Пир мудрецов

Льстеца, что глазками играя, вертится, -

С каким бы наслажденьем я б схватил его

[b] И засадил в колодки.

Может быть, на этот аттический обычай намекает и Антифан, когда в "Карийцах" высмеивает софиста, танцующего в застолье [Kock.II.55]:

Смотри, как пляшет и как машет ручками

Седой распутник! Видно, не стыдится он,

Всем важно Гераклита разъясняющий.

Единственный, искусство Феодектово

Открывший, к Еврипиду составляющий

[с] Компендиумы!

Здесь весьма кстати слова комика Эрифа в "Эоле" [Kock.II.428]:

Старо присловье, но неплохо сказано:

Вино, отец, плясать и старцев вынудит

Помимо воли.

Алексид же говорит в пьесе "Равновесие" [Kock.II.328; cp.l27d]:

Весь складчинный обед они за выпивкой

Сидели и глядели лишь на пляшущих.

И больше ничего; именовали их

Названиями лакомств или кушаний:

[d] Приварком, крабом, пескарем, мучицею.

[Афинский пир]

13. "Аттический пир, дорогие мои, - начал Плутарх, - не без изящества описывает пародист Матрон, и поскольку его сочинение найти довольно трудно, я не замедлю вам его напомнить:

Муза, скажи мне про тот многохлопотный ужин, которым {21}

{21 Муза, скажи мне про тот многохлопотный ужин, которым... — Единственный стих, при переводе которого пародировался перевод В.А. Жуковского (Од. I.1), дальше даются только ссылки на переиначенные Матроном стихи Гомера, так как иллюстрировать каламбуры Матрона при помощи русских переводов Гомера — задача невозможная (примеч. переводчика).}

Некогда ритор Ксенокл нас потчевал в славных Афинах;

[e] Я и туда ведь зашел с товарищем, брюхом голодным.

Сразу пленили меня красавцы хлебы-гиганты,

Свежего снега белей, а вкусом на булки похожи... [Ил.Х.437]

К ним не раз и Борей разгорался любовью в пекарнях. [Ил.ХХ.223]

Сам же любезный Ксенокл прошел по рядам возлежавших, [Ил.III.196]

После ступил на порог; за спиной у него возвышался [Од.ХХ.127]

Хэрефоонт-парасит, голодной чайке подобный, [Од.V.51]

[f] Пищи он вечно алкал, и в чужих был застольях искусен. [Од.V.250]

Тою порой повара заносили столы, нагружали:

Страже поручен их был Распорядок Верховный Готовки - [Ил.V.750]

Раньше ли пир начинать, иль откладывать время обеда. [Ил.V.751]

(135) В час же, когда к овощам все простерли длинные руки, [Од.IХ.288]

Я рассудил на свой лад и подряд за все блюда принялся:

Взялся за спаржу, за лук, за устриц с мякотью белой, [Од.IХ.293]

Лишь солонины сырой избегал, финикийской утехи.

Наземь швырнул я морских ежей, кудреглавых шипами,

Быстро по праху катясь, грохотали они под ногами [Ил.ХVI.794]

Слуг на проходе, где волны лишь мутные бились о берег, [Ил.ХХI.61]

С корнями клоки шипов из голов у себя исторгая. [Ил.Х.15]

Вот приплыла из Фалера сардина, Тритона подруга, {22}

{22 ...Тритона подруга... — Здесь и далее Матрон прибегает к шуточному обожествлению наиболее известных рыб. Если анчоус — подруга морского божества Тритона, то каракатица — среброногая дочерь Нерея Фетида, мать Ахилла, морской угорь — Титий, великан, посягнувший на честь Латоны и за это растянутый в Аиде на 900 стоп (вот и угорь лежит здесь на 9 столах), озерный угорь (самый высоко ценимый деликатес) сочетается браком с Зевсом и т.д. Конечно, у Матрона подобная «героизация» — дань гомеровскому стилю, тем более, что его «Афинский пир» — практически полный (за исключением названий рыб и различных блюд) центон. Тем не менее главный объект насмешки здесь, разумеется, не Гомер, а нечто гораздо более приземленное — фанатичная, доходящая почти до религиозных порывов, страсть афинян к рыбе, которая была настолько всепоглощающей, что перекрещивалась с любовными переживаниями: к рыбам, столь желанным, но столь дорогостоящим, нередко относились, как к ветреным гетерам, а многие гетеры подогревали страсти своих поклонников, нося прозвища рыб; см. фрагмент Антифана из «Приверженцев фиванцев» (169с). Подробнее об этом см. книгу Джеймса Дэвидсона «Куртизанки и рыбные лакомства» (Davidson J. Courtesans and fishcakes: The consuming passions of classical Athens. L., 1997).}

Щеки закрывши свои головным покрывалом из грязи... [Од.I.334]

[b] ...Коих Киклоп обожал и при случае сам разводил их...

