Геракл

Но твердит людская молва, что на острове - красные горы вырастают на красном песке. Растет там розовая трава и деревья: стволы и листья окрашены в цвет ветреного заката. А краснокожий великан Герион о трех головах пасет на красных пастбищах стадо быков с багряной шерстью.

Но мало ль о чем судачит народ после чаши хмельного вина? Кто там бывал? Кто видал Багровый остров?

Да неймется царю Эврисфею - в десятый раз призвал он Геракла, приказав пригнать чудесное стадо в Микены.

Не столько послушен был герой, сколько ему самому захотелось увидеть неизвестный край. И отправился Геракл в дальний путь. Голые пустыни и шумные города лежали на пути. Лесные чащобы и поросшие буйными травами степи исшагал Геракл. Наконец, все безлюдней и мрачнее пейзаж, все реже и реже глаз ловит струйку дыма над ветхой избушкой. И как-то под вечер, после многих дней, когда и следов человека не видел Геракл, над ним, заслоняя горизонт, выросли неприступные дикие скалы.

Высоко к небу возносятся скалистые каменные гряды, покрытые сверкающим снегом там, куда не подняться и птице.

Призадумался Геракл: жизни не хватит подняться вверх и спуститься по ту сторону, а ни горной тропинки, ни хотя бы намека на проторенный след: не ступала тут нога человека от дня создания земли и неба. Вдруг в скале что-то мелькнуло. Гераклу почудился изрезанный голубой свет в горной породе: огромный валун словно скрывал собой сияние дня. Поднатужился Геракл, расшатал валун, и тот выскочил, словно пробка. Герой едва успел отскочить. В проем, заливая округу, хлынула вода бурлящим потоком. Задрожали, шатаясь скалы под напором еще более мощной стихии - и размытые, расступились, открывая проход к океану. Потрясенный, ступил Геракл на побережье, очарованный невиданным доселе зрелищем, ибо нет на свете человека, который не замер бы, ощущая собственную ничтожность при виде океанских просторов.

Редко чем поразишь героя: многое повидал Геракл в странствиях по свету. Но тут дышит, как выброшенная из воды, рыба, выпучив глаза, открыв рот. Лишь почесывает затылок - так поразил его океан.

В это время в золотой ладье проплывал по океану Гелиос - бог Солнца. Рассмешила бога фигура человека, нелепо подпрыгивающего вдоль океанского побережья. А Геракл, не зная, как еще выразить охватившие его чувства, и в самом деле принялся орать, скакать и кувыркаться, бросаясь в набегающие на берег пенистые волны - океан сам выносил героя на мокрый песок.

Кто ты, человек? - обратился Гелиос с вопросом: каждый день он пересекал океан, но еще никогда не видел чужака на пустынном берегу.

Я - герой! - смутился Геракл от того, что кто-то видел, как он ребячился, словно мальчишка.

Герой? - насмешливо протянул Гелиос.- И что ж такого геройского ты совершил?

Тут прикинул Геракл и со сметкой, свойственной человеку, предложил:

А ты перевези меня на Багровый остров, ? по пути я и расскажу о своих приключениях!

Еще пуще развеселился бог Солнца:

О человек, зарвавшийся в своем бахвальстве - да я ведь целыми днями вижу землю и все, что на ней происходит!

И как спит под листочком гусеница? И когда из жирной земли среди чащи проснется робкий росток? И как волчица кормит волчат в глубокой норе?

Так отвечал Геракл, хитро поглядывая на бога; по правде сказать, у Геракла и у самого не было времени да и охоты на такие мелочи, но герой по опыту знал - хочешь кого-нибудь привлечь на свою сторону - предложи ему самое простое и неприхотливое развлечение. Не устоял и Гелиос, пустил Геракла в ладью, молвив:

Так как там волчица прорастает под листочком? - и весь путь через океан, наклонив голову, слушал байки Геракла о глиняном кувшине, что повадился ходить по воду, о лисе и зеленом винограде в саду одного нерадивого крестьянина и о том, как шепчутся две девушки, собравшись вместе.

Часто так - мы видим великое, обращаем внимание на события, способные перевернуть представления о целом мире, но порой с трудом можем вспомнить цвет сандалий сменной пары. А ведь из подвигов состоит час или день - жизнь, она, как правило, из мелочей.

