Свод (СИ)

Война окинул задумчивым взглядом внутренний двор замка. Вдали у конюшни вычёсывал гриву коня англичанина горбившийся от холода Казик, возле которого, к немалому удивлению Войны вдруг появился Свод. Казик, обменявшись с ним несколькими словами и знаками, указал ему в сторону гостевого крыльца, где стоял его хозяин и пан Станислав. Подвыпивший пират, хлопнул в знак одобрения Казика по плечу и, подняв ворот, бодро, словно по палубе качающегося на волнах корабля, зашагал в их сторону.

— Похоже, — со снисходительной ухмылкой произнёс пан Жыкович, — мистер Свод, наплевав на наши предположения, уже собрался ехать.

— Что же, — отрывая взгляд от Ричмонда, заключил Якуб, — так тому и быть. Едем. Вы, я и Свод.

Жыкович довольно кивнул:

— Это дело. Но как же быть с паном Криштофом?

— А мы скажем, что мы поехали ему навстречу. Пусть его здесь ждут, а мы решим все дела, вернёмся и скажем отцу, что просто разминулись с ним.

— Не поверит. Той дорогой никак не разминёшься.

— Значит, — настоял Якуб, — нужно сделать так, чтобы поверил…

Перед ними появился Свод. В колыхнувшемся воздухе сразу отдало бражной кислинкой. Похоже, беглый пират всё же исполнил свои желания и перед самым выходом из своей кельи пролил в не знающее постов и воздержаний нутро достаточно вина. Англичанин, перехватив укоризненный взгляд старосты, быстро застегнул расхлёстанные полы камзола, являя, таким образом, свою полную готовность к отъезду.

— Мне не хотелось бы, — недовольно глядя на него, сдержанно произнёс Война, — выглядеть в глазах отца неразумным юнцом. Так что только после переговоров посмотрим сообщать ему обо всём или нет…

— Спадары, — по-мужицки, но с пьяной господской вальяжностью произнёс Свод, — я хотоўы ў слях.

— О чём это он? — не понял староста.

Война улыбнулся:

— Мне кажется, пан Станислав, наш друг пытается нам сообщить на мужицком языке, что он «гатовы ў шлях[iii]».

Хорошо, Свод, хорошо. Мы и сами видим, что вы уже …готовы, — двусмысленно добавил Якуб на английском. — Сразу и при оружии, и конь ваш под седлом. Нам просто не угнаться за вами, Ричмонд, хотя я, признаться, думал, что нам придётся ехать вдвоём с паном Жыковичем.

— Обижаете, — выдохнул невидимое винное облако англичанин, — я же говорил, что сочту за честь наказать этого разбойника за недуг пана Патковского и за обиду, причинённую вам, мистер Война…

Якуб даже приосанился от испуга:

— Вы что, Свод?! — словно библейский змей Аспид, в испуге прошипел он. — Очнитесь! Я же вам говорил, что мы едем туда, исходя из желания поговорить с Хмызой, а не из желания нашинковать его и его людей на поджарку. Дело дойдёт до рубки только в самом крайнем случае. Я имею ввиду, если на нас нападут, и придётся отходить…

— Тогда, — резонно, как совершенно трезвомыслящий человек заметил англичанин, — правильнее всего было бы оставить невдалеке от леса небольшой отряд наших людей. В случае чего, нам останется только доскакать до этого заслона…

Война умолк и, потупившись, задумался. Староста, понимающий, что между приятелями состоялся некий жаркий разговор и, видя озадаченность Якуба, просто не мог удержаться от вопроса:

— Что он говорит?

— Удивительно, — улыбнулся Война, — но этот пьяница говорит дело. Однако чтобы он не говорил, мы с вами просто вынуждены сделать всё так, как мы и решили. Я, конечно, не отчаянный рубака и кавалерийские фигуры мне …даже в детстве трудновато давались, однако как любой дворянин с оружием обращаться кое-как умею. Всё лучше, чем беглые крестьяне Базыля, так что вооружаемся и в путь…

[i] ...а чаму гэта ён, ...так зрабіў? — а почему это он, …так сделал?

[ii] — Это точно (пол. — бел.).

[iii] Готов в путь (бел.).

ЧАСТЬ 2 ГЛАВА 2

ГЛАВА 2

Поезд пана Криштофа, увесисто качнувшись на выбитых тяжёлыми колёсами крестьянских колымаг глубоких выбоинах съезда моста, осторожно перевалился через его выгнутую спину. Кони старательно упирались в каменистую дорогу, влача тяжёлый груз под гору. Именно в этот момент из-за лохматой ивы навстречу им вылетели трое всадников.

— Сто-о-ой!!! — Взвыл по-бычьи возничий и, вздёрнув кверху бороду, что было сил, потянул на себя захрустевшие в его руках поводья. — Вы что, …вашу мать, ошалели…!?

Поезд повело влево, он остановился. Лошади нервно переступали, чувствуя, как тяжёлая карета стала тянуть их назад. Возница набрал, было, воздуху, чтобы явить бездумным лихачам весь запас горячих мужицких наречий, да притих, слыша, как скрипнула створка правой дверцы.

Экипаж заметно накренился. Из дверного проёма показалась могучая фигура пана Криштофа. Держась за багажную скобу крыши, он водрузил на загнутую вверх в дорожном положении подножку, облачённую в мягкий юфтевый сапог ногу. Нервно встряхнув своей крупной головой, сидящей на толстой, словно дубовый ствол шее, королевский Подскарбий стал отыскивать недобрым взглядом наглецов, посмевших омрачить его путешествие. Пан Криштоф прямо кипел от возмущения:

— Холера ясна, — ревел он, — что за люди? А ну, вертайте взад! — властно приказал он тем, кто и без того, успев развернуть лошадей, уже возвращались к панскому экипажу. — А-а-а, — распознав в одном из всадников старосту, зло пригрозил ему Война зажатой в руке нагайкой, — так это ты, пан Станислав, как запоздалый жених, не зная порядка, гарцуешь тут по проулкам? Ух ты, старый чёрт! Я чуть было лоб не расшиб. А ну, — грузно ступая на каменистую дорогу, протянул руки к соскочившему с коня Жыковичу пан Криштоф, — иди-ка сюда, я тебе сейчас кости переломаю...

Старые друзья крепко обнялись.

— Отец! — тут же спрыгнул с коня и подъехавший Якуб. Едва не упав, споткнувшись о придорожный камень, он немедля сменил старосту в объятьях пана Криштофа.

— Ну, Станислав, — вопросительно вглядываясь в глаза своего отпрыска, довольно спросил Жыковича Война старший, — как вам тут живётся с молодым паном? Метёт новая метла?

Жыкович хитро хмыкнул в рыжие усы:

— Метёт, как ей не мести. Оно ж известно, какая крепкая рука её вязала.

Война старший ещё раз обнял и поцеловал сына:

— Здоров будь, сынок, — выдохнул он, и в уголках глаз старого пана выступили слёзы, — а это? — Тут же, не давая сантиментам взять над собой верх, весело спросил он, — и есть тот самый утопленник-англичанин?

— Да, отец, — повернулся Якуб к иностранцу, — это и есть мистер Ричмонд Свод, моряк и путешественник.

— Наслышан, наслышан, — отвечая на полный учтивости поклон Ричи, проскрипел пан Криштоф. — Твой дядя Бенедикт писал мне, что этот моряк и путешественник ещё и в деле потребления вина большой мастер, а уж мой брат видывал всяких. — Война старший кивнул в сторону иностранца, — а он хоть что-нибудь по-польски понимает?

— По-мужицки немного понимает…, — едва произнёс Якуб, а Свод, уразумев о чём идёт речь, тут же по-молодецки отсалютовав рукой у шляпы, выкрикнул:

— Сдороф буди, пан Криштоф, холера й-асна!

Война старший рассмеялся:

— Что ж, не дурно, не дурно, только не пристало ему, находясь в гостях у польского рода, сразу учить мужицкий. Пан Свод, как достойный человек, в первую очередь должен знать наш, — пан Криштоф улыбнулся, окинул встретившую его троицу цепким взглядом и спросил, — а куда это вы так летите, голуби мои? Уж не встречать ли меня?

— Тут дело спора, — не дал Якуб что-либо произнести открывшему было рот Жыковичу. — Мистер Свод выхваляется, что знает пару-тройку таких испытаний, что ни один верховой не сможет всё это за ним повторить. Я хотел посрамить этого франта, чтобы после похвалиться перед тобой, а пана Жыковича взяли свидетелем. Ему-то ты поверишь?

Пан Криштоф косо посмотрел на старосту и прищурился:

— Ему я верю, — подтвердил он, — а вот тебе, почему-то нет. Хитришь?

В это время Свод нетерпеливо нагнулся вперёд и хлопнул своего скакуна по морде, отчего тот стал нервно переступать на месте: