Письма

Посему, никто из тех, которые поработились невоздержности и похотливости, оставили своих жен, сквернятся в непотребных домах, и в собственные дома вносят раздоры и ссоры, пусть не приводят в пример последовавших по причине обстоятельств недостатков сих достославных мужей, украшенных и всякою иною добродетелью. Да не думает никто найти в этом извинение своему пороку и да не покушается живших до закона сравнивать с живущими после закона и благодати.

Ибо они, с любовью посвятив себя добродетели, которой не знали еще изложенной в письменах, если бы научены ей были и Писанием, то, конечно, еще более просияли бы в ней.

Кто был бы в состоянии единородного, рожденного в старости сына в самом цвете возраста его принести в жертву, как Авраам? Кто одержал бы такую победу над естеством? Кто столь страннолюбив, что, будучи окружен множеством домочадцев, пожелал бы сам вместе с супругою исполнять обязанности слуг?

Кто столько исполнен веры, чтобы по обетованиям готовясь быть обладателем всей Палестины, когда потребовалось бы купить место для погребения нимало не поколебался, как Авраам? Кто столько выше любостяжательности, чтобы пренебречь награбленным варварами и великой добычей Персов?

Но не знаю, как дошел я до того, что оскорбляю сего мужа, сравнивая его с другими? Да и не намерен я говорить что–либо неприятное. Прекращу же речь, сказав только следующее. Если бы те, которые имеют и преимущества, и недостатки патриархов, будучи потом обвиненными в недостатках, стали выставлять в свое оправдание этих мужей, то и в таком даже случае не имели бы справедливого извинения, потому что не одно и то же жить до закона и по законе и благодати, — однако могли бы еще, может быть, иметь тень оправдания. А если не имеющие преуспеяний этих праведников, но подверженные их недостаткам, отложив в сторону их преимущества, станут указывать на их недостатки, то таковые достойны всякого осуждения.

65. Светлейшему Иераксу.

Обыкновенно больше пользы приносит жизнь без слова, нежели слово без жизни. Ибо первая приносит пользу и молча, а второе, и взывая, возбуждает неудовольствие. Но если соединены будут и слово, и жизнь, то составят образец всякого, любомудрия.

66. Епископу Ермогену.

Что Мартиниан, Зосима и Марон, сии достойные, как сказал ты, ученики Евсевия, клевещут на него всем и ему на всех, это известно; но известно также и то, что правосудие не до конца будет терпеть и их, и его, но подвергнет их достойному наказанию за то, что они делали и делают. Ибо ни один из нарушителей правды не укрылся от правосудия, но одни — здесь, а другие — там понесли наказание.

67. Ему же.

Если непозволительно сожаление по отношению к нищете, любящей судиться, потому несправедливо оскорблять справедливость, то несправедливо подающие голос в пользу богатства и взятками приводящие в колебание весы правосудия, какого, по всей правде, не изведают наказания? Ибо если нищета, часто по необходимости прибегающая к пронырству, не удостаивается извинения, потому что надлежит ей просить, а не жаловаться, то подающий голос в пользу того, кто, при великой роскоши, оскорбляет справедливость, найдет ли себе какое извинение?

68. Нилу.

Не одно и то же, наилучший, — увидеть и внезапно уязвиться или сознательно гоняться за чужою красотою, потому что увидевший внезапно и уязвившийся может целомудренным помыслом и стрелу извлечь, и рану залечить. Лучшее врачество от такой страсти — пост и то, чтобы не смотреть больше на уязвившую, а если будет это необходимо, налагать узду на свои очи и потуплять их к земле, из которой расцвел этот цвет и в которую он, в скором времени увянув, превратится.

А кто непрестанно и со вниманием смотрит, тот, если и не соделает греха телом, то уже совершил его душою. Ибо, услуживая страсти зрением, приводит в исполнение само преступление, согласием на него. Если бы сил души его не расслабляла похоть, не спешил бы он увидеть ту, от которой надлежало спасаться бегством. Посему и Божие Слово тех, которые не просто увидели и уязвились (ибо часто бывает это и не намеренно), но смотрят и вменяют это себе в дело, назвало прелюбодеями, сказав: всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем (Мф.5:28).

