Но кому уподоблю род сей?

К слову сказать, слово «палингенезия» встречается в Новом Завете еще в одном месте (Тит 3:5), но почему-то в послании Павла к Титу это слово переведено как возрождение.

А теперь посудите сами, мог ли Павел, писавший: «я более всех вас говорю языками» (1 Кор 14:18), мог ли столь великий Апостол, как Матфей, — имея в своем распоряжении множество других слов, использовать специальный термин, чуждый тому учению, которое они благовествовали? Ведь не станем же мы, несмотря на то, что слово «коммунизм» ничем не плохо как слово, обозначающее некую общность, применять его для описания чего-нибудь отличного от того бредового смысла, который вложили в него те, из-за кого этот термин снискал во всем мире столь печальную славу. Не станем мы этого делать для того, чтобы никто не понял нас превратно, не соблазнился. А вот Матфей с Павлом используют слово «палингенезия» без особого стеснения, не имея в виду оставить читателя в заблуждении относительно ложно понятого смысла.

Итак, начиная с этих строк, мы считаем целесообразным применять для определения темы настоящей главы именно этот термин. Обращаем внимание читателя, что его употребление не нарушает данного нами обещания, касающегося иностранных слов, ибо в данном случае мы заимствовали слово из богодухновенного текста, написанного на языке оригинала.

Упоминая Пифагора и Платона в контексте учения о палингенезии, мы не хотели бы давать читателю повода понять нас превратно. И дело прежде всего в том, что большинство слышащих о «переселении душ» автоматически связывает это явление с тем, как сие понимается индуизмом, разумея, в первую очередь, возможность «перевоплощения» человеческой души в зверей, растения, предметы и т.д. Подобные же метаморфозы допускаются Платоном и Пифагором, однако не имеют отношения к учению о палингенезии, которое открывается из Священного Писания. Поэтому в дальнейшем мы бы хотели, чтобы читатель отдал себе отчет о том, что, пребывая в веке сем, в мире сем, человек в новой палингенезии может стать только лишь человеком же. Приведем фрагмент сочинении Феофила Антиохийского, выделив слово, которое в достаточной мере прояснит причину невозможности для человека превращаться в животных, равно как и напомнит разницу того, что все предшествующие человеку творения Божий были соделаны Словом, оставшимся для этих тварей вовне, человек же создан из Слова, имея Его внутри себя. Вот как почти совершенно справедливо критикует Феофил Платона и Пифагора: «Платон, который так много говорил о единстве Бога и о душе человеческой, утверждая, что душа бессмертна, не противоречит ли после себе самому, говоря, что души некоторых переселяются в других людей, иные же в бессловесных животных? Не представляется ли умным людям его учение ужасным и беззаконным, — что тот, кто был человеком, будет потом волком, или собакой, или ослом, или другим каким-либо бессловесным животным? Подобный сему вздор говорит и Пифагор.» (3 Авт 7).

Для кого-то из наших читателей будет откровением сама тема настоящей главы. Другой, более осведомленный читатель найдет новизну лишь в палингенезии как в термине, неотъемлемо присущем Священному Писанию христианства. На самом же деле то, о чем мы говорим, вполне соответствует словам Екклесиаста: «Нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас.» (Ек1:.9,10). А «в веках, бывших прежде нас», был Ориген из Александрии (185-253:) — ученик Климента Александрийского, учитель катехизической школы в Александрии, своим четырехтомным трудом «О Началах» первым предпринявший попытку систематического изложения вероучения, благодаря чему ни одна библейская энциклопедия, ни один библейский словарь, ни одна толковая Библия не может обойтись без упоминания его имени. И это несмотря на то, что его учение, подразумевавшее круговращение духов, было осуждено официальной церковью в середине VI века. То есть, в течение почти пяти веков раннего христианства такое учение, если и не главенствовало, то и не удивляло никого и не вызывало на свою голову проклятий.

Итак, пользуясь учением о палингенезии, можно попытаться снять не один слой вуали с сокрытого под туманной формулировкой о том, что «пути Господни неисповедимы», которая, вовсе отсутcтвуя в современной русской Библии, является часто единственным способом покрыть противоречия, неизбежно возникающие при пользовании неверными посылками.

Уяснив себе суть тайны о палингенезии, новыми глазами смотришь и на стихи Ветхого Завета, написанные во времена, когда воскресение Христа составляло тайну, «о которой от вечных времен было умолчано.» (Рим 14:24): «Не умру, но буду жить вечно и возвещать дела Господни. Строго наказал меня Господь, но смерти не предал меня.» (Пс 117:17,18); и спустя несколько стихов в том же псалме: «Камень, который отвергли строители, соделался главою угла.» (Пс 117:22). Напомним, что в устах Иисуса эти слова имели следующее продолжение: «всякий, кто упадет на этот камень, разобьется, а на кого он упадет, того раздавит.» (Лк 20:18; Мф 21:44).

Камень, как мы ранее выяснили, символизирует собой закон. Но ведь учение о палингенезии и есть одна из граней того краеугольного камня, что отвергли строители традиционного или современного христианства.

Об этом же камне пишет и Апостол Павел, объединяя два отрывка из Исайи (Ис 28:16 и 8:14): «Вот, полагаю в Сионе камень преткновения и камень соблазна; но всякий верующий в Него не постыдится.» (Рим 9:33). Все современные богословы комментируют сей отрывок в том смысле, что камень символизирует Иисуса Христа, в связи с чем в тексте и используют заглавную букву (Него). Попутно заметим, что с употреблением заглавной буквы существует большая путаница, выражающаяся, к примеру, в том, что в первом цитированном нами отрывке на заглавную букву нет и намека. Дерзнем в этой связи заметить — камень сей символизирует не только Сына Человеческого (хотя и Его тоже). Объяснимся.

Во-первых, об отвержении камня сего строителями говорится уже к моменту написания Псалмов (ок. 1000 лет до Р.Х.), цитируемых Евангелистами и Павлом, и, если этот камень есть Христос, то сие отвержение никоим образом нельзя поставить в вину строителям, даже принимая во внимание предвечное существование Христа.

Во-вторых, и об этом даже неприлично говорить, ибо тем самым мы показываем, что, пользуясь словами Иисуса, «они [традиционные христиане] ничего из этого [учения Христа] не поняли.» (Лк 18:34): в обоих случаях говорится о карательной миссии камня, что абсолютно не соответствует истине, если мы говорим об Иисусе Христе, поскольку, как известно: «Сын Человеческий пришел не погублять души человеческие, а спасать.» (Лк 9:56); «ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен бы л чрез Него.» (ИнЗ:17; 12:47). Здесь же нужно привести и другие слова Иисуса: «Не думайте, что Я обвинять вас буду пред Отцем.» (Ин 5:45). И только не понимая, что в основании учения Христова лежит любовь, можно говорить об увечьях и гибели при падении на камень или попадании под него. Тем не менее преткновение и соблазн связывать с Иисусом можно, хотя это требует известных оговорок. И эти оговорки мы сделали, изъясняя с обеих сторон слова Павла: «мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие...» (1 Кор 1:23).

Итак, закон палингенезии — камень, отвергнутый строителями традиционного христианства, но о который они будут вынуждены преткнуться, и кого-то он может раздавить, ибо им придется вновь возвращаться в этот бренный мир.

Тем не менее мы не можем уходить от факта, что в трех отрывках Нового Завета (Деян 4:11; 1 Пет 2:6,7; Еф 2:20) текст не оставляет сомнения в символике камня как Иисуса Назорея. Освещение вопроса о том, как учение о палингенезии связано с Христом, есть вопрос достаточно важный, чтобы уделить ему следующую главу.

Священное Писание, если не считать термина палингенезии, нигде не говорит о многократности жизни так, как это делается, например, в индуистской литературе, но нигде и не отрицает и не учит, что палингенезия есть заблуждение, или что жизнь есть однократный акт. А ведь ко времени Иисуса подобные концепции лежали в основании уже многих религии и философских школ. Некоторые из них, такие как зороастризм или пифагорейство, практически прекратили свое существование в качестве мировых явлений, другие, как буддизм или индуизм, до наших дней продолжают свое существование как мировые религии. Если же говорить об иудаизме как основе, из которой выросло христианство, то будет полезно вспомнить о тайном устном учении — Каббале, неотъемлемой частью которой является «гилгул нешамот», переводимое дословно как круговращение духов. Причем надо принять во внимание, что Каббала для иудея во все времена представляла несоизмеримо большее, нежели тайное учение Иисуса для правоверного христианина.