Марина (СИ)

- Марина, к тебе можно? - дверь в ванную приоткрылась. У Вадима были влажные волосы и прохладные руки.

- Ты плавал? А где? Я не заметила поблизости бассейна.

- Я принял душ. У меня есть еще одна ванная.

- Живут же люди! - с легкой завистью сказала я, вспоминая при этом свою единственную ванную, которую скорее всего планировали душевой кабиной, а напоследок передумали и втиснули на три с половиной квадратных метра громоздкую неудобную посудину и умывальник впридачу.

- Ты тоже можешь так же жить, - насмешливо заметил Вадим, - по крайней мере пока не надумаешь возвращаться домой.

- То есть я могу прожить по-человечески еще одиннадцать дней, до окончания действия визы...

- Вы, девушка, как всегда излишне драматизируете ситуацию. Визу можно спокойно продлить по моему заявлению. Так что, если надумаешь задержаться, то только намекни.

- Тогда ловлю на слове...

В этот вечер со стороны нас можно было принять за супружескую пару, не один год прожившую вместе. Мы вдвоем приготовили ужин, поужинали перед телевизором. Потом отнесли посуду на кухню и разбежались. Я к телевизору досматривать детектив, а Вадим в кабинет просмотреть накопившуюся в его отсутствие почту. И как видно почты было слишком много. Я задремала на мягком удобном диване. Усталость последних дней, наконец, настигла меня. Вадим нашел меня преспокойно посапывающую, свернувшуюся в клубочек перед работающим телевизором. Он отнес меня в спальню на руках, где выяснилось, что от моей усталости не осталось и следа. Я не раздумывая ответила на его ласки... Заснули мы, когда за окнами уже было совсем светло...

Прошла неделя. Мы наслаждались весной, природой и друг другом, и я забыла о своих проблемах. Если даже время от времени в моем мозгу и возникли какие-то мысли о неприятностях, оставшихся в Киеве, я старалась мгновенно переключиться на что-то более приятное...

На восьмой день моего пребывания в этом чудесном и весьма гостеприимном доме Вадим с утра заявил, что пора кончать наше затворничество, и нужно нанести визит его маме, а то бедная старушка уже потеряла своего единственного сына. Слово с делом, как я успела заметить у Вадима не расходятся, и в одиннадцать мы сели в вишневый БМВ, чтобы отправиться к матушке. По дороге мы купили странные, как на мой взгляд, темно- синие герберы и коробку пирожных со взбитыми сливками.

Фрау Эдит встретила нас прямо у ворот своего дома, из чего я сделала вывод, что ей было известно не только о нашем визите, но даже и о времени нашего приезда, она знала даже как меня зовут. Вадим оказывается еще и внимательный сын. Наверняка, еще из Киева предупредил о моем появлении.

Мы выпили кофе с пирожными, потом порешали русские и немецкие кроссворды. Здесь мы немного разошлись с фрау Эдит во вкусах. Ей больше нравились русские, а мне - немецкие. Совместная интеллектуальная деятельность несколько сблизила нас. Я перестала думать о том, что могу ей не понравиться. А она, видимо, поняла, что я не совсем дура. Разговор пошел более непринужденный. Фрау Эдит спросила, не соскучилась ли я еще по Киеву. Я ответила очень откровенно, что рядом с ее сыном скучать не приходится.

- И даже по кискам не скучаете?

- По ним, конечно, очень скучаю. Жаль мне их, каково им с чужими людьми!

- Вы знаете, я тоже обожаю кошек, но у меня в последние годы развилась аллергия на кошачью шерсть. Приходится только издалека ими любоваться. Даже выставки кошек я могу только по телевизору смотреть. Я вчера была у моей соседки, через два дома от моего. Так она завела для детей котеночка. Мне пришлось стоять у ворот, чтобы посмотреть, как этот рыжий чертенок носится по двору. И так стало обидно, что не могу его ни в руки взять, ни погладить. А знаете, давайте сходим к этой соседке! Я обещала ей книгу занести, да и вы душу с ее питомцем отведете. Ну, что? Идем?

- Не знаю, право, неловко как-то к незнакомым людям идти. К тому же здесь, насколько мне известно, не любят незваных гостей. Немецкий менталитет отличается от славянского.

- А она, как раз, не немка. О, она ведь тоже из Киева! Правда уже лет десять, как здесь живет. Трое ребятишек уже у них с Детлевом.

