне достойный...

Уймись, хрыч плешивый! Вспомни. Как в 21 веке напрашивались. И очень расстраивались:

-- Как "нет"?! А как же теперь?! Это ж надо что-то искать, придумывать-покупать... Или - я не хороша?!

***

-- Елица, ты очень хороша собой. Ты очень... самая обаятельная и привлекательная. На мой вкус - просто прекрасна. Что не можно глаз отвесть. Но... Кастусь знает?

Дёрнула плечиком, отвела взгляд, пальцы рук, сжимающие отвороты разведённых в стороны пол халата, напряглись. Не знает.

-- Он - узнает. Почувствует. Будет подозревать. Никакое благодеяние моё, ни вся любовь твоя к нему - не залечит этой раны. Ему будет больно. А вы... уже одно целое. Его боль - станет твоей. Вы изведёте, возненавидите друг друга. Девочка, я знаю как вырастают плоды ненависти, как колосится злоба. Ты прекрасна, желанна. Но... я не желаю тебе такого будущего.

-- Ты... ты... ты не хочешь меня?! Не веришь?! Из-за того... из-за моей дурости с тем... посаком новгородским?!

-- О чём ты? А... Я про то уже давно забыл.

-- Тогда почему?! Почему ты всё время думаешь?! О том что будет потом?! Вот я. Здесь, сейчас. "Потом" - будет "потом".

-- Стоп! Факеншит! Стой где стоишь! М-мать... Ты - одеваешься. И идёшь к своему Кастусю.

-- Но... почему?!

-- Потому что иначе - тебе будет плохо. А я тебя... слишком... люблю. Чтобы делать тебе больно.

Итить-молотить! Как же тошно быть прозорливым! Предвидеть, понимать, переживать... последствия ещё не случившегося события. Представлять себе собственные чувства через пять минут, через час, через день... сказанные и несказанные слова, пойманные взгляды...

"Умножающий знания - умножает печали".

Прежде всего - "знания" о самом себе. И "печали" - о том же.

Обошёл её. Хоть зрелище отсюда не столь... мозговыносительное. Подал поясок, свёл её руки, так и не отпустившие края халата. Ну вот, стриптиз завершился, обнажёнка прекратилась.

Но... стало ещё хуже. В смысле - лучше.

Она прижалась ко мне в моих объятьях, запрокинула голову, глядя на меня снизу вверх, потянувшись губами к моим... а тонкая шёлковая ткань под моими ладонями не скрывает тайн её тела, не ослабляет его жар... скользит и увлекает... как живая юная кожа под ней...

-- Гхр... Кха... Иди.

-- Ты... ты меня прогоняешь?!

-- Да. Иначе тебе и мне придётся прогнать Кастуся. Из души.

"В поцелуе рук ли,

губ ли,

в дрожи тела

близких мне..."

Кажется, моё волнение, мой осевший хриплый голос, моя реакция на неё - ей польстили. И как-то успокоила: да, она хороша, вон как самого "Зверя Лютого"... трясёт и потряхивает.

Она, ещё - неуверенно, но уже - довольно, улыбнулась. И, придерживая на груди этот идиотский халат с драконами, убежала.

Факеншит! Что за создания! Постоянно закручивают наши мозги в трубочки! Ведь понятно же: любой исход её визита - плох! Ведь чуть подумать... Где вы видели думающую женщину? Перед прилавком в универсаме?

Ага. Убежала. А как обворожительно она это сделала...! И сейчас они с Кастусем... в их опочивальне... на этом шёлке... вместе с драконами... Он её... а она под ним... а драконы - все оба! - шелестят, переливаются, льнут и... и...

Факеншит! А ведь я ещё поработать собирался! А теперь... все мысли в... в фантазиях о драконах. Пойду, что ли, бревно потаскаю... Для крепкого сна.

Мда... "Зверь Лютый" отличается умом и сообразительностью. Как космический попугай. Ещё: прозорливостью и предусмотрительностью. А не только зверством, лютостью и прочими... животными инстинктами. Но... жаль. Что... я бываю столь убедителен. Она была... ну очень! Повезло этому придурку Кастусю.

Э... виноват - образчику.

...

На следующий вечер, примерно в такое же время - снова. Слышу - пришёл кто-то. Женская походка. Неужто она... опять... эта дура решила... Виноват - не дура, а самая обаятельная, привлекательная и... и шелковистая.

Дверь открылась - входит... Самборина.

Облом.

Присмотрелся - нет, не облом, хуже - наезд.

Тип другой, возраст, повадка. Прежнего опыта взаимного общения... Взрослая женщина через четыре месяца после родов... Но - тоже. Только вместо халата - соболья шубка.

Улыбается завлекательно, очень сходно развязывает поясок... Профессиональной школы нет, но жизнь многому научила. Да что они?! Сговорились?! Что-то начинаю ощущать себя гинекологом-стахановцем после очередной трудовой вахты.

-- Самборина! Ты это брось! Сигурд знает?

-- А надо? Выгнать собрался? Я - не Кастусева девка, которую ты вчера... Я-то так просто - не уйду. А слуг ты звать не будешь - не по чести. Так что - давай. В смысле - бери.

Сдвинула шубку назад, спуская её на отведённые за спину локотки. Сильно распрямившись, будто собралась принять на грудь Звезду Героя - или героини? - уставилась в меня натруженными, набухшими "ресницами" кормящей матери, и, пренебрежительно отпустив шубку - соболью! - падать на пол за её спиной, шагнула ко мне.