О праве войны и мира

Это следует относить также к завещаниям и отчасти к соглашениям. Ибо поскольку всевозможные обстоятельства невозможно заранее ни предвидеть, ни выразить, постольку имеется необходимость в некоторой свободе делать изъятия в отдельных случаях, которые договаривающиеся стороны оговорили бы, если бы их предвидели. Нельзя, однако, тут поступать опрометчиво, так как тогда это было бы присвоением права распоряжения чужими действиями; но следует делать заключения в силу достаточных оснований.

2. Очевиднейший признак дает себя знать, если в каком-нибудь случае точное соблюдение слов приводит к нарушению закона, то есть к противоречию с естественными или божественными правилами. А так как подобного рода сделки не могут обязывать, то они должны быть устранены. “Хотя то или иное обстоятельство, - по словам Квинтилиана-отца, - и не предусмотрено никаким точным смыслом закона, тем не менее оно подлежит изъятию согласно природе”. Так, если кто-нибудь обещал вернуть данный на хранение меч, то пусть не возвращает его неистовствующему, чтобы не создать опасности ни себе, ни другим неповинным. Не следует вещь, данную на хранение, возвращать давшему ее, если ее истребует сам собственник. “Я утверждаю, - говорит Трифонин, - что справедливость состоит в предоставлении каждому того, что ему причитается, но так, чтобы не лишить имущества того, кто имеет большее право на него” (L. Bona fides. D. depositi). Основанием же служит то соображение, как мы уже заметили в другом месте, что сила однажды установленной собственности такова, что не возвратить вещь заведомому собственнику во всех отношениях несправедливо.

Вследствие чрезмерного обременения в отношении действия

XXVII. 1. Второй признак проявляется, если точное соблюдение значения слов само по себе или вообще хотя и не влечет прямого нарушения закона, но при обсуждении дела по справедливости обнаруживается слишком тягостное и невыносимое положение - либо с абстрактной точки зрения человеческой природы как таковой, либо при сравнении лица и дела, о котором идет речь, с последствиями действия (Молина, спорн. вопр. 294; Сильвестр, на слово “ссуда”, 4; Лессий, кн. II. гл. 27, спорн. вопр. 5). Так, если кто-нибудь дает вещь в ссуду на несколько дней, то даже до истечения срока, коль скоро сам он сильно нуждается в ней, он вправе истребовать ее обратно, ибо сама сделка имеет столь благотворительную природу, что невозможно предположить, чтобы кто-либо пожелал принять на себя такого рода обязательство к великому ущербу для самого себя. А если кто-нибудь обещает военную помощь союзнику, то при неисполнении обещания он заслужит извинения, пока сам у себя дома подвергается опасности и нуждается в войске. И освобождение от уплаты таможенных сборов и податей распространяется только на обычные и всеобщие сборы, но не на те, которые вызваны крайней необходимостью и лишиться которых государство не может29 (Ангел, ad L. 7. ad L. Rhod; Васкес, “Спорные вопросы”, гл. 31).

2. Отсюда ясно, что Цицерон выразился слишком обще, говоря, будто не подлежат соблюдению обещания как бесполезные для тех, к кому они обращены, так равно и такие, которые вреднее для тебя, чем полезнее тому, кому дано обещание. Ибо полезна ли вещь тому, кому она обещана, - об этом давший обещание не должен судить, кроме случая безумия заинтересованной стороны, о чем мы сказали выше. И дабы обещание не связывало давшего обещание, не достаточно любого ущерба для давшего обещание, но ущерб должен быть таким, чтобы по природе сделки можно было считать его достаточным основанием для изъятия30. Так, если кто-нибудь обещал соседу выполнить подряд в несколько дней, тот не ответственен за несоблюдение обещания, когда его задержит тяжкая болезнь отца или сына. Об этом правильно говорит Цицерон в книге первой “Об обязанностях”: “Если ты обещаешь кому-нибудь выступить защитникам по делу. а между тем тяжко заболеет твой сын, то неисполнение обещанного не будет нарушением обязанности”.