Фрау Эдит взяла со стеллажа какую-то брошюрку, и мы двинулись в путь. Котенка во дворе не оказалось. На звонок к нам вышла невероятных размеров дама, расцеловалась с фрау Эдит и стала приглашать нас в дом. Моя спутница решительно отказалась, сославшись на кошачью шерсть и свою аллергию. Мы решили поболтать на свежем воздухе.

- Простите мне мой старческий склероз, - при этих словах я не могла не улыбнуться, потому что фрау Эдит вряд ли кто мог дать больше сорока с небольшим, а память у нее была, дай Бог молодому! - Я забыла вас познакомить. Это Марина - подруга Вадима. Она из Киева. А это Раиса. Наша землячка...

- Лиска, это ты?

- Я обомлела. "Лиской" меня называли в одноклассники в младших классах школы.

- Ты что? Совсем меня не узнаешь? Я "коза"! Вспомнила теперь?

Вспомнить-то я вспомнила, но узнать ее было невозможно. Хрупкая черноволосая Райка Сидорова и эта огромная бабища с копной соломенных кудряшек на голове никак не хотели в моем сознании совместиться в одного человека. Но именно ту тоненькую смуглую девочку мы звали "козой". Потому что фамилия у нее была Сидорова, а раз так, то она была для нас Сидорова коза, для краткости просто "коза".

- Ну, узнала, наконец?

- Если бы ты не сказала свое прозвище, не узнала бы ни за что. Что с тобой стало? Ведь ты у нас, как тростиночка была. Помнишь, тренерша на гимнастике говорила: " Перестаньте жевать свои булки с изюмом! Худейте! Посмотрите на Раю Сидорову! Если похудеете до ее размеров, может быть из вас и выйдет что-то путное!"

- Ага! А вы меня обмерили сантиметром и взвесили, а потом каждую тренировку обмеряли друг друга и никак не могли сравняться со мной...

- Вот-вот. А теперь попробуй-ка узнай тебя!

- Ладно, ладно! Тетя Эдит, идите с Маринкой в беседку. Я сейчас принесу туда кофе.

Мы с фрау Эдит пошли себе потихоньку к белой ажурной беседке в глубине сада, а Райка скрылась в доме.

- У вас не сложилось впечатление, что вы никуда не уезжали из Киева? Один мой знакомый имеет обыкновение повторять, что Европа и Америка - это две стороны одной улицы. Если развить его мысль дальше, то Киев и наш Бад Кройцнах можно сравнить с большой комнатой и, к примеру, кладовкой в одном доме. Все относительно близко. А теперь, когда уже в каждой европейской стране есть выходцы из бывшего Союза, весь мир стал нам ближе. Раньше ведь как было? Мы жили в своей огромной тщательно закрытой стране, а вокруг был еще более огромный пугающий своей незнакомостью чужой мир. После перестройки мы были похожи на детей, которых долго- долго не выпускали из детской. А детям свойственно стремление к познанию. И вот, наконец, двери детской распахнулись, мы стали расползаться по всему дому- миру. При этом, как и детям, нам было запрещено входить в некоторые комнаты- страны, мы упорно вползали в них. И теперь мы, три женщины из Киева, встретились здесь - в одной из комнат...

Мы присели на мягкие сиденья возле небольшого круглого стола под кружевной скатертью. Все было красиво: беседка, стол, стульчики, словно на странице журнала по домоводству. Честно говоря, было удивительно, как это Райка, имея троих детей, успевает содержать свое хозяйство в безукоризненном порядке. В детстве она особой аккуратностью не отличалась. Видели бы вы ее школьные тетрадки!

- А вот и я, - она катила пред собой сервировочный столик, уставленный всевозможными вазочками и корзиночками с кексами, конфетами, конфитюрами и т.п. Я помогла ей расставить все на столе. Райка разлила кофе по чашкам, и мы принялись вспоминать наш четвертый "Б". Дальше у нас общих воспоминаний не было, потому что мои родители получили квартиру в другом районе и перевели меня в другую школу. Так что уже пятый класс мы учились порознь. Потом мы стали говорить о Киеве. Райка не была дома уже больше пяти лет. А фрау Эдит, оказывается, ездит в Киев каждый год. Там у нее осталась уйма друзей и знакомых, что вполне естественно, все же вся жизнь прошла в Киеве. И переписывается она, по ее словам, чуть ли не с половиной населения нашего мегаполиса.