Поймать Шалтая (СИ)

Вскоре, как и предполагал Броз, ситуация на поляне стала меняться. Нижние чины почувствовали себя более свободно и за их столом стали слышны оживленные разговоры, то и дело прерываемые громким смехом. Один только старший сержант Згобанга сидел как бы в задумчивости, вращая пальцами тяжелую зулутую вилку и время от времени исподлобья поглядывая на Броза. Перед ним на столе стоял зулутой двуручный кубок просто невероятного размера. По прикидкам полковника в такой кубок могло войти не менее десяти черпаков браги, а может быть и больше, но Згобанга словно бы игнорировал его содержимое, лишь время от времени прикладываясь к небольшому зулутому стаканчику.

- Как же я люблю эти Братские Обеды,- говорил Айкис, ловко отрывая передние лапки от запеченной в собственном соку тушки молодого уткоклюва.- В кругу товарищей, на свежем воздухе. Сейчас правда жарковато, но скоро здесь посвежеет.

- А что вам особенно нравится в этих обедах, капитан?- с плохо скрываемым сарказмом спросил майор К.- Когда ваши головорезы начали лакать свою горячую брагу, меня чуть не стошнило прямо на стол.

- Вот сразу видно, что вы не наш, не армейский,- невозмутимо заметил Айкис.- Армейский человек никогда бы не задал такой вопрос.

- И все же,- сверкнул очками К.- Что вам так нравится в этих обедах?

- Ну как,- Айкис на минуту задумался.- Да вы себе и представить не можете, как здесь будет красиво, когда стемнеет. Пылающие костры, блеск зулута, простые солдатские пляски вокруг котлов. А пряные запахи девственного тропического леса? А эта чудесная свежая еда?

- Действительно,- заметил Броз.- Еда здесь замечательная. Вот взять хотя бы эти фуйфуа. Когда я их ем, мое тело словно бы молодеет, становится сильнее, голова делается ясной, а сам я чувствую себя очень покойно и даже вроде бы становлюсь на какое-то время счастливым. Это удивительное и свежее ощущение, господа.

После этих слов полковника Айкис и Вежик сдержанно рассмеялись.

- Что?- спросил Броз.

- Ничего, господин полковник,- улыбаясь, заметил Айкис.- Ничего.

- Видите ли,- сильно краснея, сказал подпоручик Вежик,- в ваших ощущениях нет ничего необычного. Местные фефе давно знакомы с этими замечательными свойствами плодов фуйфуа. Это от них мы переняли привычку употреблять их в пищу. Аборигены называют их "плодами счастья" и употребляют в просто невероятных количествах. Можно смело назвать их всех "фуйфунистами". Они без фуйфуа жить не могут. Особенно без их косточек.

- Фуйфунистами?- встрепенулся Броз.- Вы хотите сказать, что плоды фуйфуа вызывают привыкание или даже зависимость?

- Не волнуйтесь, господин полковник,- заметил Вежик.- Чтобы получить настоящую зависимость от фуйфуа, нужно съедать не менее двух вот таких корзинок за день. Если съедать меньше двух корзинок фуйфуа в день, то получается привыкание, но оно весьма легкое и быстро проходит. В некотором смысле мы все здесь слабые фуйфунисты. Я имею в виду - весь гарнизон. Добро пожаловать в клуб, господин полковник!

Айкис, Броз и Вежик громко расхохотались.

- А вы, К?- спросил Айкис, вытирая обильные, выступившие от смеха, слезы.- Я заметил, что вы совсем не едите фуйфуа. Не хотите сделаться фуйфунистом?

- Представьте себе,- спокойно заметил К, наполняя свой бокал брагой.- Я не собираюсь становиться этим чертовым фуйфунистом ни при каких условиях.

- А как же бражка?- продолжал смеяться Айкис.- Она ведь приготовлена из плодов фуйфуа! Ха-ха-ха!

Майор К посмотрел на Айкиса долгим взглядом, а затем вылил брагу под стол и потянулся за другой бутылкой.

- А эта брага сделана из плодов хеу-хеу,- заметил Айкис.- После трех бокалов у вас с плеч слетит голова, и вы будете бегать по поляне, чтобы поймать ее и нахлобучить обратно на шею! Ха-ха-ха! В наших краях заядлым хеухенистом сделаться даже легче чем умеренным фуйфунистом.

- Вы издеваетесь?- спросил К, задержав руку с бокалом в воздухе.

