Фантастическая политика и экономика (СИ)

А военврач уже маску изолирующую натягивает - он первым понял, что лейтенантик-то кончился. Где-то ведь успел прихватить заразу. Где-то вляпался по самые уши. И хорошо, если он один.

- Сдать оружие!

- Ага, прямо вот сейчас, - лейтенант делает неприличный жест рукой.

- Арестовать его! - командует капитан.

Солдаты неуверенно переглядываются. И тут уже лейтенант - это его смена, его взвод:

- Нет, уж. Все совсем наоборот. Арестовать его! И всех арестовать, кто причастен! Мы - с народом!

Капитана уводят. А военврач-то успел. Старый он, тертый, опытный. Пылит вдали зеленая машина.

- Догнать? - спрашивает сержант, прищуриваясь на солнце, будто целясь.

- Не надо. Никуда он не денется от народного гнева. Выдвигаемся к городу. Мы должны защищать свой народ. Командуй, сержант.

- Есть! Батальон, стройся!

Колонна движется к городу:

- Мы с вами, - кричат из кузовов. - Мы с народом!

- Ура! - кричит народ.

Девушки кидают цветы.

Лето. Тепло.

...

В далекой столице на огромной карте генерал заштриховывает толстым маркером еще один район.

- Опаздываем. Опять и везде опаздываем. Ничего не успеваем.

- Может, выжечь все? - буднично спрашивает адъютант. - Поднимем авиацию...

- Поздно. Болезнь уже здесь, в столице. Не сдержали мы эпидемию в провинции. Надо успеть сообщить всем соседям: пусть закрывают границы. Тут мы не справились. Уходим. Есть еще чистые районы. Есть лаборатории. Есть, наконец, укрепленная база. Может, успеем хоть что-то, хоть как-то...

В двери ломятся здоровенные возбужденно матерящиеся десантники:

- Всем стоять! Именем народа - все арестованы! Да здравствует революция!

-- Заплати и спи спокойно

- Петр Иванович, что ли?

Откуда-то сбоку выскочил суетливый мужичок с сумкой через плечо. За ним маячили два угрюмого вида громилы с чем-то тяжелым в руках. Вроде дубинок, что ли. И кобура еще у каждого на виду.

- Ну, я...

Петр Иванович остановился в растерянности. Чего ждать? Сразу по голове? Или сначала врежут в живот, потом повалят, а потом будут долго и старательно возить в грязи прямо под окнами школы? Это была новая для него школа, новый для него город. Он никого еще не знал здесь и спокойно рассыпал честные, как он считал, отметки в журнал и дневники учеников. Вот, наверное, пожаловался кто-то старшему брату. Или даже отцу - мужичок этот выглядел лет на сорок.

- Нигматуллин?

Уф-ф... Отлегло. Не к нему, похоже.

- Нигматзянов я.

- Один хрен, что так, что этак. Учитель, правильно? Значит, тыща с тебя. По-быренькому - тыщу.

И мужичок расстегнул и раскрыл перед ним свою сумку, почти доверху наполненную купюрами.

- Не понял...

- Что тут непонятного, учитель? Зарплату получил? Плати налоги. Заплати - и спи спокойно!

Черт! Совсем забыл о зарплате в этой суете первых дней работы! Пусть там совсем немного еще - что там за неделю-то насчитали - но все же деньги какие-то.

- Не получил, - твердо сказал Петр Иванович и шагнул обратно на крыльцо школы.

В кабинете меланхолично смотрящего в экран компьютера директора он получил по ведомости свою зарплату за отработанную неделю, расписался, где указали. Только вышел на крыльцо - та же троица маячит.

- Ну, теперь-то уже получил? Тыща с тебя, Нигматуллин!

- Нигматзянов я.

- Какая, нафиг, разница, а? Слушай, ты нас тут не задерживай. Нам еще весь квартал идти - по каждому киоску стучать.

- А за что же с меня - тысячу?

- Блин... Нездешний, что ли? За все! Налог это, понятно? Подоходный и он же - подушевой. С учителей - по тыще. Плоская шкала, понятно?

- А вы кто, налоговый инспектор? - неуверенно хмыкнул учитель.

- Пацаны, да он смеется! Гля!