3. В том же смысле надо понимать, но не следует преувеличивать чрезмерно то, о чем мы читаем у Сенеки31 (“О благодеяниях”. кн. V, гл. 35): “Я обманываю доверие, я рискую навлечь упрек в недобросовестности, если несмотря на неизменность обстоятельств в том виде, как они сложились в момент Данного обещания, я все же не исполню обещанное. Но самое незначительное изменение обстоятельств предоставляет мне свободу возобновить переговоры сначала и освобождает меня от ответственности. Я обещал выступить в защиту на суде; затем выяснилось, что этим делом причиняется ущерб моему отцу. Я обещал отправиться с тобой в дальний путь, но путь, как стало известно, кишит разбойниками. Я был готов явиться на разбирательство дела. но болезнь сына, но приближение родов жены меня задержали. Все должно остаться в том положении, как было в момент, когда давалось обещание, чтобы ответственность обещавшего имела место”.

“Все” следует понимать согласно природе рассматриваемой сделки, как мы только что изложили.

Вследствие других признаков как, например, вследствие противоречивости статей письменного акта

XXVIII. Мы сказали, что могут быть также и другие способы выражения волн, которые свидетельствуют о необходимости изъятия в данном случае. В числе такого рода знаков наибольшее значение имеют слова, находящиеся в другом месте, если только они не создают прямого противоречия, образуя “антиномию”, о чем мы уже упоминали выше, но когда они не согласуются между собой как бы вследствие непредвиденной случайности, что греческие, риторы называют “противоречием вследствие случайных обстоятельств”.

Какие в таком случае надлежит соблюдать правила?

XXIX. 1. В этом спорном вопросе относительно того, какие слова в письменном документе заслуживают предпочтения в возникшем в данном случае затруднении, Цицерон изложил32 некоторые правила, которые почерпнуты из древних авторов и которыми никак нельзя пренебрегать, хотя мне и кажется, что они расположены не в соответствующем порядке. Мы их расположим следующим образом.

Разрешение чего-нибудь должно уступать повелению чего-либо, потому что если кто-нибудь разрешит что-нибудь, то такое лицо, повидимому, разрешает постольку, поскольку этому не препятствует иное, кроме того, о чем идет дело; поэтому, как полагает автор послания “К Гереннию” (кн. ХПГ), приказ сильнее разрешения33.

Обязанность исполнить что-нибудь в определенный срок предпочтительнее того, что может быть исполнено в любое время. Отсюда вытекает, что в большинстве случаев соглашение о воспрещении чего-нибудь имеет преимущество перед повелением, потому что соглашение о воспрещении обязывает на любой срок, соглашение же повелевающее не обязывает, таким образом, если только срок не указан прямо или же если повеление не содержит молчаливого воспрещения. Между соглашениями, одинаковыми по вышеуказанным свойствам, имеет преимущество то, которому в наибольшей мере свойствен специфический характер и которое ближе подходит к делу. Ибо более специальные условия обычно действительнее, чем всеобщие. Из соглашений воспретительных имеют преимущество снабженные уголовной санкцией перед теми, которые не сопровождаются наказанием: а угрожающие большим наказанием предпочтительнее угрожающих меньшим наказанием.

Далее предпочтительнее соглашения, преследующие как более достойные, так и более полезные цели.

Наконец, решающее значение имеет последнее по времени волеизъявление.

2. Из вышесказанного здесь надо подчеркнуть, что сила клятвенных соглашений такова, что их должно понимать согласно наиболее общепринятому смыслу; и они не совместимы с оговорками, подразумеваемыми и не вытекающими с необходимостью из природы сделки. Оттого если при известных обстоятельствах соглашение, подтверждаемое клятвой, находится в противоречии с не подтвержденными клятвой, то предпочтения заслуживает факт, удостоверенный святостью клятвы34.