Марина (СИ)

Когда мы вернулись, я так и сделала. Вадим ничего против не имел. Даже принес мне фрукты и пару журналов.

- Отдыхай, я у меня есть кое-какие дела. Вернусь через часик, в крайнем случае, через полтора... Да, если придет Хильда, ты ее сильно не изводи, она девушка неплохая, болтливая малость, но мы все не без греха. Ведь так? Я тебе плед принес на случай, если ветерок поднимется.

Вадим уехал. Я осталась одна на хозяйстве. Сначала думала, что не поднимусь с шезлонга ни за что на свете. Однако, моей решимости провести час в безделье хватило минут на пятнадцать. Я поднялась и пошла на кухню. Побалую-ка я Вадима, приготовлю ему манты на ужин. Кастрюли, правда, специальной нет, но попробую приспособить для варки на пару сетку из фритюрницы. Блаженствуя от того, что не нужно прилагать неимоверные усилия, чтобы провернуть через мясорубку мясо и замесить тесто, я на удивление быстро налепила полсотни азиатских пельменей. Сложила их на дощечку и спрятала в морозильник. Придет Вадим, тогда и варить начну.

Прихватив с собой мороженое, я вернулась к шезлонгу. Увы, он был занят. В нем сидела роскошная блондинка. С сожалением я должна была констатировать, натуральная. Только у натуральных блондинок бывает такая фарфоровая, полупрозрачная кожа.

- Кто вы? - спросила она.

- Я - Марина.

- Что вы здесь делаете? Где Вадим?

- Вадим скоро приедет. Я его гостья.

- Принесите себе стул, если хотите, - заявила незнакомка. - И прихватите мне колу из холодильника.

Это было произнесено с такой безапелляционностью, что я взбунтовалась.

- Не беспокойтесь! Я только хотела взять свои журналы, свежо уже здесь, я лучше, пожалуй, в гостиной устроюсь... Всего хорошего...

Если бы можно было убивать взглядом, то я уже лежала бы сраженная наповал ненавистью, сверкнувшей в фиалковых очах белокурой красавицы. Даже идя по направлению к дому, я просто-таки спиной ощущала ее, мягко говоря, недоброжелательное ко мне отношение. Сама виновата, могла бы и повежливее себя вести!

- Ну и дела! - Вадим придержал меня, когда я уже была на ступеньках террасы. - У нас тут оказывается гости, Марина!

Он говорил по-русски.

Красотка поднялась из шезлонга.

- Невежливо говорить на иностранном языке, если кто-то из присутствующих его не понимает! Вадим, я хочу, чтобы ты помог мне перевезти вещи. Я возвращаюсь...

- Не стоит, Карин! Я собираюсь уехать на несколько лет в Африку. А в доме останется Марина. У меня возникло подозрение, что она не захочет, чтобы ты жила в этом доме. Ее кошки терпеть не могут чужих людей. Я прав, дорогая?

- Ты всегда прав, любимый! - я демонстративно прижалась к Вадиму.

- Ну, я вижу, ты, наконец, нашел себе дуру, которой все в тебе нравится. Поздравляю! А обо мне ты еще не раз вспомнишь!

Пулей вылетая из калитки, белокурая Карин чуть не сбила с ног секретаршу Хильду. Вадим помчался поддержать балансирующую на высоченных каблуках девушку. Я в душе ей очень посочувствовала и пожалела отличные туфельки. По собственному опыту знаю, что после таких батманов и пуантов на дорожке, посыпанной гравием, царапины на каблуках уже ничем не закрасить. Надо надеяться, что жалованье у нее приличное и ей не будет очень трудно купить себе новые туфли.

Хильда принесла обещанный документ и коробку воздушных пирожных от своей мамы. Пирожные я пока отложила в сторону, сказав, что время ужинать, поэтому сладкое будем есть после моего сюрприза. Пришлось повозиться с мантами, уж очень неудобно их было варить в сетке от фритюрницы. Однако, все пятьдесят штук мы благополучно втроем съели. Хильда поначалу с некоторым недоверием рассматривала мое угощение, но попробовав, умяла не меньше полутора десятков. Вадим ел молча и посматривал на меня влюбленными глазами.

- Я и не предполагала, что у русских такая кухня. - Хильда промокнула губы салфеткой и отставила в сторону свою тарелку.

- Это узбекская кухня, Хильда, - сказала я. - Точнее кухня Центральной Азии. Манты готовят и узбеки, и киргизы, и казахи, которые живут в Ферганской долине. А меня научила их делать моя соседка.

- Уж не Тамара ли? - заинтересовался Вадим.

- Нет, не она. У моих родителей была когда-то соседка - узбечка. Тетя Карамель. Очень добрый человек. Помнится, я частенько у нее отсиживалась, когда на моих папу и маму нападал воспитательский зуд. Мы и дворовых кошек вместе с ней кормили и лечили от всяких там лишаев. Имя у нее такое интересное было - Каромат. А мы ее за глаза Карамелью звали. Хорошая была соседка. Потом она с мужем в Израиль уехала. Муж у нее - бухарский еврей. Лет двенадцать уже прошло...

- А я думала, что Каромат это турецкое имя, - сказала Хильда.

- Вполне может быть, что и турчанок так называют. Имя-то мусульманское, значит и у турков оно есть. - Я стала убирать со стола тарелки, а Вадим принес чашки для кофе и ликерные рюмки с пузатенькой бутылочкой Кюрасао.

Мы пили кофе с пирожными от секретаршиной матушки и болтали. Хильда задала мне добрую сотню вопросов об Украине, о Киеве, о жизни. Ее интересовало абсолютно все. Я сразу же заключила с ней договор, что если мне продлят визу, она покажет мне достопримечательности Бад Кройцнаха. Конкретно меня интересовал домик Гете. Хильду же этот мой выбор очень удивил. Она заявила, что русские в основном по магазинам и ресторанам ходят, а домик Гете, если не считать еще нескольких средневековых замков или вернее того, что от них осталось, единственная достойная внимания достопримечательность городка.

Засиделись мы допоздна. Хильда в общем оказалась очень милой девушкой. Она не блистала ни образованностью, ни эрудицией, однако была очень искренней и, что уж совсем необычно для немки, обладала превосходным чувством юмора. Она была мне симпатична, и я надеюсь, что взаимно. Прощаясь с нами, Хильда пригласила нас на ужин в ближайшие дни. О времени мы решили договориться позднее.

Проводив чуть захмелевшую девушку домой, Вадим привел кухню и гостиную в первоначальный порядок. Я тем временем сидела на террасе и тщетно вглядывалась в окружающий меня ландшафт, стараясь заметить хоть одну - единственную кошку. Мне здорово не хватало пушистой спинки под ладонью. Была теплая весенняя ночь и значит самое время для кошачьих прогулок под луной.

- О чем ты думаешь? - Вадим присел рядом и обнял меня за плечи.

- О том, что немцы нарушают права кошек.

- Как это?

- Вспомни у Киплинга "Кошка, которая гуляла сама по себе".

- Не улавливаю пока.

- Где, черт возьми, хоть одна кошка, которая гуляет сама по себе? Я вообще в Германии кошек только по телевизору видела. У вас что, население совсем не держит кошек в домах?

- Держит, конечно. Но именно в домах.

- А кошки свободу любят! Это тебе известно? Вот и выходит, что в Германии нарушаются права кошек на свободу. Куда смотрят ваши общества защиты животных. Это же форменное безобразие!

- Ну, я вижу, ты без зверья совсем свирепеешь... Я придумал! Можешь считать меня котенком и гладить меня с утра до ночи. Ночью я тоже, впрочем, не откажусь. Подходит?

- С натяжкой. На тебе нет такой растительности, чтобы у меня создалась полная илллюзия, что я глажу кошку.

- Зато у меня есть очень мохнатый свитер. Хочешь, я буду носить его, не снимая?

- Жарко же будет.

- Видишь, на какие жертвы, я ради тебя готов!

- Как раз это меня и пугает. Я вообще теряюсь в догадках, чего это ты со мной так возишься? Клиентка я шаровая. До сих пор кроме неприятностей ты от меня ничего видел...

- С какой стороны посмотреть. С моей, например, все выглядит гораздо привлекательней. Мало того, что я занимаюсь расследованием очень запутанного и иинтересного дела, так еще и в эпицентре этого дела находится весьма обаятельная дама... Слушай, а тебе совсем в голову не приходит, что ты мне очень нравишься?

- К сожалению я иногда по утрам смотрюсь в зеркало. В тридцать лет, знаешь ли, люди обычно достаточно трезво оценивают свои шансы. Да и характерец у меня, не дай боже.