Пандемониум (СИ)

- Приготовлю одну гадость, - коварно улыбнулась Альцина, скрестив пальцы. - Пару капель ему на одежду, можно даже на мебель. На следующий день разболится голова. Через неделю станет слепой как крот. А противоядие только у меня!

- Я сам должен буду его отравить?

- А кто же еще! Но перед этим, - Альцина постучала ногтем по столу. - Ты должен мне добыть его волос, ноготь или хотя бы фотокарточку. Понял?

- Да, - кивнул Евгений.

- Позабавимся... Пора доктору отведать своего лекарства!

Альцина хрипло и, кажется, на этот раз совершенно невольно расхохоталась. Евгений тоже улыбнулся.

Внезапно родившийся заговор жаждал немедленно осуществиться. Заговор против Беннетта: хитрый, справедливо подлый и заслуженно безжалостный. Игра началась, и это было здорово!

Вылазка

Евгений, холодея, переступил порог кабинета доктора Беннетта. Ему казалось, что доктор разгадает его в первую же секунду. Быть может, он умеет читать мысли? А если нет, то наверняка угадывает их по движениям глаз, по мимике, по звучанию голоса.

Доктор глядел на него так же приветливо и любезно, как и во время всех предыдущих визитов. Разумеется, его лицо было всего лишь маской.

- Как вы себя чувствуете? - заботливо поинтересовался доктор.

Евгений начал смущенно и нарочито сбивчиво рассказывать про свой припадок и про больницу. Беннетт знал, что Евгений все понимает, и Евгений понимал, что доктор знает все. Они как два актера продуманно играли свои роли: великодушного мудреца и наивного, доброго юноши.

Евгений надеялся, что еще не до конца прошедшая болезнь, до сих пор причинявшая ему боль, поможет скрыть проступающие на лице тревогу и предвкушение.

Он не смел взглянуть на стрелки часов, но знал, что часы, висящие в холле, вот-вот пробьют два. Как только это случится, Евгений должен будет, мысленно сосчитав до ста, (чтобы не вызвать подозрений) пожаловаться доктору на плохое самочувствие и отправиться 'в ванную'.

А вот и два мелодичных удара.

- Но почему вы думаете, что это как-то связанно с вашими снами? - спрашивал доктор.

- Я не уверен... Я читал одну теорию, согласно которой человек силой внушения влияет на свой организм.

- Вы, должно быть, имеете в виду теорию Куэ?

- Возможно. Я не помню автора. Там рассказывается, что человек силой мысли может заставить себя выздороветь или, напротив, навлечь на себя болезнь и даже смерть, причем очень быстро.

Евгений начал осторожно симулировать приступ тошноты.

- Что с вами, Евгений?

- Все в порядке. Я не знаю, насколько это правда. Я читал, про человека, которого должны были казнить и... - он запнулся, как будто испытал болезненный спазм желудка. - Его должны были... П-простите!

- Вы плохо выглядите.

- Да я... признаться, меня тошнит.

- У меня есть имбирь!

- Не надо! Сейчас все пройдет... Можно мне ненадолго воспользоваться вашей ванной?

- Да, конечно. Поворачиваете налево, вперед по коридору, там будет дверь в ванную. Только закройтесь на щеколду - у меня дома прислуга.

'Черт ее подери!' - огрызнулся мысленно Евгений.

Он прекрасно понимал, что доктор тотчас направит за ним своего призрака, чтобы отслеживать каждый его шаг. Евгений не мог видеть астральные тела наяву, но кожей чувствовал, как за его спиной крадется невидимая тень Беннетта.

Горничная протирала мебель в гостиной. Только бы она оставалась там!

Зайдя в ванную, Евгений склонился над раковиной, старательно имитируя рвотный рефлекс и брызгая в лицо холодной водой. Он ждал. Еще минута и на телефон, стоящий в кабинете доктора, должен позвонить Ник. Евгений упросил его поучаствовать в этой 'забаве'. Проницательный Ник сразу понял, что ни о какой дружеской шутке речи не идет, и все гораздо серьезнее, но в силу своей тяги к проделкам и авантюрам охотно согласился. Ник должен был позвонить доктору якобы для получения консультации и допекать его как можно дольше. Но здесь таились два изъяна: во-первых, Ник по какой угодно причине мог опоздать, хотя время звонка было строго обговорено, во-вторых, Беннетт мог просто не взять трубку, чтобы не отрывать себя от слежки. Впрочем, резкий звонок так или иначе выведет его из транса.

'Позвони! Позвони!' - мысленно молил Евгений.

Он чувствовал, что весь этот хлипкий, висящий на волоске план неизбежно и подло сорвется по тысяче причин: его увидит горничная, дверь в спальню будет заперта, он не найдет ни волос, ни фотоснимков, он украдет фотоснимок, но доктор заметит пропажу, и так далее...

Беннетт не гнался за известностью, он ее боялся. Ни в одной газете мира не было и не могло быть его фотографии. Кабинет занят, гостиная тоже. Оставалась только спальня.

'Ну позвони же!'

И тут в другом конце многокомнатной квартиры спасительно задребезжал и вскоре оборвался телефонный звонок. Беннетт снял трубку - исчезло давящее ощущение чужого взгляда.

Евгений закрыл воду и на цыпочках, с замиранием сердца, двинулся в сторону спальни. Доктор любезно расспрашивал о чем-то мнимого клиента, горничная шаркала в гостиной.

Он юркнул в комнату, беззвучно затворив за собой дверь. Сначала постель. Увы! Кровать доктора была идеально прибрана. Одеяло лежало ровно, прикрытое шерстяным пледом, даже на подушке не осталось вмятины. Искать здесь потерянный волос было пустой тратой времени.

Евгений рассеяно окинул взглядом хорошо выметенный и недавно выбитый ковер.

'Долго, черт возьми, слишком долго!'

В сердце ледяной змеей зашевелилась паника. Евгений, стиснул зубы, и едва касаясь пальцами ручек, открыл стеклянные дверцы книжного шкафа. Где-то здесь непременно должен оказаться семейный фотоальбом. Ага, вот и он!

Он вытащил большой потертый альбом с позолоченными уголками. Внутри были фотографии европейских городов: Парижа, Вены, Неаполя... Ни одного портрета!

Аккуратно втиснул альбом обратно, достал другой. Какие-то женщины на лошадях и велосипедах... Тоже ничего!

То, что он принял за третий альбом, оказалось толстой книгой со странным символом на обложке и надписью: 'Гримуар Гонория'.

- Дьявол! - исступленно прошептал Евгений.

Ему пришла дичайшая мысль: вернуться в кабинет к Беннетту, оглушить его и выдрать волос. Нет, нет, надо взять себя в руки! Время есть!

Еще одна книга, потрепанная и без названия. Евгений осторожно раскрыл ее, даже не надеясь, что внутри что-то окажется.

Из книги посыпались страницы. Евгений оторопел. Он понял, что это конец - второго шанса у него не будет, как не будет больше свободной человеческой жизни. Но что это?

Кроме вывалившихся первых двух страниц и какого-то исписанного листка на ковре лежала пожелтевшая фотокарточка с семейным портретом. Евгений лихорадочно подобрал ее.

Здесь был пожилой мужчина в римском воротнике с торчащими как у енота седыми бакенбардами, толстая как бочка дама, полнощекая девочка с косичками и...

Евгений ни за что не распознал бы в этом симпатичном озорном мальчике лет десяти в галстучке и коротких штанишках своего мучителя. Если бы не взгляд. Даже на старой тусклой фотокарточке не узнать эти глаза было невозможно: хитрые, ироничные, полные фальшивого снисхождения и поддельной невинности.

Евгений чуть не ахнул от радости, но тут же вспомнил, что надо еще благополучно выбраться из этого логова.

Словно в насмешку над его удачей в коридоре послышались приближающиеся с неумолимой быстротой женские шаги.

Евгений сунул обратно книгу, закрыл шкаф, вспомнил, что на полу лежат проклятые листки, подхватил их и, смяв, запихнул себе в карманы брюк, прижался к стене у дверного косяка и затаил дыхание.

Горничная неторопливо прохлопала туфлями мимо двери, очевидно держа путь в ванную или на кухню. Подождав секунд десять, Евгений тенью выпорхнул из спальни и, насколько это возможно, спокойным шагом, ровно дыша, направился в кабинет доктора, попутно оглядев себя в стоящем в холле трюмо.