Рыжик (СИ)

- Ну, прям-таки... - засмущалась Люда.

- Да она уже и Орхану Селимовичу надоела, и своего Ирката задёргала, хорошо хоть выше не успела добраться...

- ...СВОЕГО?!

Сбитый с мысли Лёшка тупо заморгал.

- Чего?

- ...Своего, ты сказал, Ирката?

- А! Ну да - своего. И чё?

- То есть, она с ним?..

- Ну-у-у, в процессе...

- Мать моя - генетика! А я-то думаю...

- О чём это?

- А? А, неважно...

- То есть - не важно?

- Ну-у-у... просто не важно, - поторопилась отбрехаться от своих дурацких фантазий Люда и срочно сменила тему: - Слушай, а хорошая из них пара получается, главное - как подходят друг другу!

- Чё это? - заладил он, явно не успевая за виражами её умозаключений. - Нет, подходят, наверное, но...

- ...Да так - пока до одного дойдёт, другая успеет понять, шо собственно хотела.

Лёшка вдруг задумался и взгляд у него стал такой мечтательный-мечтательный!..

- Э! Э! Жених! Ты только не вздумай им это ляпнуть! - забеспокоилась Люда.

- Ну-у-у, как получится... - с многозначительной ухмылкой пообещал он, явно прикидывая какую-то пакость, потом обернулся к ней и уставился подозрительно нахальным прищуром: - Слушай, будущая супруга, а чегой-то ты вообще к Эльке прицепилась? Ты, часом, не ревнуешь?

- Я ещё не согласилась, - прохрипела Люда, чувствуя, как бросается жар на щёки, причём во второй раз за пять минут - хоть светофором записывайся!

- Ну, так соглашайся! - то ли подогнал, то ли взмолился Лёшка.

Но в преддверии решительного ответа Людой вдруг завладели ужасные сомнения.

- А познакомиться? - вспомнила она.

- Ну, так знакомься! - Вид у него снова стал усталый и задёрганный.

- Ну... тогда такой дурацкий вопрос...

...Через полчаса "дурацких" вопросов Лёша запросил "пардону".

- Короче! Не был, не участвовал, не привлекался, не состоял, порочащих связей не имел...

- Шо, совсем-совсем?.. - имея ввиду что-то своё, поинтересовалась Люда.

- В смысле? - удивился он, но под этим искренним взглядом Люда не рискнула озвучить, что она такого имела ввиду. - Слушай, может хватит уже, а?

- А-а-а... как у вас с этим... браком?

- Ну как... - обречённо вздохнул Лёша и принялся уныло объяснять: - У меня уже есть четыре жены, у них - ещё шесть мужей. Живём большой дружной семьёй. Имеем семеро общих детей...

- Врёшь, - уверенно констатировала Люда.

- Вру, - не стал отпираться он.

- Зачем?

- От страха, что ты, не приведи господи, согласишься, и придётся всю жизнь так мучиться.

- Па-а-нятно...

- Ещё вопросы будут?

Люда ещё подумала, что предложение было скорее риторическим и что пора бы уже заткнуться, но отключившийся разум уже ничего не контролировал и язык, как помело, молотил дальше, совершенно не сообразуясь с обстановкой.

- А вот ещё такой глупый вопрос...

- ЛЮ-ДА! - крик души заглушил, наконец, брандспойт её любознательности. - Людочка... пожалуйста... послушай... Мне уже всё равно - соглашайся ты, не соглашайся - давай, ты просто подумаешь и сама решишь, стоит ли к нам ехать. Если надумаешь, скажешь Косте... Если не надумаешь - скажешь Косте... И пусть за тобой приезжает, кто хочет - хоть Орхан Селимович, хоть вся Академия с профессорами. Они объяснят, уговорят, покажут... А я уже не могу, - Лёшка замученно покачал головой и поднялся с кровати, продолжая говорить, как бы себе самому: - Мне вообще, вставать ещё нельзя... и ходить нельзя... Меня вообще, силком вытолкали эти два проходимца и одна проходимица... Я, видишь ли, должен... у меня, видишь ли, есть что сказать... А я уже никому ничего не должен. И, пропади оно всё пропадом, терпеть такие издевательства...

Люда слушала Лёшкино бурчание и её не покидало странное чувство, будто слышит она его уже много-много лет. И не то, чтобы ей это сильно нравится, но совершенно не раздражает, больше того - заставляет улыбаться, как на что-то привычное, родное, без чего и жить было бы неинтересно. А ещё присутствовала во всём этом какая-то непоколебимая уверенность, что никуда он от неё не денется. И когда Лёшка, изображая руками пучину отчаянья и бурча под нос нерушимые клятвы "больше никогда и ни в жисть", почти дошёл до двери, она, уже едва сдерживая хихиканье, позвала:

- Лёш, стой! Ну, стой же!