Так в мирной беседе Гелиос и Геракл достигли пурпурного побережья. Геракл выпрыгнул из золотой ладьи и, шлепая по мелководью, направился к красневшему песком берегу. Судя по обилию красных, розовых и пурпурных оттенков, только тут и могло пастись стадо красных быков. Гелиос издали помахал приветливо герою, пообещав наведать на обратном пути.

Миновав красный берег, Геракл прямиком направился к краснеющей неподалеку рощице. Диковинные деревья с багровыми стволами возносили красные кроны. Рубином светились листья - Геракл, дотянувшись, даже сорвал один листок на пробу: не верилось, что эти остро заточенные треугольники могут быть настоящими. Пахло обычной листвой, горьковатой на вкус.

Кто ж жует листья? -из-за деревьев к Гераклу приближался, если судить по одежде, деревенский пастух.- Могу угостить сыром и свежим молоком!

Да кто ты?-удивился Геракл, рассматривая странное подобие человека, тут только сообразив, что пастух был краснокожий, как вареный в кипятке рак.

Я-то? - пастух приблизился настолько, что даже в сумерках Геракл разглядел редкие красные волосинки щетины на бороде.- Пастух, ясное дело. А вот мой напарник,- и поманил кого-то из кустов: - Да иди ты, трус подлый, сюда! Съедят тебя, что ли?

Геракл вытаращился - новое явление, если и было человеком, то, бесспорно, придуманным демоном. Та же пастушечья одежда покрывала черное, как смола, тело. Густые курчавые волосы стояли колом, а в завитках забилась солома и сухая трава. Сонный вид досказал остальное.

Я смотрю, вы тут не перетрудились, оберегая стадо!-вдоволь налюбовавшись на заспанную черную рожу, вымолвил Геракл.

Да кому они сдались, быки эти? -охотно отозвался краснокожий.- Ни молока, ни шерсти, а тоже - паси их!

Геракл, которого заботили собственные мысли, спросил не без умысла:

Так где стадо?

Вестимо где - по острову шастают, черти красношкурые,- подал голос чернокожий.

Ах, ты черный выродок! -взбеленился его товарищ.

Не успел Геракл глазом моргнуть, как парочка, ругаясь и завывая, покатилась по траве, колошматя друг дружку. Красный, охаживая приятеля кулаком по бокам, кричал:

Я тебе покажу дразниться!

Черный, трепля редкую красную шевелюру напарничка, вторил:

Все равно - красношкурые!

Геракл еще посмотрел, любуясь, как пастухи месят один одного, выясняя застарелую причину вражды, да и двинул прочь, рассудив, что разумнее не вмешиваться: два друга помирятся, а встрявшему третьему обязательно достанется.

Меж тем на острове было темно, хоть глаз выколи. Геракл, пару раз приложившись к дереву и споткнувшись о переплетения волокнистой травы, то и дело цепляющейся за ноги, решил остаться, где стоишь. Выбрал место помягче, натянул на голову львиную шкуру и тут же заснул. Во сне его преследовали красные быки с лицом чернокожего пастуха - Геракл морщился от неприятного кошмара. Проснулся он, когда заалела полоса горизонта Разом сел - и уж потом сообразил, что принял за горизонт красную тушу, что мирно пережевывала жвачку неподалеку. При свете дня остров, хотя и оставался странным, но уже не был так поразителен, как в тот момент, как Геракл вчера ступил на розовый песок. Еще менее удивительным был красный бык - животное смирно шевелило губами, время от времени разгоняя хвостом вьющуюся над ним мошкару.

С минуту Геракл смотрел на животного. Потом подхватился и, подобрав львиную шкуру, отправился на поиски мифического великана - владельца стада Гериона.

Недолго проблуждал Геракл, пока его не привлек шум трех спорящих голосов. Вернее, ощущение было такое, словно один человек, но с разными интонациями, разговаривает сам с собой.

Заинтересованный, Геракл повернул на голос. Молва не всегда ошибалась: развалившись на травке, перед бочкой с едко пахнущей прозрачной жидкостью восседал великан. Если б не капризы природы, то, вероятно, у матери Гериона родилась бы тройня довольно крупных, но все-таки не поражающих воображение мальчиков. Судьба рассудила иначе - три сросшихся боками туловища поддерживали шесть ног. Три пары рук отчаянно жестикулировали, а головы пьяным голосом пытались друг у дружки выяснить, которая умнее.