- Вот и видно, что вы не армейский,- заметил Айкис.- Смело пейте любой напиток! Если хеу-хеу сорвет вашу голову, армейские братья помогут вам ее поймать и водрузить обратно на шею. Если фуйфуа рассмешит вас до слез, армейские братья сделают вам больно, и вы тут же успокоитесь,- капитан встал и протянул руку с бокалом в сторону солдатского стола.- Ни один армейский брат никогда и ни за что не оставит другого армейского брата в беде! Правда, братья?!

- Правда!- разноголосо и гулко донеслось от солдатского стола.- Наш капитан только что изрек истину!

- Я пью за вас, армейские братья мои!- торжественно провозгласил Айкис и на одном дыхании опорожнил свой бокал.- Ура армейскому братству!

- Ура-а-а!- гулко разнеслось над поляной, солдаты начали пошатываясь вставать из-за стола один за другим и протягивать свои тяжелые кубки двум юрким брагочерпиям. Юркие солдатики в забрызганных горячей брагой кожаных фартуках очень быстро и умело наполняли протянутые им зулутые кубки. При этом над поляной стоял одобрительный ропот и волнами пробегали раскаты громкого хохота.

Последним степенно поднялся старший сержант Згобанга. Он обвел солдат тяжелым взглядом и все они тут же умолкли. Згобанга поднял двумя руками свой тяжелый зулутой кубок с дымящейся брагой и громко провозгласил:

- За капитана Айкиса и остальных господ офицеров! За нашего боевого отца и его гостей!

После этого Згобанга припал губами к кубку и начал пить из него, медленно дергая могучим кадыком. Под камуфлированной курткой сержанта вздулись бугры мощных мускулов, а сама он стала быстро темнеть от пота. Броз обратил внимание на крохотную зулутую фигурку древнего человека, которая была припаяна к боковой поверхности кубка. Древний человек был одет безобразно - в просторные трусы и пошлую маечку с коротенькими рукавами, а между его ногами, одетыми в клоунские, доходящие почти до коленей, носки был виден припаянный зулутой мячик. Сам человечек был изображен в беге и во время мощных глотательных движений Згобанги дергался вверх-вниз, словно бы подпрыгивал на месте с широко расставленными ногами. На поляне установилась полная тишина. Все присутствующие, стоя с наполненными до краев кубками и бокалами в руках, следили за движением кадыка старшего сержанта.

Згобанга пил довольно долго, а затем он отбросил пустой кубок в заросли травы, чуть покачнулся, опустился на лавку и уставился на свои руки выпученными мутными глазами.

- Ай да молодец,- тихо сказал капитан Айкис.- Вот это воин.

- Вот это воин,- тихим эхом повторил майор К.- Я бы после такого умер.

- Квадратный юбилейный тугр с изображением головы Падишаха, тому, кто повторит подвиг сержанта Згобанги!- визгливым голосом закричал Айкис.

После этого призыва кубок с древним человечком снова появился на столе и солдаты начали пить из него, словно бы позабыв обо всем на свете, но никто из них так и не смог повторить подвиг старшего сержанта. Только двое бойцов смогли осушить емкость Згобанги приблизительно до половины, остальные же снопами валились под стол уже на первой четверти кубка. Несмотря на тяжесть соревнования претендентов на юбилейный тугр не убавлялось, и брагочерпии совсем выбились из сил, наполняя чудовищный кубок все новыми и новыми порциями дымящейся браги.

Это состязание продолжалось довольно долго, до самой темноты, а потом солдаты начали танцевать вокруг костров. Они образовали два круга в виде цифры "8", положили руки друг другу на плечи и начали сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее двигаться вокруг котлов с горячей брагой, время от времени замирая на месте и синхронно выбрасывая вперед то правые, то левые ноги в тяжелых армейских сапогах.

Сначала танцевали под удары ладоней и свист, но вскоре откуда-то появились и музыкальные инструменты - большой армейский барабан, походная арфа и пастушеский болотный рожок (или свирель, полковник точно не помнил, как называется этот походный, разрешенный для использования в войсках Главштабом Культуры, инструмент).

На барабане, арфе и рожке играли совсем седые солдаты с суровыми морщинистыми лицами, по-видимому, самые старые и уважаемые ветераны гарнизона. Барабанщик все убыстрял и убыстрял ритм, танцующие двигались все быстрее и быстрее, и от созерцания этого зрелища у Броза закружилась голова. Он протянул руку к корзинке и, пошарив в ней, понял, что та уже опустела. Тогда полковник покачал головой, улыбнулся чему-то и взялся за косточки. Он разбивал косточку краем тяжелой зулутой тарелки, извлекал ослепительно-белое ядро, клал его в рот и медленно растирал зубами в вязкую кашицу, жмурясь при этом от удовольствия.