Смех в Древней Руси

Невестушке моей любезной — самой лутчей и сладкой кон-фект, до чего я и сам с молодых лет охоту имел, — три пуда с четвертью медвежьяго плясания.

Дядьке моему Андреяну — 40 золотников самой любезной и тихой моей думы.

Служителю моему и дворецкому Степану Яковлеву — на одно-рядочной кафтан 8 аршин веселого смеху.

Камординеру моему Парамону — на бошмаки 9 ювтей пьяных моих сонных мечтаней.

Поверенному моему Саве Федорову за ево неленостные труды — 4 подлинника да 6 спорных застенков.

Отцу моему и богомольцу попу Александру — на рясу 7 аршин ^приказных моих ябед.

Дедушке моему Тимофею Алексеевичу — 6 пуд самой лутчей щирой моей лжи.

Тетушке моей Дарье Васильевне — на шлафор 20 аршин самого лутчаго брусничного цвету моей красоты, да ей же оставляю рецепт на ее болезнь: набрать по три зори 10 золотников небесного цвету и три винтеля взяв с небесных звезд сияния, 6 золотников громового стуку, 5 граней ласточкина летания и, смешав оное вместе, варить в луковом перышке и, сваря, влить в один стакан, и оной декопт принять вдруг декабря 25 числа и лечь потеть в одной сорочке на мяхком белом снегу, и одетца неводным крылом, и выпотеть три часа, или как вспотеет, потом утретца самой мяхкой и душистой кропивой.

А оставшее все мое движимое имение: кашлянье, сморканье, оханье, стонанье ¦— роздать по частям свойственникам моим, а особливо Андрею Миничу, племяннику моему, — 44 фунта простоты и бездельной моей волокиты.

По душе моей грешной роздать требующим всю мою молодецкую бодрость, также и некоторую часть моего щегольства.

А на сорочины и полусорочины собрать нищую братью, наварить про них дубовые каши с березовым маслом, да после обеда дать им на дорогу полтора аршина толчков, чтобы впредь они мимо моево Соловьева гнездышка не ходили без докладу.

А кто сему будет препятствовать или сим награждением доволен не будет, тому учинить жестокое наказание, а имянно: среди армянского лета вырубить на Москве-реке ледяной столб и свить из дикова камня большей кнут. Взяв одно чистое облако из ведреного и чистого дня, зделать барабанные палки и по тому облаку пробить дробь и прочесть сие завещание. Потом привязать тово, кто сему поругается, ко оному столбу накрепко жестоким ветром и высечь немилостивно каменным кнутом.

Сего завещания хозяин скончался в голодное лето, в серый месяц, в шесто-пятое число, в жидовской шабаш.

Текст (в списке конца XVIII в.) публикуется по изданию: Кузьмина В. Д. Пародия в рукописной сатире и юмористике XVIII века. — Записки Отдела рукописей. Гос. ордена Ленпна библиотека СССР им. В. И. Ленина, вып. 17. М., 1955, с. 154—156.

Фаболь о безместном дворе

— Не знаеш ли где двора сыскать,

а мне место приискать?

В кабаках жить без денех скушно,

в торговых банях начевать душно.

Водоливы упрямы,

не любят, когда приходим мы пияны,

Начевать не пускают

да со двора взашей толкают.

Толко, братец, прибежище у меня

в харчевне у баннаго двора.

В день я по рядам гуляю,

а вечеру тая счербу хлебаю.

С в о д ъ ч и к:

— Очень хорошо, я тебе двор сыскать, толко изволь мне прежде на вино дать. Есть хорош двор продають, толко хозяина не найдут, а когда и не найдеш, так и даром отдадуть.

Текст внизу картинки:

Сей двор продать, а о цене спросить хозяина, которой жител-ство имеет у всех святых на Куличках, что в Кожухове за Пре-чистинския вороты, в Тверской-Ямской слободе, не доходя Яуских ворот, близ Новинского монастыря, в Таганке у Благовещения на беретках, прогпед Симонов монастырь, в белом городе, в Басманной, у Орбацких ворот на Пресне, у Ондроньева монастыря на Болшей улице на Никицкой, не доходя Донскаго монастыря, у Покровских ворот в Дрогомиловской слободе, прошед вдоль Каменаго мосту, в мещанской у Калуских ворот, против каменных полат, в Переславской ямской, не доходя старых воротников у Данилова монастыря, за Месницкими вороты в кожевниках у самого Рожественского монастыря, в Коломенской ямской за пустым болшим жилищим близ сесвятца, не доходя Ехолова, у Каменнаго столба на гороховом поли у забору, не доходя Алексеевской башни чрез мостовую в третием переулке у Сухо-ревой башни за шестерыми вороты, прошед трапенцу (?) в Ро-госке близ Краснаго села под Девичием в Малых Лужниках, что в Гончерах в новой слободе близ Преображенскаго за Москвою-рекою на Варгунихи, на болоте за Красными вороты у Николы в Толмачах, что на трех горах, не доходя стараго убогаго дому в Лафертове, прошед Серпуховския ворота, на Бутырках у Троицы в Лужниках, что на Филях на Сивцаве Вражке в Кружалной улицы, а именно — не ходя в далную страну пройди Марьину рощу в соснегу, не ростаел ли он был на снегу.

А в том дворе хоромнаго строения твердаго: посреди двора горница под жильем, 2 — подклет под сенми, 3 — крылцо в яме, 4 — в заходе печь, 5 — на кровле красное окно, 6 — на потолке погриб. А у самаго двора крышка крыта красною черепицею так часто, как есть. Кузница, а в ней накавалны деревянныя и глиненыя, молоты — три пуда, а клещи свинцовыя. А кузнецы — схожая братия, карманныя теглецы: Фома Мозгов, Антон Драз-дов, Шелкотей Блинник, Ерила Мылник. Ана погребица на улицы, а за ней стоит баня леденая, а веники водяныя: парса — не ожгис, поддавай — не опалис, а долой не свалис.

А примета того двора, что ой огорожен крепким забором полям, а покрыт небом. А оной двор знатнаго бывшаго старинного купца, карманной слободы тяглеца, серебрянных и медных и других вещей волочильщика. А за тот двор цена семь рублев, без четырех и трех не давать, а кому понадобится, то можно и даром ево отдать.

Текст с листовой картинки первой половины XIX в.: Ровинский Д. Русские народные картинки, кн. 1. Сказки и забавные листы. СПб., 1881, № 181, с. 417—419. На картинке представлены «свотчик побродяга»  и «аз купец сутяга» и дан текст диалога между купцом и сводчиком.

РОСПИСЬ О ПРИДАНОМ

Вначале 8 дворов крестьянских

 промеж Лебедяни, на Старой Резани, не доезжая Казани,

где пьяных вязали,

меж неба и земли, поверх лесу и воды.

Да 8 дворов бобыльских,

в них полтора человека с четвертью,

3 человека деловых людей, 4 человека в бегах да 2 человека в бедах,

один в тюрьме, а другой в воде.

Да в тех же дворех стоить горница о трех углах

над жилым подклетом <...>

третий московский двор загородной

на Воронцовском поле, позади Тверской дороги.

Во оном дворе хоромнаго строения:

два столба вбиты в землю, третьим покрыто <...>

Да с тех же дворов сходитца на всякой год насыпного хлеба

8 анбаров без задних стен;

в одном анбаре 10 окороков капусты, 8 полтей  тараканьих да 8 стягов комарьих, 4 пуда каменнаго масла.

Да в тех же дворех сделано:

конюшня, в ней 4 журавля стоялых,

один конь гнед, а шерсти на нем нет,

передом сечет, а задом волочет

да 2 кошки дойных,

8 ульев неделаных пчел, а кто меду изопьет <...>

2 ворона гончих, 8 сафьянов турецких.

2 пустоши поверх лесу и воды.

Да с тех же дворов

сходится на всякий год всякаго запасу по 40 шестов собачьих хвостов,

да по 40 кадушек соленых лягушек,

киса  штей да заход сухарей,

да дубовой чекмень рубцов, да маленькая поточка молочка,

да овин киселя.

А как хозяин станет есть, так не за чем сесть,

жена в стол, а муж под стол,

жена не ела, а муж не обедал.

Д а  о  п р и д а н о м  п л а т ь е:

шуба соболья, а другая сомовья,

крыто сосновою корою, кора снимана в межень,

в Филиппов пост, подымя хвост.

Три опашня  сукна мимозеленаго, драно по три напасти локоть.

Да однорядка  не тем цветом, калита  вязовых лык,

драно на Брынском лесу в шестом часу.

Крашенинные сапоги, ежевая шапка <...>