Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй

– Ступай к батюшке! – сказала Цзяоэр. – Я тут былинка, сама подмоги ищу.

Обратились к Сунь Сюээ, но та тоже не посмела пойти к хозяину.

Настало время зажигать фонари, и жена Бэня опять отправила Чжанъэр. Ланьсян посылала к хозяину Юйсяо. Юйсяо подговаривала Инчунь, а Инчунь указывала на Чуньмэй. Потом решили все идти к Ли Цзяоэр, упросить ее поговорить с Симэнем. Однако Чуньмэй сидела как вкопанная.

– Будто вас никогда не кормили, негодницы! – бранила она Юйсяо и всех остальных. – Как позвали на угощенье, так уж и невтерпеж. Никуда я не пойду и за вас просить не стану. Забегали, как голодные духи, а к чему суета, неизвестно. Хотела бы я увидеть хоть одним глазком.

Инчунь, Юйсяо и Ланьсян, разодетые по-праздничному, вышли, но спроситься боялись. А Чуньмэй продолжала сидеть на своем месте.

– Ладно, я пойду батюшку попрошу! – сказал наконец Шутун, завидев пришедшую опять Чжанъэр. – Пусть меня батюшка ругает.

Шутун приблизился к Симэню и, прикрывая рот, зашептал ему на ухо:

– Жена Бэнь Дичуаня наших служанок к себе на праздник зовет. Они послали меня попросить разрешения.

Чуть погодя Шутун выбежал к служанкам.

– Разрешил! – крикнул он. – Мне спасибо говорите. Наказал долго не задерживаться.

Чуньмэй не спеша направилась к себе попудриться и привести себя в порядок. Вскоре они ушли. Шутун чуть отодвинул ширму, давая им дорогу.

Завидев хозяйских служанок, жена Бэня была так обрадована, будто к ней спустились феи небесные. Хозяйка провела их к себе в комнату, где горели обтянутые узорным газом фонари. Стол был красиво сервирован. Закуски и весенние яства стояли самые разнообразные. Хозяйка, обращаясь к Чуньмэй, называла ее барышней Старшей, Инчунь – барышней Второй, Юйсяо – Третьей, а Ланьсян – Четвертой. Хозяйка и гостьи обменялись взаимными приветствиями. Была приглашена и тетушка Хань, жена магометанина Ханя. Для остальных домашних стоял поодаль особый стол.

Чуньмэй и Инчунь заняли почетные места, против них сели Юйсяо и Ланьсян, а хозяйка и тетушка Хань разместились по обеим сторонам. Чжанъэр подогревала вино и подавала закуски, но тут мы их и оставим.

Симэнь подозвал музыкантов и велел им сыграть цикл романсов – «Ветер восточный как будто крепчает, радость уже недалеко».

Подали новогодние пирожные-розочки, и у каждого в руках появились золотые или серебряные ложечки. Ароматные вкусные пирожные так и таяли во рту. Они были как нельзя кстати на праздничном столе.

Ли Мин и Ван Чжу взяли инструменты и запели заказанный Симэнем романс. Пели они выразительно, не спеша. Голоса их красиво сливались в такт с музыкой.

На мотив «Многия лета»:

На мотив «О, как прекрасно!»:

На мотив «Туфелек алый узор»:

Заключительная ария:

Но оставим певцов, а расскажем о Дайане и Чэнь Цзинцзи.

Забрали они с собой потешные огни и хлопушки, прихватили двоих солдат и с фонарями направились к жене У Старшего за У Юэнян и остальными хозяйками.

Между тем в гостиной с гостьями пировали жены У Старшего, У Второго и У Шуньчэня. Барышня Юй услаждала их пением. Пир был в самом разгаре, когда появился Цзинцзи.

– Вас деверек примет, – сказала супруга У Старшего. – А то муж в управе. Следит, как перепись идет.

Накрыли стол, расставили яства и сладости, вино и закуски. У Второй сел за стол с Цзинцзи, а Дайань прошел к Юэнян.

– Меня батюшка за вами прислал, – сказал он. – Матушкам, говорит, лучше пораньше домой воротиться, а то народу будет много – не проберешься. Мы с зятюшкой прибыли.

Юэнян продолжала сердиться на Дайаня и не вымолвила ни слова.

– Покорми Дайаня! – наказала Лайдину хозяйка.

– Закуски и вино на столе, – отвечал Лайдин. – Пусть к нам присоединяется.

– Что за спешка! – удивилась Юэнян. – Не успел прийти и уж кормить. Пусть в передней обождет. Мы сейчас идем.

– А вы куда торопитесь? – спросила ее хозяйка. – Нас и люди осудят. В великий праздник только и посидеть у своих в гостях. Дома матушка Вторая с сестрицей остались, так что беспокоиться нечего. Домой никогда не поздно. Ведь не к чужим пришли.

У Старшая позвала барышню Юй.

– Спой что-нибудь получше матушке, – наказала она. – А то обижаться на тебя будут.

– Матушка Шестая и так на нее в обиде, – заметила Юйлоу. – К ней даже на рожденье не пришла.

Барышня Юй поспешно вышла из-за стола и отвесила Пинъэр четыре земных поклона.

– Мне нездоровилось с того самого дня, как я была на рожденьи матушки Пятой, – объясняла певица. – Вот к почтенной матушке вчера кое-как собралась. Разве не пришла бы я поздравить вас, матушка?!

– Раз матушка недовольна, спой лучшую песню, она тебя и простит, – вставила Цзиньлянь.

Пинъэр молча улыбалась.

– Ничего! Возьму лютню и спою вам, – отвечала барышня Юй.

– Сестрица Чжэн! – окликнула жена У Старшего жену У Шуньчэня. – Налей, пожалуйста, сударыням чарки. Мы еще не выпили сегодня.

Барышня Юй взяла в руки лютню и запела на мотив «Ветер над рекою»: