Время жить. Книга девятая: Созидатели (СИ)

- Здравствуйте, Константин, - наконец сказала Териа приятным, мелодичным и совсем не писклявым голосом. - Рада, что нам удалось встретиться. Драйден много рассказывал о вас.

- Прошу прощения, что заставил вас так долго ждать, ваше величество, - я виновато наклонил голову. - Но текущие дела... ни порой очень затягивают.

- Мне-то не знать, - усмехнулась Териа. - И давайте без церемоний. Прежде всего, я хочу поблагодарить вас, Константин. И лично, и как представителя вашей планеты. Я знаю, что ваша помощь была искренней и бескорыстной, но как глава государства обязана задать этот вопрос. Чем мы можем расплатиться за вашу помощь?

- Непростой вопрос, - я сверился с памятью Константина. Нет, за двести лет ничего принципиально не изменилось. - Понимаете, у той страны, откуда я родом, помогать - родственникам, друзьям, просто незнакомцам - что-то вроде национального характера. И мы обычно не требуем ничего взамен, кроме искренней дружбы. Но с этим как раз и возникают проблемы. С нами порой бывает очень сложно дружить.

- Кажется, я вас понимаю, - задумчиво произнесла Териа. - Политика и дружба - понятия, которые трудно сочетаются.

- Совершенно верно! - обрадовался я от того, что меня поняли. Все-таки мой имперский был еще далек от совершенства. - Мы достаточно легко жертвуем своими интересами ради друзей и ждем от тех, кому когда-то помогли, такого же отношения. Но в политике, особенно международной политике, царит выгода, а не бескорыстие. В ней каждый заботится, прежде всего, о своих интересах, и это, наверное, правильно. К тому же мало кто обладает такими обширными ресурсами, как мы, чтобы позволить себе отрывать что-то от себя ради других. На фоне остальных мы порой производим впечатление этаких недалеких лохов... вам понятно это слово?... которых кинуть... э-э-э... предать сам бог велел!... Э-э-э... вы уловили смысл?

- Да, - с небольшим напряжением в голосе отозвалась Териа. - Продолжайте, пожалуйста.

- Хорошо. Только на самом деле я меньше всего хочу представить свою страну как вечную жертву чужого коварства. Мы можем очень жестко ответить, умеем защищать свои интересы и своих союзников, никогда не предаем и не подставляем тех, кого считаем друзьями. Иногда нам удавалось... удается быть такими же практично-циничными, как и остальные. Порой с нашей подачи искренность на какое-то время становилась нормой международной политики, хотя потом все опять возвращалось к прежнему... Однако нас не стоит считать и неким воплощением добродетели. У нас на самом деле очень много недостатков. Мое государство родилось благодаря плебейской революции, и это ощущается до сих пор, триста лет спустя. Мы часто грубы, неуклюжи и слишком откровенны. Нам не хватает лицемерия, тонкости, учтивости, аристократического лоска, умения прикрыть подлость красивыми словами. Сделанные нами вещи обычно надежны и прочны, но порой неказисты на вид и не снабжены красивой оберткой. Мы категорически не умеем работать с чужой элитой. То предпочитаем общаться напрямую с народом, не позволяя верхушке наживаться на нашей помощи, то пытаемся купить эту верхушку, но так открыто и неловко, что лучше бы и не пытались!... А наши чиновники, отвечающие за наполнение договоренностей конкретными делами, порой бывают просто вопиюще безобразными!

Я остановился. И чего же это меня так на откровенность пробило?! Неужели Териа?! Я вгляделся. Да, похоже, так оно и есть. Ай да императрица!

- Извините, Константин, - в эмоциях Терии не было и следа раскаяния. - Просто теперь я вижу, что могу вам доверять. И готова предложить вам и вашей стране самую искреннюю дружбу. Скажите, для этого требуется что-то еще, кроме взаимной честности?

- Наверное, да, - я прикрыл свой разум, но затем, поколебавшись, все-таки оставил в нем открытую форточку. - Возможно, это должна быть верность союзу и... я бы назвал это умением и самим за себя постоять.

И я рассказал Терии о Ливии, которая погибла еще и потому, что не смогла защититься, и о Сирии, которая держалась несколько лет и в конце концов дождалась помощи. Правда, основные сирийские события произошли уже после моего попадания в XXIII век, но я много читал о них уже в этом времени.

- Поучительно, - заметил Эргемар, когда я завершил рассказ. - Но ваше государство - не единственное и не доминирующее на планете, верно? В какой степени оно может определять позицию всей Земли?

- И как вы думаете, Константин, станет ли Земля сражаться за Филлину? - тихо добавила Териа, и я уловил в ее эмоциях печаль. - Или она просто будет посылать сюда оружие и советников и смотреть, как мы истекаем кровью, отвлекая на себя силы Империи?

- Пока мне трудно ответить на оба ваших вопроса, - честно сказал я. - Хотя воевать Земле, очевидно, придется. В те времена, о которых я рассказывал, в моей стране хватало желающих договориться с... нашими геополитическими противниками. Вот только они тогда были сильнее и поэтому не желали ни о чем договариваться. Они видели перед собой добычу, а добычу надо просто съедать, с ней не о чем говорить.

- Будем считать, на первый вопрос вы ответили, - хмыкнул Эргемар, демонстрируя весьма сложную гамму эмоций.

Ну, да. Во-первых, насколько я помню здешнюю историю, это Барганд не так давно играл на Филлине роль волка, который всех кушает и никого не слушает. А во-вторых, Эргемар как раз не баргандец.

- Насчет второго вопроса могу сказать только то, что сейчас Земля просто не может противостоять Империи в космосе, - продолжил я. - Нам очень нужно выиграть время - хотя бы несколько лет. Поэтому я надеюсь, что мои товарищи полетели на Тэкэрэо не просто так. А остальное - судьба, как говорили когда-то у нас.

- А остальное - судьба, - повторила Териа, а я мимолетно подумал: а на каком языке мы, собственно, разговаривали? Ведь последнюю фразу я произнес точно по-русски. - Спасибо, Константин. Наверное, хватит говорить о войне и политике. Расскажите просто о Земле. Какая она?!

- Я не просто расскажу, но и покажу, - улыбнулся я, активируя вирт.

На корабле я не поленился скачать на него целую серию виртуальных туров, а теперь с удовольствием демонстрировал Терии пейзажи родной планеты. Кстати, многие подборки мне были очень интересны и самому. Так, например, современные города я почти что и не видел своими глазами, если не считать недолгой прогулки по Москве. Кроме того, мне вдруг захотелось взглянуть на Дамаск, который в XXIII веке пользовался заслуженной славой "Жемчужины Востока".

- Красиво, - оценила Териа. Она сидела, прижавшись к Эргемару и держа его за руку, а в ее эмоциях переплелись восхищение, любопытство, сожаление об утраченном и легкая светлая печаль. - Но это для туристов, правильно? А как выглядит ваша настоящая жизнь? Как жили вы сами, Константин?

- Ваше желание для меня закон, - я наклонил голову.

Ну что, выручай, чужая память!

Не выручила.

- Странно, - заметила Териа, когда я выдохся. - Когда вы рассказывали о тех войнах, что прошли двести лет назад, это выглядело живо и интересно, словно вы сами были тому свидетелем. А сейчас у вас получилось как-то отстраненно, будто происходило с кем-то другим, не с вами.

Упс! Как там выражалась молодежь в мое прежнее время - палево, да?! А отвечать придется...

- Возможно, такое воздействие оказала на меня ваша планета, - начал выкручиваться я. - Она очень похожа на Землю, какой та была в те времена или немного раньше. Наверное, поэтому наше прошлое стало для меня ближе, чем современность.

И кто мне скажет, что это неправда?! Териа, очевидно, должна почувствовать, что я не лгу.

- Возможно, вы просто устали, - выдвинул свою версию Эргемар, кстати, тоже правильную. - Вам нужно отдохнуть. Нам всем требуется небольшой отдых!

- Хорошо, - согласилась Териа. - Но не думайте, Константин, что наша встреча завершена. Нам нужно еще очень многое обсудить!...

Действительно, после непродолжительной паузы наше общение продолжилось. Правда, мы больше не касались ни войны, ни политики. Ни слова не было сказано и о тех необычных способностях, которыми обладали мы с Терией. Мы словно продемонстрировали друг другу флаги и этим ограничились.