Знаки безразличия (СИ)

Когда он вылетал из Петербурга два дня назад, там стояла изумительная для сентября погода. Восемнадцать градусов тепла, солнечно, безветрие - настоящий курорт. Жители города и туристы расхаживали по Невскому в футболках. В Москве, откуда он прилетел сегодня, было хуже: изредка моросил дождь, но к вечеру город прогревался и становился по-летнему уютным.

В Юрьеве Уральском, если верить словам старшей стюардессы, было всего плюс два градуса. Когда он спускался по скользкому трапу (о существовании крытых трапов здесь, очевидно, не подозревали), ему в лицо хлестал ледяной дождь со вкусом старой медной монеты. Вопреки всем правилам безопасности автобус не подали, и пассажирам пришлось бежать по лётному полю.

Под козырьком возле выхода из аэропорта стояла зубастая девушка из киоска и курила. На ней был тонкий свитер, но холода она, казалось, не замечала.

- Выгнали? - сочувственно спросила она, ловким щелчком отправляя в урну окурок, и тут же достала новую сигарету.

Крайнов кивнул, чиркнул зажигалкой и убедился, что она не работает. Девушка протянула ему свою - грубую подделку под 'Зиппо', увесистую, как гирька - и понимающе улыбнулась. Крайнов мельком подумал, что ей, пожалуй, лучше не улыбаться вовсе. На кончике его сигареты зажегся долгожданный золотистый огонёк, и он с наслаждением затянулся.

- Такой уж у нас аэропорт, - откинув голову и выдыхая струю дыма вверх, сказала девушка. - Деревня, что сказать...

- Ничего, - сказал Крайнов, чтобы поддержать разговор. - В Оренбурге вообще багажной ленты нет. Запускают по несколько человек в комнату, выбираешь там свой чемодан и несёшь его на улицу. Обычно на голове.

Девушка фыркнула и, оглядев его с головы до ног, вдруг спросила:

- А вы что, из органов?

- Похож?

- Есть в вас что-то такое... Не объяснить, но я сразу отличаю. И военных, и... ваших.

- Лицо, не отмеченное печатью интеллекта? - пошутил Крайнов.

- Нет, вы неглупый, это сразу видно. Правда, я не знаю, как объяснить. Просто вижу и всё. Я некоторые вещи умею подмечать и угадывать. Например, вы наверняка сейчас подумали: 'Ну и зубы!' Так?

Крайнов замялся, хотя смутить его обычно было нелегко:

- Нет, ничего...

- А, бросьте. У меня даже прозвище в школе было - Зубы. Думаете, легко в школе с такими зубами?

- Думаю, нелегко, - честно ответил Крайнов.

- О чём и речь. Однако я выжила. Покупатели, конечно, не говорят ничего, но косятся. Один тут на днях уставился... Думала, дыру просверлит. Не на всякую красавицу так смотрят, - и девушка опять рассмеялась, в этот раз немного натянуто. - А вы к нам явно не отдыхать собрались, - заметила она. - К родителям?

- Нет.

- Значит, по делам. А дело может быть только одно. Вы из-за тех девочек?

- Каких девочек? - не понял Крайнов.

- Ну-у-у, - разочарованно протянула 'Зубы'. - Не прикидывайтесь. У нас уже трое пропали.

- Трое?!

- Трое, - подтвердила девушка, закуривая третью сигарету подряд. - А вы не знали? Сначала в Молотовском районе, потом в Заречье, а позавчера - в Веретенье.

Крайнов сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Его вызвали сюда из-за той девочки, которая пропала в Веретенье возле торгового комплекса, и от совершенно постороннего человека случайно он узнаёт, что пропавших, оказывается, трое!

- А первые две, - аккуратно поинтересовался Крайнов, - когда пропали?

- Та, что в Молотовском, Зоя Ремизова, дочь моей знакомой, недели три назад. Пропала, представляете, прямо из детской зубной больницы! Стояла в коридоре со всеми, вышла на улицу и не вернулась. Люди думали, перетрусила... Бывает же такое у зубного, сами знаете...

Крайнов потер лоб. Справа, над глазом, зарождалась пульсирующая боль, которая мучила его последние года два, то отступая, то возобновляясь с новой силой. Она кидалась на него исподтишка, и он замирал, скрученный ею, горстями глотал таблетки, какие попадались под руку, курил, пил кофе, потом отказывался от всего разом - не помогало.