- Нет-нет-нет! - поднял руки Петр Иванович. - Я тут вовсе приезжий, так что не в курсе просто. Так, значит, киоски... И учителя? Да?

- Все, приезжий ты наш человек. Все должны платить налоги. Закон такой. А кто не платит - тот потом все равно платит. Но гораздо больше. По другой шкале. Понял, нет?

- Я сегодня как раз урок проводил по налоговой политике..., - задумался Петр Иванович Нигматзянов, учитель общественных наук. - Там еще рассказывал ученикам, что на налоги эти милиция содержится, а еще...

- Ты совсем лох, да? Какая тут, нафиг, милиция? Кто их здесь, блин, содержит? Кому они, волки, нужны? Город держит Петрович, ясно? И порядок весь - от Петровича. И школа эта твоя - от Петровича. Вот и ребята со мной - они тоже от Петровича. А я - кассир. И тоже от Петровича. Так что - тыща с тебя, учитель. И всем будет хорошо. И тебе, и мене, значит, и парням этим, и Петровичу, и всему нашему городу. У нас тут преступности никакой вовсе нет - потому что милиции нет. Ясно? Ну, быренько, быренько. Хватит тут разговоров - нам еще вон сколько киосков обстучать!

-- Кто отвечает за все

- Вашу повестку, пожалуйста! И паспорт тоже. Это для заполнения всех необходимых форм.

- А что случилось? Чего вдруг вызвали?

- Ничего не случилось. Не волнуйтесь. Все по закону. А закон - он не только карает, но и поощряет. И просто - ограничивает и направляет.

Сидящий за простым канцелярским столом чиновник с очень прямой спиной, как будто в специальном корсете, говорил негромко, четко, размеренно. Как врач-психиатр на приеме, который выдает справки на обучение или на оружие.

Оставалось сидеть и смотреть по сторонам. Хотя, смотреть было практически не на что. Портрет президента на стене за спиной чиновника улыбался мне с прищуром и каким-то намеком на некую с ним общность. Так улыбаются давно знакомые люди в толпе, когда нельзя просто кричать: привет, Саня, как дела, куда-откуда и так далее. А вот так, улыбнуться со значением, с прищуром, кивнуть - и уже понятно, что свои люди. Что виделись, знакомы, что отношения у нас хорошие. Что...

- Так. Прочитайте, пожалуйста, проверьте тщательно все графы, сверьте с документом, - чиновник оторвался от своей работы и протягивал мне какую-то бумагу, испещренную голограммами защиты и просвечивающую водяными знаками.

- Да ладно, - сказал я. - Что я вам, не доверяю, что ли?

- Вы что? - неподдельно удивился чиновник. - Причем здесь доверие? Это же государственное дело!

Слово "государственное" он произнес так, что даже дух перехватило. И глаза этак - чуть кверху. И потом головой... Мол, понятно, да? Это не игрушки.

Так. Так.

Я читал, сверяя с паспортом. Есть такая привычка у меня, да и у многих, наверное. Дали читать, попросили сверить - вот и сидишь, сверяешь. Даже как-то стыдно, что ли, как с маленьким.

Все мои данные были записаны правильно.

- Ну, тогда вот тут распишитесь. И еще вот тут, - чиновник показал, где надо расписаться на этой красивой бумаге, а еще подложил мне под руку толстую книгу, криво разграфленную шариковой синей ручкой. Там тоже была моя фамилия и паспортные данные. Стояла сегодняшняя дата. И было место для подписи.

Ну, а кто бы не расписался в такой ситуации? Вот вы бы не стали расписываться, раз стоит ваша фамилия и место есть для подписи?

- Так, так и так. Ага. Все в порядке. Это нам, - потянул он к себе тетрадь. - А это - вам.

- И что это?

- Так вы за что расписывались? Даже и не прочитали, что ли? Вот народ пошел... Ничего не боится! Просто дети.

Только теперь я обратил внимание на плотный текст черным по голубому под моей фамилией на роскошном бланке. Там было написано... Там было написано...

- Извините, я очки...

Очки я не ношу постоянно. Обычно только по утрам да иногда вечерам, когда глаза еще не проснулись по настоящему или когда уже устали на работе. А так-то и читаю я и смотрю вокруг без очков. Но в данном конкретном случае показалось, что плохо разбираю.

- Текст мелкий? - забеспокоился чиновник.