Крушение (СИ)

-- Может быть в этом причина? -- Гонорат протёр мокрый лоб об левую руку, не выпуская коралла, и рассмеялся. Он в одну минуту побагровел и с размаху выбросил красный предмет в голубую воду.

-- Нас не проведёшь! Говори же, в чём дело!

От вида скрывающегося под водой коралла глаза Арина блеснули, загорелись и потухли. "Что я сделал? Зачем это нужно было?" -- пронеслись мысли в опустевшей голове Арина.

-- Стреляй. -- хмуро произнёс Арин, но Гонорат вдруг замялся и опустил пистолет.

-- Стреляй, я тебе говорю! -- крикнул вне себя от злости Арин и затрясся лицом и руками. Он думал о том человеке в себе, бесчестно разбогатевшем в светском обществе, который только из корысти не остался с Илой на острове и который сейчас насмехался над матросами, над ним самим, и всей душой Арину захотелось остановить его, хоть даже оборвав свою жизнь.

-- Стреляй, мерзавец и трус!

В эту минуту очнувшаяся Мирра, возненавидевшая себя за слабость и за стекавшие слёзы с щёк, в припадке исступления закричала, что она узнала от капитана об острове, который ищет Арин, что она уяснила себе для чего он отправился в путешествие; что она готова поклясться -- он отыщет свою возлюбленную и ему непременно нужно жить, но она прервалась обмороком от раздавшегося выстрела;

Арин не помнил, как он оказался в воде, он ощущал резкую боль, но она его не беспокоила. Белые одеяния колыхались от его тела в голубой толще воды, светящейся от проникающих сверху лучей солнца, и он медленно уходил в пучину и смотрел на расходившуюся кругом, подкрашенную кровью воду. Откуда-то снизу тёплое течение облепило Арина и ему вдруг вспомнились из снов надтреснутая глыба, заросшая зеленью и серый валун в куче камушков на берегу. Тёплые струи забирались ему под рубашку, за воротник, и угасающим сознанием он воображал, что вода поднимает, омывает его и отрывает от него обомшелую корку...

Находясь в утлой лодке, Арин открыл глаза. С заплаканным и побледневшим лицом Мирра прилипала к его шелушившимся губам и отнялась в сторону оттого, что Арин беззвучно, с мучением откашлялся водой. Он нежно посмотрел на Мирру, но она увидела в его глазах лишь помутнение, подобное тому, что было с ним в тот день и в ту минуту, когда она ожидала его пробуждения в его каюте. Она с грустью опустила глаза, ожидая одно слово "Ила".

-- Я люблю тебя, Мирра. -- со слабой улыбкой сказал Арин и, сжав зубы от страданий, переложил левую руку в безболезненное положение. Девушка легла головой ему на ноги и тихо зарыдала, поднимая на него глаза и не веря своему счастью.

Смутившийся капитан, минуту назад окончивший с повязками на красневшем плече Арина, брался за короткое весло и говорил о господине, как о счастливце: пуля прошла навылет его, а раньше акул к нему поспели они с Миррой. Капитан хмурым голосом прибавил, что половина матросов взбунтовалась, но Арин отвернул взгляд на счастливую Мирру; через боль в плече он потянул девушку ближе и, прижав её к себе, с лёгкой душой взглянул на водную гладь.

Где-то в тёмной воде исчезали концы порванной верёвочки, расплываясь вверх от красного коралла, и уносили с собой ответы молчаливого, спокойного на глубине моря.

10