Прощай, любимый Дрезден-Сити! (СИ)

Я уже собрался было отправиться с семьёй Вадика на завтрак, как тут же мне зазвонил телефон и на моём мобильнике высветился заветный Наташин номер:

- Алло, Наташа? - спросил я, подняв трубку.

- Са-аш, ты мне звонил? - ответил кокетливый Наташин голос.

- Здравствуй! Да, я звонил! Думал, не дозвонюсь, на телефоне деньги кончились. Что ж тебя, Наташа то вчера не было?

- Так ты ж сказал мне, шо позовёшь, когхда все соберутся!

От осознания свершившегося косяка, я треснул себя ладонью по лбу.

- Чёрт! Всё позабывал, ну как так можно! - сокрушённо сказал я.

- Саш, ну шо ты ей богху як з ╕ншо╖ планети! Я порой тебя не пони... - тут звонок окончательно прервался и мои попытки дозвониться снова вновь и вновь натыкался на ненавистное `недостатньо кошт╕в'.

Всё было ясно со связью - оператор заблокировал не только исходящие, но и входящие звонки.

За завтраком я спросил Вадика:

- Слушай, ты не в курсе где тут у вас ближайший терминал для оплаты мобильной связи? Деньги на телефоне-то кончились у меня!

- А ты, к какому оператору сейчас подключён?

- Ки╖встар.

- Оооо! Так это тебе в Приватбанк идти надо. Я тебе сам покажу гхде это!

- Ну, хорошо, пошли тогда, Вадюш!

И через какое-то время отправились мы с Вадиком пополнять мой злополучный счёт в Приват.

Приватбанк этот располагался на всё том же проспекте Ленина в доме номер 43. На фоне ветшавшего жилфонда правобережного Дрезден-Сити здание Приватбанка явно смотрелось свеженьким новоделом, при том, что это было не более, чем осовремененное здание брежневской постройки. Металлопластиковый навес и покрытые металлопластиком же старые стены придавали зданию современности в довольно кричащих и вызывающих тонах. Внутреннее убранство здания, было ещё более стильным - в тёмно-серых и почти зеркальных тонах с суперсовременными кассовыми аппаратами и терминалами и очень молоденькими девушками в качестве обслуживающего персонала.

Ох, и долго мы тогда с Вадиком отстояли очередь в терминал оплаты сотовой связи, но желание заплатить Много-Гривен за возможность болтать по телефону, тем более с Наташей Абросимовой перевешивала всё.

Наконец деньги на счёт были положены, чек был выдан, но вот непорядок - телефон что-то не оповестил о том, что деньги на счёт пришли. Прошло полчаса, за время которых мы покинули гостеприимное здание Привата, дошли до ДМК, но сигнала всё не было и не было и телефон всё не работал и не работал.

- Вадик - тревожно сказал я - чё-то не так с телефоном!

- Да погходи! - отрезал он - Ща всё заработает!

И тут - о чудо! Телефон, наконец, сообщил через SMS, сколько денег положено на мой счёт. А это значило только одно - я смогу дозвониться до Наташи.

Но сейчас дозваниваться смысла не было - у нас с Вадиком были дела, о которых я уже и не вспоминал.

Дозвонился до Наташи я в итоге лишь вечером. Мы договорились встретиться на площади Ленина послезавтра.

Пока я ожидал грядущего свидания, я успел сделать очено много. Купил бабушке таблетки, починил на базаре бабушкины часы, а кроме того в оптике на всё той же площади Ленина я в присутствии Вадика купил бабушке новые очки. Причём за них пришлось поторговаться.

- Может возьмёте за 15 гхривен? - убеждала меня продавщица.

- 10 гривен и не меньше, не больше! - настаивал я.

В итоге купил очки я за 10 гривен.

- А ты, Саня, умеешь, оказывается, хорошо торгховаться! - усмехнулся шедший со мной Вадик.

- Ну-у, Вадик - оправдывался я - Работал бы ты в магазине и не так торговаться бы научился!

И вот, наконец, день-Х настал!

Я спустился вниз по проспекту Ленина, прошёл мимо ресторанов с громким и лишённым человеческого лица шансоном и вышел на площадь Ленина.

Вечерело. Солнце уже клонилось к закату, а на площади оживлённо ездили автомобили, трамваи и редкие трактора. Каменный Ленин, стоявший на площади и указывавший путь к коммунизму в сторону вокзала (как бы намекая, что в Дрезден-Сити его нет, и искать его стоит в другом месте) медленно скрывался во мгле.

Я с нетерпением ожидал Наташиного звонка, но через несколько минут, сгорая от нетерпения и страсти, решил сам ей позвонить. И позвонил.

- Алло! - сказала Наташа, подняв трубку.

- Наташ! - спрашиваю я - Ты скоро?

- Са-аш! - сказала она - Боюсь, шо я не приду.

Меня словно током в этот момент ошпарило.

- Как? Ты же обещала?

- Прости, Саш! Я бы пришла, честно! Я была бы очень рада встретиться с тобой. Но мой молодой человек мне не разрешает.

`Молодой человек - с грустью подумал я - Вот так новость! А, я строил воздушные замки, на что-то надеялся... а теперь... молодой человек... блин'.

- Ну - сказал я убитым голосом - Раз не можешь - значит не можешь.

И повесил трубку, засунув потом её к себе в карман.

Домой я шёл в абсолютно подавленном расположении духа. Только я хотел вернуть любовь, которую я так и недолюбил и вот. У меня теперь её забрали в моё отсутствие и никто, кроме меня, уехавшего в 11 лет из Дрезден-Сити и бывавшего с тех пор в городе лишь на каникулах в этом не был виноват. В этот момент мне хотелось расплакаться, как ребёнку, брошенному мамой, но я держался.

Где-то в уличном караоке 40-летняя женщина пела грустную песню о несчастной любви и моё сердце от этого готово было разорваться на самые мелкие кусочки в унисон тому, о чём там пелось.

Будь я помоложе, наверняка заплакал бы, зарыдал, устроил бы истерику с матерными проклятьями. Но я уже давно не был мальчиком и мне было просто холодно и больно.

Холодно и больно от того, что моя детская любовь выросла и подарила любовь другому человеку, а я вновь остался один. И Наташа Абросимова в итоге стала лишь ещё одной потерей в длинном списке любовных потерь, состоявших сплошь из таких же безответных любовей и пары-тройки недолговечных и хрупких отношений.

Да.

Наташа потеряна.

Навсегда.

Прощай, любимый Дрезден-Сити!

Наступил август. Жара спала, сменившись лёгкой летней прохладцей, предвещавшей скорое увядание лета.

До отъезда оставалось 2 дня, их я старался не проводить впустую. Закупил для бабушки последними лекарствами, съездил ещё раз с Вадиком на Котлован, но былого куража я так и не смог поймать.

Хандра, от которой я бежал из Петербурга, настигла меня и здесь, да и как тут было не захандрить, когда видишь, что твой любимый и родной город давно и прочно вступил в эпоху упадка, разложения и разрухи. Разруха, брошенные дома, зияющие трещины на домах и давно не ремонтированных дорогах, прорастающие травой трамвайные рельсы, пустыри вместо детских площадок - таков был Дрезден-Сити образца сегодняшнего дня и этот депрессивный город был явно чужим для меня.

`Может всё же правильно родители поступили, что увезли меня отсюда - подумал я - Ведь если бы я здесь вырос, наверняка бы я сам предпочёл свалить из этого погибающего промышленного города как можно дальше. Да и что бы меня тут ждало? Бесперспективная работа за ещё меньшие, чем в России копейки? Отсутствие нормального досуга и сведение его к бухлу? И такой же мрачный конец, как у Илюши Боброва или того хуже - присел бы на иглу, как наш бывший сосед сверху Федя Сосиска. Нет. Я мог бы тут остаться трубить во все колокола, что так жить нельзя, стать активистом, требовать что-то от властей, сочинять рецепты на тему `Как нам обустроить Дрезден-Сити'. Но кому теперь это всё надо? Всем плевать и на ядовитые отходы ДМК и Коксохима, плевать на свой двор, свой район и весь город. А всё потому что любят ждать дядю, который прилетит в голубом вертолёте и за всех всё уберёт. Не говоря уже о том, что многие привыкли жить по соседству со всеми этими зловониями, которыми тут дышат.

Да и кто я здесь? Чужак. Wagabund с российским паспортом, который делает меня здесь чужим вдвойне. И своим я здесь уже никогда не стану уже потому что с переездом в Питер я выпал из дрезденского социума навсегда и не смогу теперь жить, как живут тут. О друзьях из детства молчу - все выросли, у всех теперь свои заботы, зачем я теперь им? Так, воспоминания старые поперетирать, но общего языка мы уже вряд ли когда-нибудь найдём. Слишком много лет прошло. Слишком много'.