- Чё тебе ещё надо? - вымученно раздражённо бросил он через плечо. - Опять чё-т придумала поизмываться?.. Надоело всё, домой хочу...

- Обними меня... - едва выговорила Люда под аккомпанемент зашедшегося сердца и опять отчаянно покраснела.

Она даже не заметила, как Лёша оказался рядом. В одно мгновение её ухватили под мышки и, как куклу, сдёрнули с кровати. "Беретик-беретик-бере!.. А ла-а-адно, чего уж там..." - всполошился было здравый смысл, но поздно - она уже вся очутилась в Лёшкиных руках, прижата и охвачена.

- Ну вот, совсем другое дело, - вздохнула Люда, пригревшись на его плече, а он ласково гладил её распущенные золотые волосы и приговаривал:

- Ры-ы-ыжик... Рыжуля... Солнышко моё... Золотце... Ррры-ы-Ы-Ы... - и неожиданно Люда, не успев даже вякнуть, вознеслась в воздух: - ...ЖИ-И-И-ИК! - закружило её по комнате, аж дух захватило. - РЫЖОНОЧЕК МОЙ!

И это наконец-то был не сон...

Хотя Юлька клятвенно обещала не показываться - на крики прибежала моментально, будто под дверью подслушивала (а может и подслушивала, с неё станется). Но увидела Люду на руках и всё поняла... на этот раз правильно, аж прослезилась от умиления.

- Собирай Людкины вещи, мы сматываемся! - скомандовал ей Лёшка, прервав на взлёте бурю восторга.

- А?! Уже?!! Щас! - заметалась Юлька, быстро превращая комнату в "мамаево побоище". - Вот!.. А!.. О!.. Где сумка?!

- Да под кроватью, шо ты мечешься! - подсказала Люда, порываясь спуститься на пол и самой всё сделать. - Лёш, пусти... Лёш, тебе же нельзя!..

- НИ-ЗА-ЧТО, - наклонился он ей к самому лицу и чмокнул в нос. Люде стало смешно и щекотно.

- Так и будешь по улице носить? - съехидничала она.

- Так и буду! - торжественно пообещал он. - Пока дверь не разлучит нас.

- Эх, как обычно... - притворно вздохнула она и поспешила пользоваться моментом, пристроив голову на Лёшкино плечо. В конце концов, ей и самой слазить не хотелось.

Тем временем Юлька вывалила на кровать такую гору вещей, что Люде даже страшно стало - откуда столько всего набралось.

- Слушай, а оно всё нам надо? - поинтересовалась она у Лёшки.

- Не-а! - совершенно разгильдяйским тоном проговорил он ей на ухо.

- Ну так чего ж ты голову морочишь?!

Но он только хмыкнул в ответ ей в шею, и Люда поняла, что надо брать руководство в свои руки, а то эти два дурачка до завтра её собирать будут. - Всё, Лёш, пусти! - потребовала она, и на этот раз он послушался, хоть и с заметным сожалением. - Значит так! Берём эту сумку... деньги-кошелёк оставляем... О, беретик! Подай пожалуйста... И гитару ещё возьми!.. Всё! - пожала она плечами и выпрямилась. - Можно идти.

И тут она увидела Юлькины глаза - большие голубые глаза с непрошенной слезинкой на ресницах - и всё началось по новой. Были тут и слёзы, и объятия, и прощальные поцелуи - Лёшка еле оторвал её от подруги.

- Ладно, Юль! - наконец выбралась она на финишную прямую. - Не провожай, передавай всем привет, поливай Аполлинария... НУ-У-У!.. - так и не выговорив последнего слова, Люда решительно развернулась и выскочила наружу. Юлька осталась за дверью. И. прежняя жизнь осталась за дверью. А новая жизнь ещё только-только начиналась.

В коридоре Люда сразу взяла приличный темп, и всё прибавляла и прибавляла, затылком ощущая укоризненные взгляды Лёшки, который пытался угнаться за нею с сумкой и гитарой в руках. Но что она могла поделать! На душе было такое чувство, что если ещё хоть кто-нибудь по дороге встретится, то она вообще отсюда не выйдет. Однако, несмотря на спешку, просто так уйти не удалось, потому что в вестибюле они напоролись на Маринку с детьми. Шальная идея прикинуться фикусами не прокатила с ходу - едва завидев Люду, оба чада бросили маму и рванули наперехват: