Второе Пришествие (СИ)

Но в этот день, возвращаясь домой, Елена не испытывала подобных влажных мыслей, все ее помыслы были о доме и о домашних. Что будет сегодня вечером? Очередные битые тарелки или взаимные извинения за вчерашний день? Она знала, что они демонстративно спали в эту ночь не в одной постели, отец разложил для себя раскладушку, за которой не поленился слазить на антресоль. Сейчас главной ее стратегией было прийти домой до того, как родители вернутся с работы и постараться сделать им маленький сюрприз. Но какой и в честь чего? 'Может быстренько приготовить что-нибудь интересненькое? Или испечь? - размышляла Лена. - Но я накрою стол, а они показательно не сядут за один стол...Или наоборот, им будет неловко отказать? Но сколько раз бывало, что садились за стол они вполне мирно, а к концу обеда начинался конфликт? Да и вообще, кухня - самое взрывоопасное место в квартире, тут и начинается большинство скандалов, благо всегда рядом под рукой есть тарелки, готовые к бою. Лена все же выбрала вариант встретить родителей хлебом-солью. Надев фартук, она принялась колдовать над кастрюлями и сковородками. Она очень сильно нервничала и постоянно бегала на балкон на перекуры. Наконец, яства были подготовлены и гордо возвышались над столом. Мама пришла первой. Лена объяснила, что сегодня их отпустили пораньше, и она решила не терять времени и сделать подобный сюрприз к их приходу. Тем более, три дня назад была годовщина дня их знакомства, а они его никак и не отметили. 'Да лучше бы его и не было, знакомства', - чертыхнулась в сторону Ленина мать. Знакомство то состоялось в парке, где Алексей и Инна (так звали их) случайно оказались в очереди на прокат лодок друг за другом. Оба были в компании, чисто мужской и чисто женской соответственно, и было неудивительно, что они в итоге разбились по парам. Две пары продержались вместе лишь до конца вечера, а вот Алексей назначил Инне свидание, на которое та, хоть и получасовым опозданием, но явилась. Сейчас она при словах дочери и вспомнила этот момент: ведь было, было некое предчувствие! Не ходи туда! 'Ладно, будь что будет! Надеюсь, он уже ушел, и я спокойно пройдусь одна', тешила себя ложной надеждой девушка. Но Алексей оказался терпелив и настойчив. Он стоял в указанном месте, и не было тени сомнения на его лице. В руках он держал букет. За время встречи он ни разу не обмолвился даже намеком об опоздании, которого Инна поначалу стеснялась. Неловкость ее быстро прошла, и они были искренне рады провести этот вечер вместе. Подобные вечера участились, а уже спустя два месяца Инна получила предложение, от которого было невозможно отказаться. Уже в первый день совместной жизни она стала свидетелем того, как ему пришлось наорать по телефону на кого-то из бывших подруг, жаждущих объяснений. Объяснения последовали позднее, когда Инна получила подброшенную в почтовый ящик анонимную записку 'думаешь, увела мужика и будешь счастлива?' Больше всего Инна удивилась, что потенциальная конкурентка (или, как модно говорить сейчас, 'бывшая') знает о том, что почту проверяет всегда она. В целом, Алексей двадцать лет минимум казался ей идеальным партнером. Она хвалилась перед подругами и купалась в лучах их зависти. Неприятности начались с того, как Алексей сначала получил серьезную травму и в течение полугода не работал. Семейный бюджет провис. Елене тогда было около десяти лет, а сын Борис проходил службу в армии, и мама вынуждена была работать на трех работах, добывая пропитание для семьи. Потом у Алексея начались проблемы по мужской части, его возможности скуднели и скуднели. И однажды Инна прямо поймала себя на разглядывании нового молодого сотрудника на работе в сексуальном подтексте. Да, ей пришлось признаться себе, что она хочет его. Инна была не по возрасту хороша собой и прекрасно понимала, что робкий юноша ей не откажет. Но где есть первый раз, часто кроется и второй. Инна стала к тому времени крупной начальницей в своей компании, и под ее крылом оказалось достаточное число молодых парней. Среди охранников зародилась шутка, которую они адресовали юноше, 'задержавшемуся на рабочем месте' и 'решавшему с Инной важные деловые вопросы'. 'Тебе она тоже говорила, что ты лучший и у нее такого удовольствия ни с кем не было?' - ехидно улыбаясь, спрашивали охранники, и юноша мгновенно обливался краской. 'Поздравляем, ты семнадцатый'. Логично, что рано или поздно подобные слухи и догадки доползли и до Алексея. Догадки строились исходя из подарков, которые жена приносила с работы безо всякого повода. И Алексей понимал, что боится намекнуть об этих догадках супруге, потому что он хуже 'их'. Он понимал, что уже не тот, понимал, что жена его молода душой. Но подобное понимание его могла разделить только рюмка, с которой он начал постепенно выстраивать свои отношения. И однажды он явился домой в состоянии, когда скрывать эту дружбу было уже невозможно. Инна не стала его укорять, а засуетилась, стала ухаживать, уложила, дала отвар шиповника. Она почувствовала себя виноватой и на время, казалось бы, вновь полюбила его. Не страстно, но с душой и с чувством долга, с желанием помочь и сохранить семью. Но с тех пор, как это чувство утихло, отношения между ними становились все напряженнее и напряженнее. И когда дочь перешла в совершеннолетний возраст, начала встречаться с Василием, уже и не оставалось ниточек, связывавших их в семью.

Алексей не был алкоголиком, как могли бы вы подумать по оформленности его дружбы с рюмкой, но стадия 'любил выпить' явно уже была его. И в этот вечер он пришел домой на своих двоих, не шатаясь. Но запах все же выдавал факт посещения после работы магазина. Инна промолчала. Елена сразу захлопотала вокруг стола. Пошли шутки-прибаутки из серии 'а как ты провел день?' - 'а меня на работе все достали'. Казалось, вновь воцарилась семейная идиллия, и ничего не предвещало беды. Но тут раздался звонок в дверь. Инна пошла открывать, задев Алексея за отставленную не помещавшуюся под стол ногу. Звонили по поводу распространения какой-то псевдорелигиозной литературы. Инна рассерженно ответила, что Библия ей не интересна, и вообще 'тут маленькие дети спят'. Но вернувшись на кухню, она увидела, как Алексей потирает ушибленную ногу. Она прекрасно понимала, что ушиба никакого нет, и что сейчас последует взрыв. Все началось стремительно. Не прошло и десяти минут, как орущая во всю глотку Инна начала пытаться поджигать кусочки газеты в коридоре и раскидывать их по полу. Лена суетилась и пыталась затушить пожар, но получилось у нее это только с тлеющими газетками из почтового ящика. Стол опрокинулся, и все тарелки разлетелись по полу, углом была задета специально принесенная Леной ваза, в которой стояли искусственные цветы. Открывались шкафы, и вещи судорожно выкидывались из них. Отдельные тут же рвались. Лена плакала, плакала и Инна, что, впрочем, не помешало ей толкнуть Алексея на книжную полку. Стекло зазвенело, и свежая кровь обагрила пол и валявшиеся на нем осколки. Обезумев от боли, тот повалил Инну на кровать, завернул в одеяло, как рулон обоев, и начал душить супругу. Одеяло моментально покрылось алыми полосами. Лена тянула отца назад за рубашку, но смогла лишь разорвать ее. В этот момент в дверь позвонили вновь. Чем конфликт начался, тем же он и исчерпался. Супруги смирно уселись на кровать, а Лена побежала 'ктотамить'. Звонили соседи, интересующиеся причинами шума. Лена ответила, что у них семейный праздник, да и вообще, 'шуметь нельзя после одиннадцати, а сейчас нет еще восьми'. Оставшуюся часть вечера вся семья втроем наводила порядок в квартире, в которую не приходил бегемот, куда не налетал ураган, и где не взрывалась бомба. Кушанье, заботливо приготовленное дочерью, было непригодно для принятия в пищу, поэтому убирались они, урча животами. Вечер кончился, и они легли спать - ничто так не объединяет людей, как совместный труд.

... Ирина отоспалась и пришла в себя, и даже соизволила на этой неделе появиться в институте. Правда, просидела она всего одну пару. Потом, встав на самое видное для своих одногруппников место, достала бумажник и начала пересчитывать средства в нем, приговаривая, как ей удалось их заработать. Затем, осознав, что все уже вдоволь на этот процесс насмотрелись и назавидовались, вызвала такси и поехала в общежитие. Стоит отметить, что в этот день на занятиях не было Оксаны, пропускавшей их по причине того, что она работала по графику два через два в магазине элитной одежды. Ирина не любила Оксану (и это было взаимно!) потому что та очень любила выпендриваться, показывать свой ум, была наглой. Возможно, Ирина и завидовала, что ее этими качествами природа обделила. Особенно Ирина удивлялась качеству Оксаны обвинять во всем происходящем абсолютно всех людей вокруг. Например, приходя в институт, она могла рассказывать про последние события на работе, и звучало это следующим образом. 'Представляешь, вчера пришла к нам клиентка, сразу видно очень богатая. Украшения - высший класс, я уже было готовилась ей вбухать шубу, но тут появилась это овца (а помимо Оксаны, в данном магазине работали именно такие девушки), и потащила ее за собой, теперь весь процент ей ушел'. 'Соска совсем малая, купила у меня за сто двадцать пять тыщ шубу, а на следующий день сдала, стерва!' Или, например, после инвентаризации, она жаловалась, что у других сотрудников числится в шесть раз меньше товара, а ей еще и пришлось считать все за других. 'Как дети малые', - приговаривала она. Нетрудно догадаться, как относились к ней ее коллеги. К тому же, проводя инвентаризацию, она умудрилась допустить ошибку, введя в программу не ту цифру, из-за чего вместо десяти штук оказалось двести девяносто три. Но Оксана объяснила, что в момент, когда она нажимала на клавишу, ее отвлекли, поэтому она промахнулась и ввела не то число. Вообще, люди совершившие ошибки 'по глупости', делятся на две категории. Входящие в первую страшно конфузятся и готовы бежать сломя голову, провалиться сквозь землю, пытаться судорожно исправить на ходу, наспех, кое-как. Они будут десять тысяч раз извиняться, пока вконец не доведут всех своих блажничеством и не будут отправлены куда подальше. Они уйдут, ревя, в отчаянии, что их наказали за ужасный проступок. Но они будут уверять, что не страшная кара общественная, как порицание от самого себя. Другая категория будут винить в своем поступке других людей или какие угодно внешние обстоятельства, не теряя ни на секунду уверенности в себе. У меня с утра живот болел, а я и так геройски держался; меня ослепило, я ничего не видел; было шумно - и так далее. Их фантазия богата на выдумывание причин! И Оксана была ярчайшим представителем второй категории, не стесняясь обвинять окружающих в чем бы то ни было.