69. Трибуну Серину.

То правосудие, премудрый, которое там подвергает всех наказанию, хотя здесь часто и бывает сокрыто от ума людей пытающихся обмануть его, принуждает ухищряющихся его отклонить, тем самым, что они делают, впадать в собственные свои сети. Настолько оно премудро, могущественно и не может быть обмануто!

Ибо сказанное Платоном, как бы от лица Сократа: «Придя туда, узнаем в ясности», — сказано не о Суде, как будто он сомнителен (нет, учение о Суде всего более и утверждено Платоном), но о том, что Сократ любомудрствовал правильно. Ибо, упомянув о некоторых, может быть, и высоко любомудрствовавших, Платон, чтобы, свидетельствуя о себе, не показаться выражающимся грубо, сказал: «От них и я по возможности ничем не отстал в жизни, но всеми способами старался соделаться одним из их числа, а правильно ли желал и преуспел ли в чем, придя туда, узнаем в ясности». Это объяснение несколько подобно тому, что сказал Ап. Павел: ничесо же в себе свем, но ни о сем оправдаюся; востязуяй же мя Господь есть (1 Кор.4:4).

70. Схоластику Феодосию.

Выше искушений становится тот, кто обучается не отклонять их от себя, но переносить все, встречающееся с ним. Ибо искушения, будучи, как говоришь ты, неодолимыми, преодолеваются терпением и мужеством умеющих переносить все, что ни случится. Лучшее же врачество от того, что приходит не от нас, — то любомудрие, которое в нас; и одолением неодолимых, как говоришь ты, нужд в трудных обстоятельствах служит мужество, а в счастливых — умеренность. А если подает руку помощи и Божия сила, еще удобнее перенесем все, что ни встретится. Весьма хорошо зная это, наилучший истолкователь Христовых словес сказал: сотворит со искушением и избытие, яко возмощи вам понести (1 Кор.10:13).

71. Ему же.

На молитву: «Отче наш».

Молитва, которой Господь научил Своих учеников, заключает в себе не что–либо земное, но все небесное и относящееся к пользе души. Ибо она учит просить ни начальства, ни богатства, ни красоты, ни силы, ни чего–либо скоро увядающего, от чего, когда оно и есть, повелевается нам воздерживаться и о наслаждении чем просить, когда сего нет, — излишнее дело.

Даже и то, что в ней представляется маловажным и чувственным, по мнению мужей мудрых, сказано более о Божием Слове, которое питает бесплотную душу и некоторым образом входит в ее сущность и соединяется с нею. Потому и называется хлебом насущным, так как имя «сущность» приличествует более душе, нежели телу. Если же это сказано и о хлебе ежедневном, соразмерном потребности тела, то и он, при таком употреблении, делается духовным, ибо не требовать ничего, кроме хлеба, будет признаком духовного, светлого и любомудрого разумения. Итак, будем просить того, чему научены, а не того, что легко исчезает. Ибо было бы бедственно и означало бы великое неразумие просить того, что, если и имеем, повелевается нам бросать.

72. Диакону Евтонию.

Если мы делаем все и всякий повод к соблазну исторгаем с корнем, а иные по зложелательству порицают нас, то, хотя сие и прискорбно, но не стоит большой заботливости. Ибо если и совесть свидетельствует, и Судия знает, и добрые люди хвалят, остается надежда, что и порицание людей негодных обратится в ничто.

73.

Не вступай в спор с людьми опасными, но скорее уступай, когда это нимало не вредит добродетели, и злоумышление их вскоре обратится в ничто.

74. Епископу Палладию.

Сколько можно, наилучший, избегай встреч с женщинами. Ибо священствующим надлежит быть более святыми и чистыми, чем поселившиеся в горах. Первые имеют попечение и о себе, и о народе, а последние — только о себе; притом первые поставлены на высоте такой чести, что все исследуют и разбирают их жизнь, а последние живут в пещере или врачуя свои раны, или изучая свои недостатки, а иные и сплетая себе венцы.