Второе Пришествие (СИ)

Егор так и не надел наушники, поэтому слышал сейчас разговор своих попутчиков, сидевших напротив него. Это были женщина с ребенком. Поезд своим внутренним освещением озарил забор, где виднелся номер телефона, по которому можно было приобрести чудодейственный смиксованный сахар. Впрочем, большая часть цифр была замазана. Ребенок был как раз в том возрасте, когда детей интересует буквально все - они могут часами повторять 'а это что?'

'Мам, а почему цифры испорчены?' - закартавил мальчик.

'А это злые дяди торгуют ядами, чтобы дети случайно не позвонили! Вот добрые дяди и закрашивают'

'А может, и тети, - промелькнула мысль у Егора. - А ведь я сам всегда смеялся над взрослыми, видя как висят кругом телефоны с рекламой наркоты, что мол, они своих дитяток не берегут и не стирают их. А в последнее время я таким много вижу. Пока я думал, что есть хорошо, а что плохо, считал за достижение одно сообщение на форуме, мол, 'как убрать-то сие злодейство', люди покупают баллончики с краской и - пшик-пшик - и готово. Что и говорить...'

Егор уже хотел взгрустнуть, что зря потратился на билет, но тут по вагону пошли контролеры. Поезд остановился на очередной станции, и толпа зайцев рванула по платформе. За двумя контролерами возвышались два здоровенных удальца с нашивками 'Охрана'. Нутро у Егора заскрежетало.

'Вот два мужика! Станьте в тех и тех дверях и не пускайте! Что за бред? За что вам платят зарплату? В вагоне и так сидят те, кто так или иначе купит билет, кто законопослушный или живет на станции, где есть турникеты. Вот и все! Зачем это бродячий цирк с проверкой? Как часто вы ловите нарушителей? Кто хочет нарушать, ему словно говорят: 'Нарушай, но плати за это. Плати бегом по платформам, с риском быть отрезанным закрывшимися без предостережения об осторожности дверями - а я, будь машинистом и, видя таких в зеркала, закрывал бы так, чтобы прищемить их по максимуму - плати прыжками с платформ и лазанием по заборам. Хочешь не платить - страдай. Но стоит ли это страдание денег за билет? По-моему, это веселое приключение. Я просто законопослушный. Я понимаю, что если я не заплачу, однажды поезда встанут. Я ответственный. Но почему, почему, если контролеры не прошли, я корю себя за купленный билет? Значит, я покупаю его ради них? Ради вот этой шайки-лейки???'

Егор приехал домой и привычная жизнь вновь закабалила его. 'Как же смешно это смотрится со стороны', - в очередной раз подумал Егор, осматривая новую красавицу-модель. 'Интересно, сколько времени суммарно тратится на это? И ведь я знаю, как его значительно уменьшить, знаю... Стоит лишь ускорить время конца, стоит всего лишь раньше кончить... Да, равно как и везде', - засмеялся Егор над показавшимся ему оригинальным каламбуром собственного производства. В подобные моменты ему вдруг хотелось, что называется, начать с понедельника 'новую жизнь'. 'К этому не притронусь, без этого я смогу обойтись, вообще легко, буду заниматься этим и этим'. Но равно Егор и прекрасно знал, чем окончится понедельник. 'Один раз', 'две минутки' и так далее. 'Как же жаль, что я не пью, - думал он в такие моменты, - напиться бы сейчас конкретно'. Мысли о некоем более рациональном распределении времени растворялись также незаметно, как и появлялись. Егор успокоился, решив, что, несмотря на все трудности, которым подвержена его жизнь, ему удается сдерживать себя.

...Странный сон мерещился той ночью Дарье: она словно бежала по бесконечному туннелю не то от бандитов, не то монстров, и всякий раз, едва она отрывалась, преследователи появлялись спереди. И всякий же раз, обнаруживался некий проем сбоку, в который наша героиня и устремлялась. Так она бегала довольно долго, пока сон не сменился. Вообще, эти моменты, смены снов, всегда интересовали Дашу, которая вела специальную тетрадь для записи снов. Иногда за ночь удавалось увидеть несколько действительно интересных снов. Второй сон был в ту ночь более спокойным, но не менее странным: странность его была в полном отсутствии людей. Странно было и то, как Дарья передвигалась, она полулетала, словно целлофановый пакет взмывает на ветру. Впрочем, когда она проснулась, ощущение легкости пропало напрочь. Даша выключила надоедливый будильник и задремала... За дверью раздался шум: ее мама собиралась на работу.

'Дашенька, не пора ли тебе на учебу?' - вежливо поинтересовалась она. 'А, что?' - у Дарьи начался некий полусон-полуявь, но вдруг сознание резко прояснилось: на часах было без пятнадцати восемь. Оставалось сорок пять минут до первой пары, а среднее время поездки до корпуса составляло около часа. А ведь надо было еще выпить какао и привести себя в порядок. С последним, по традиции, отношения у Даши не очень складывались - волосы категорически не желали укладываться хотя бы в малое подобие прически, а кофта, мирно висевшая на стуле, за ночь вдруг стала мятой. Поэтому она сделала упор на первом пункте. Утро было прохладно-освежающим, что позволило довольно быстро ободриться. Однако уже в вагоне метро Дарья начала дремать, прислонившись головой к перилам. Однако выходить ей надо было на крупной пересадочной станции, и толпа, основную массу которой составляли спешащие и опаздывающие, вынесла ее на перрон.

У выхода из метро толпились торговцы цветами, но Даша была равнодушна в первую очередь к цветам, а только во вторую к громогласным призывам. По пути Дарья остановилась на мосту и пять минут следила за теплоходиком, именуемом в простонародье речным трамвайчиком. Сезон близился к завершению, было пасмурно, и пассажиров на палубе не было. При подходе к институту Даша аккуратно протиснулась сквозь облачную толпу курильщиков, которых федеральный закон, заботящийся о здоровье и долголетии подданных, выгнал к входной калитке из внутреннего двора, где они могли спокойно сидеть на лавочках. Толпа свидетельствовала о том, что наступила перемена, а значит, Даша опоздала ровно на одну пару. Это было не страшно - о потерянных баллах за посещение она и не думала, но войти в аудиторию во время идущего семинара было для Даши весьма сложно психологически.

Опаздывала в то утро на учебу и Оксана: пробки как всегда обильно заткнули собой столичные улицы. Не пришла и Ирина, не пришла совсем, ибо из ночного клуба в общежитие такси привезло ее к шести утра. Зато Елена пришла на первую лекцию всего с десятиминутным опозданием, да и то вызвано оно было перекуром у входа в двери института. Из знакомых лиц в огромной аудитории в глаза сразу бросился силуэт Арины Кузиной, кивавшей в первом ряду. Елена бросила на нее недоумевающий взгляд и направилась на более верхние ряды, подальше от кафедры. Занятия, как это обычно и бывает, тянулись медленно. Лекции вообще веселыми бывают лишь тогда, когда их читает веселый лектор. Во всех остальных случаях они кажутся вечными. И если на первом курсе новоиспеченные студенты вовсю скрипят ручками, отмечая на полях каждую мелкую реплику, то на втором они уже больше слушают, записывая разве что основные факты с помощью слаборасшифровываемых сокращений, а уж на третьем постепенно перестают их посещать, понимая, что подобное посещение мало поможет им при сдаче экзамена. На второй лекции народу прибавилось. Даша тихонько вошла спустя пять минут после звонка, беззвучно извинилась перед преподавателем и отправилась на самый верх.

Оксана в это время все каталась по соседним дворам, ища место, где бы припарковаться, и, наконец, оно было ею найдено. Поднимаясь по лестнице, она взглянула на часы: прошло уже двадцать минут с начала лекции. На площадке между этажами было установлено зеркало, и Оксана приостановилась, начав прихорашиваться. Она причесалась, поправила юбку, и во всех ее движениях сквозила манерность, словно она выйдет сейчас на красную дорожку, где будет находиться под объективом фотокамер ведущих модных журналов. Приосанившись, она вошла в дверь, и, не здороваясь, прошла в аудиторию, усевшись несколько в отдалении от основной массы студентов. Пространство вокруг нее тут же преобразилось из-за выделяющегося парфюма. Мужская часть аудитории шепталась относительно ее наряда, а женская поглядывала с некоторой завистью. Дарья зевала. Преподаватель продолжал что-то гнусаво объяснять, лекция тянулась медленно, но ближе к концу произошло событие, несколько оживившее происходящее. Оксана, заметившая, что ее появление вызвало всплеск внимания в аудитории, решила добиться его и от преподавателя, поэтому задала лектору крайне неприятный вопрос. Лекция была посвящена социологии, и Оксана усомнилась: 'А как Вы можете поручиться, что Ваши результаты верны, что люди не врали? Это глубочайшая некомпетентность, думать подобным образом'. Пока все осознавали, что за дерзость произошла, Оксана продолжила, воспользовавшись тем, что теперь в зале была полнейшая тишина, чего преподаватель добиться никак не мог, хотя и сделать около десятка замечаний, а три фамилии даже записал себе в блокнот, обещая их спросить на экзамене более дотошно. 'Если вопросы поставлены таким образом, они сами мотивируют людей на то, чтобы откреститься'. Лектор встрепенулся и стал отвечать. Потом вечером, вспоминая этот эпизод, который больно засел в его голове как унизительный, он понял, что огромной ошибкой было начало дискуссии. Оксана к ней словно готовилась. Она популярно объяснила, что подобная подача материала никуда не годится, что мы не рассматриваем реально полезные эксперименты, создаем бессмысленные опросники исключительно ради их создания, но не ради каких-то новых выводов. У лектора все явственнее сидела в голове мысль выгнать Оксану. 'Но что это такое, тех, кто ничем не интересуется, болтает, я не выгоняю, просто делаю замечание. Если я выгоню ее, очевидно, много знающую, я настрою всех оставшихся против себя', - размышлял он. Оксана мгновенно почувствовала его слабость и стала напирать сильнее. 'Да Вы сами проводили хоть раз исследование? Хоть одно? И какие выводы Вы сделали?'. Лектор понял, что он плывет и сейчас сорвется на крик. Ему стало страшно, потому что не было ни одного способа урезонить и остановить зарвавшуюся девушку, а та купалась в лучах славы.