Громко на блюде бренча, приехали звонкие пинны, [Од.IV.72]

В море на скалах лохматых их пенная влага питает...

...Камбала с толстым хрящом, за ней с красным боком султанка. [Од.IХ. 125]

Я хоть и в первых рядах наложил когтистую лапу, [Од.Х.218]

Не подцепил и куска, Аполлон-стреловержец попутал;

Но лишь Стратокла узрел, разносителя бурного бегства, - [Ил.ХII.39]

[c] Он султанки держал главу, укротителя коней. [Ил.ХХIV.724]

Снова я ринулся в бой, в ненасытную глотку вцепился...

Следом Фетида пришла, среброногая дочерь Нерея, -

Сепия в светлых кудрях, одаренная речью богиня, [Од.Х.136]

Изо всех рыб лишь она различает белое с черным. {23}

{23 ...лишь она различает белое с черным. — Имеется в виду каракатица, выпускающая чернильную жидкость при бегстве от преследователей.}

Тития также я зрел, знаменитого угря морского, [Од.ХI.576]

Он на тарелках лежал и на девять столов простирался. [Од.ХI.577]

Следом богиня вошла, лилейнораменная рыба,

[d] Угорь, гордая тем, что сходилась в объятьях с Зевесом, [Од.ХI.268]

Родом из Копаид, где стадятся дикие угри, [Ил.II.852]

С тушей громадной, которой сильнейших два мужа атлета

(Вроде таких, например, как Астианакт и Антенор),

С дола на воз не легко бы могли приподнять рычагами: [Ил.ХII.448]

Были ж они толщиною в девять локтей и три пяди, [Од.ХI.312]

А вышиной уродились, я думаю, в девять саженей.

Часто с крутизн на крутизны карабкаясь, повар под кровлей [Ил.ХХIII.116]

Нашей сновал, потрясая на рамени правом подносом.

[e] Сорок следом за ним примчалось горшков закопченных, [Ил.II.534]

Строем вышли навстречу им столько же мисок эвбейских. [Ил.II.516]

Бурно Ирида внеслась - кальмар быстролетный, за нею [Ил.II.786]

Окунь в цветной чешуе, за ним чернохвостка простушка;

Смертная, с рыбой бессмертной она быстротою равнялась. [Ил.ХVI.154]

Но одиноко глава тунца из кладовки лежала, [Од.ХI.543,557]

Горько поодаль скорбя, сокрушалась о взятых доспехах,

Бедствии, что для людей учинили жестокие боги. [Од.ХI.555]

Рина следом пришла, угощение плотников-мужей, [Ил.VI.315] [f]

Шкурой она хоть шершава, но юношей бодрых питает, [Од.IХ.27]

Я же не мог бы припомнить вкусней ее мяса и слаще. [Од.IХ.28]

Жареный конник кефаль, детина чудовищный, прибыл, [Ил.II.336]

И не один: по бокам лежали почтительно сарги, [Од.I.331]

Амий иссиня-черный, громадный, изведавший моря

Все глубины и царя Посейдона державе подвластный; [Од.IV.386]

И олимпийского Зевса пришли песнопевцы, креветки, (136)

Старцы, согбенные веком, зато превосходные вкусом, [Од.II.16]

Также дорада, что рыб других красотой затмевает. [Ил.ХХII.318]

Краб и омар, ополчившись, пылали желаньем на сходках [Од.ХХ.27]

Противостать у блаженных, но мигом застольников руки

Их похватали в уста, разнесли, не оставив кусочка. [Од.ХI.385]

Рать их герой предводил, эллоп, знаменитый копейщик, [Ил.II.645]

[b] Я хоть и сыт уже был, но его своей жадной рукою

Выхватил; он же меня одарил амбросией дивной, [Од.О.555]

Коей пируют одни блаженные, вечные боги. [Од.V.7]

Вот, наконец, принесли мурену, что стол весь покрыла, [Од.ХVII.333]

С повязью шейной, которой гордилась она, украшаясь, [Ил.IV.137]

Как восходила на ложе могучего Драконтиада.

Сандала нам положили из вечного рода бессмертных,

[с] Бычий язык, что в пучине вспененной морской обитает, [Ил.VI.396]

В ряд уложили дроздов, морских юношей высоколетных,