- А вторая? - тихо спросил он. - Та, что в Заречье?

- Там я почти ничего не знаю. Ориентировками весь город оклеили... Говорят, домой возвращалась, в общежитие в студгородке. Они не местные, не Юрьевские, совсем недавно переехали. Из Сымлы или Ельницы, что ли...Неприятное место - студгородок. Там почти что лесопарк, дорога одна - вдоль трассы, нормальную дорожку как в мае говном затопило, так до сих пор и не осушили...

Из здания аэропорта потянулись люди. Нина шла одной из первых - молоденькая, обделённая красотой девочка с застывшим на лице выражением тревожной вежливости. На ней было куцее пальтишко и трогательный беретик с 'вермишелькой'. Она выглядела усталой и расстроенной. В одной руке у Нины была тяжёлая спортивная сумка, которая почти волочилась по земле, другой она так сильно прижимала к груди кожаную папку с бумагами, что фаланги пальцев побелели.

Увидев её, Крайнов почувствовал странное облегчение и шагнул ей навстречу.

- Доброй ночи, Юрий Дмитриевич, - Нина слегка улыбнулась, но было видно, что это далось ей нелегко. - Как здесь?

Эта фраза была их паролем, если одному было известно больше, чем другому. 'Как здесь?' Ответы тоже были стандартными: 'хорошо', если есть гарантия, что пропавший жив, 'плохо', если, скорее всего, погиб.

- Нормально.

Он не стал сразу обрушивать на Нину свои догадки, хотя понимал, что всё, что здесь происходит, скорее всего, уже не их дело. Не сегодня-завтра этим займутся следователи, а они, поисковики, полетят обратно в Питер, а оттуда куда-нибудь ещё, где пропали люди.

- А мне кажется, что нет.

Улыбка Нины погасла, и на лице не осталось ничего, кроме усталости. 'Странно, - подумал Крайнов. - Обычно усталость старит людей, а Нина, когда сильно устает, становится похожей на подростка'.

- Всё плохо, - признался Крайнов, когда они отошли подальше от рыжей девушки из киоска. - Здесь, кажется, серия.

Нина даже остановилась.

- И что мы будем делать? - упавшим голосом спросила она.

- Ничего. Следственному передавать. Что мы ещё можем сделать? Поглядим на Каму и полетим обратно. Слетали за государственный счёт в Предуралье развлечься.

Его душил гнев. Такое уже случалось много раз. Когда поисковикам становилось понятно, что речь идет о преступлении, они сворачивали свою деятельность. В конце концов, каждый должен заниматься своим делом. Это залог успеха. Но в этот раз было очевидно, что их обманули. Когда глава Управления по Юрьевскому краю звонила ему и просила приехать, она не могла не знать, что происходит в городе. Она намеренно солгала ему, потому что считала, что он справится лучше. Она решила за него, что ему делать. Впрочем, она всегда так поступала.

- И что они говорят?

- Они не сказали ни-че-го, - с холодным бешенством ответил Крайнов. - Интересно, когда они собирались мне сообщить? Сколько времени хотели держать нас за дураков, оттягивать на себя наши силы? В конце концов, у нас же не Союз, в котором серийников 'не могло быть'...

- Может быть, они не догадались?

Она всегда предпочитала думать о людях лучше, чем они были на самом деле.

- Как? Весь город говорит! Я узнал об этом от девицы, которая торгует всякой фигнёй в аэропорту!

Они дошли до круглой площади, на которой теснились автомобили. Фонари выхватывали из темноты круглую клумбу, превратившуюся от постоянных дождей в грязную лужу. Вместо дождя с неба посыпал мокрый снег, который в лучах холодного света казался ненастоящим, как в кино.

- Жди здесь, - коротко бросил Крайнов и пошёл разыскивать служебную машину.

Нина послушно осталась стоять под дождём у клумбы, где на неё постоянно летели грязные брызги из-под колёс. Она понимала, что Крайнов, занятый невесёлыми мыслями о 'серии' просто забыл и о снеге, и о холоде, и о том, что Нина - человек. Он сам вышагивал без зонта - высокий, прямой, со смешной, немного театральной походкой. Нине он неуловимо напоминал кого-то из декабристов, и она никак не могла вспомнить, кого именно.