Не время для вечности (СИ)

Мною овладела удивительная решимость. 'Я иду, мой милый Джагай, иду за тобой'. Глядя ввысь, я молилась, и горячие слезы стекали по моему лицу.

Небо снова потемнело, в низких тучах тихо вспыхивали молнии. Иссохшая трава казалась слишком светлой. Я шла вдоль поля по маленькой тропке, миновала мост и зашагала по большой дороге. Давно я не была в Городе. Но теперь я шла туда за своей любовью'.

2

'Я вошла в город через массивные ворота, охраняемые несколькими стражниками. Они выглядели устрашающе, словно горы, украшенные длинными копьями и острыми мечами.

Главная дорога вела прямо ко дворцу. Мне не было не страшно тогда. Я хотела только одного - вернуть Джагая, и ради этого готова была на все.

Вдоль дороги тянулись невысокие дома, обмазанные глиной, а из решетчатых окон иногда выглядывали женщины, чтобы, проводя меня взглядом, снова отойти во внутреннюю прохладу своих домов.

Я шла, а внутри из сердца расползался пылающий жар. Мне казалось, что еще немного, и я буду дышать огнем...

На мгновение я остановилась перед великолепным дворцом, чтобы рассмотреть его.

Центральный проход из трех больших арок, увенчанных башенками, украшен тысячами гирлянд из мелких белых, розовых и желтых цветов, а сам дворец из розового мрамора был усыпан драгоценными каменьями. Купола из чистого золота светились на фоне неба, закутанного в темные тучи.

Я подошла ко входу, и меня не остановили. Это нерушимая традиция - царь должен принимать каждого, кто придет к нему. Однако с чем уйдет проситель от Хираньякши, который, даже находясь во чреве матери, вызывал столько дурных знамений, мне было неизвестно.

Двери из красного дерева, изящно инкрустированного слоновой костью, сами распахнулись передо мной, и, смело войдя в тронный зал, я невольно поразилась великолепию убранства.

Пол был выложен самоцветами, а по бокам залы свисали шелковые занавеси, искусно расшитые золотыми и серебряными нитями. За ними прятались сложные цветные витражи и стены, расписанные лазурными красками.

По обеим сторонам от прохода стояли придворные царя, одетые в великолепные одежды, украшенные блистающими драгоценностями.

В конце прохода возвышался громадный трон: его обрамление, отлитое из чистого золота, изображало хищных зверей и героев-победителей. На алой подушке восседал сам Хираньякша, в золотых царских одеждах и короне.

Его могучее тело огромных размеров было расслаблено, но багровые глаза свирепо осматривали залу.

Две служанки омахивали его сбоку опахалами из хвоста яка, но он сделал знак рукой, и они перестали.

Ко мне подошел человек и, слегка поклонившись, сказал:

- Я царский советник, мое имя Атри. С чем Вы пожаловали к царю и могу ли я помочь Вам?

Когда он говорил, его глаза изучающе всматривались в мое решительное лицо.

Не ответив Атри, я поклонилась Хираньякше, я заговорила как можно громче:

- О всемилостивый царь, я пришла сюда, в это собрание, чтобы искать справедливости. Мой отец был убит вчера, пока я отлучилась из дома, а жениха увели сюда, в Город, и я не знаю, что с ним. Хочу узнать, в чем была вина отца, который всю свою жизнь был смиренным брахманом и посвятил себя служению? И я хочу знать, что с возлюбленным моим Джагаем, который никому не желал и не делал зла!

Хираньякша, который до того был похож на льва, отдыхающего после охоты, услышав мои слова, пришел в ярость. Он взревел:

- Кто ты такая, чтобы спрашивать меня? Все брахманы, которые не признают мою божественную власть, отныне будут уничтожены! Если твой Джагай был брахманом, то ему одна награда - смерть!

Я упала на колени и взмолилась:

- О смилуйтесь, великий Хираньякша! Позвольте мне отдать свою жизнь, но отпустите Джагая, он не брахман!

Я смотрела в его злое лицо и понимала, что мое унижение ему нравится.

- Как тебя зовут, дитя? - прорычал Хираньякша более благосклонно. Мне показалось, он придумал для себя какую-то забаву, и прикрыв глаза, ответила:

- Я Асури, - внутри меня все сильнее разгорался жар.

'Я просто спалю тебя, если ты прикоснешься ко мне!' Еще в детстве мне рассказали о даре свыше: способность испепелить любого, кто попробует овладеть мной насильно.

- Хорошо, Асури, мне нравится, что ты так юна и красива, и я придумал тебе плату за жизнь твоего Джагая. Ты готова заплатить любую цену?

- Да, я готова! - громко крикнула я, чтобы все слышали. Мне показалось, что слуги Хираньякши одобрительно загудели.

- Хорошо, тогда я отпускаю его. Стража, выпустите на волю этого глупца, а девчонку отведите в мои покои!

Меня отвели в роскошную залу, посередине которой стояла внушительных размеров кровать, накрытая нежнейшим молочно-белым покрывалом с золотой оторочкой.

Через некоторое время в другую дверь тяжелой поступью вошел Хираньякша.

- Вина! - крикнул он, и служанка сразу налила ему в бокал напиток, темный, как свернувшаяся кровь.

- Асури, неужели ты думаешь, я не понял тебя? Вижу, что тебе дарована особая сила: ты сожжешь любого, кто попытается силой насладиться твоим прекрасным телом. Я не так глуп. Для тебя я приготовил кое-что получше. Ты не будешь участвовать, но ты будешь смотреть, как я наслаждаюсь. Ты говоришь, что любовь привела тебя ко мне, а я покажу тебе свою любовь!

Он щелкнул пальцами. В залу тихо вошло десять юных и прекрасных девушек. Одетые в полупрозрачные платья, они выглядели соблазнительно, но невинно.

- Это не Фениксы, и они еще не знали ни одного мужчины. Я буду первым, кто полюбит их, - захохотал Хираньякша.

Я почувствовала глубокое отвращение к этому человеку и горько сожалела о том, что у меня нет возможности испепелить его на месте.

Двое стражников связали мои руки.

- Асури, ты будешь смотреть! Всю ночь ты будешь смотреть на мои наслаждения! Это достойная плата за твою любовь?

Я молчала, и тогда один из стражников ударил меня в живот. Я скорчилась от боли, но не сказала ни слова.

- Если ты не ответишь мне, я убью твоего Джагая! Так достойная это плата за твою любовь?

Я крикнула изо всех сил:

- Да!

- Отлично, меня ты уже ненавидишь, и это мне нравится! Ненависть больше всего возбуждает меня!

Стражники схватили меня за голову, вцепились в веки и заставляли смотреть.

Юные девы плакали и стонали от боли, когда Хираньякша покрывал их, словно громадный бык. По молочно-белому покрывалу разливалась кровь. Вскоре она насквозь пропитала постель и капала на искрящийся драгоценными камнями пол.

- Вот так я люблю, Асури! - злобно смеялся ненасытный Хираньякша, глядя на меня.