Но кому уподоблю род сей?

И Иисус не мог не предвидеть, что другие религии и тем паче тайные иудейские учения смогут повлиять на будущее Его учения. Он мог предостеречь от подобных заблуждений, если бы сие действительно было заблуждением, — ведь заблуждения фарисеев и саддукеев Он разоблачал без всякого стеснения. Тем не менее, в Священном Писании нет и намека на какие бы то ни было указания ошибочности или пагубности учения о «перевоплощениях». С этой точки зрения возразить нечего. Таким образом, и в отношении палингенезии единственное возражение со стороны церкви заключается лишь в том, что оно не соответствует церковному преданию

Считая приведенную в этой главе аргументацию исчерпывающей для обоснования справедливости палингенетической картины в рамках христианского учения, мы, тем не менее, вынуждены полемизировать и далее с нашими противниками. Дело в том, что кое-кто из читателей обязательно будет пытаться отрицать справедливость этого подхода тем, что его собственная память не сохранила не только целостного, но хоть какого-то отпечатка опыта предыдущих жизней.

Ответ на сие возражение заключен в уже упомянутом случае с Иоанном Крестителем, человеческий разум коего не сохранил опыта жизни Илии (Ин 1:21), в силу чего Иоанн и отрицал, что он есть Илия. Таково было обоснование, опирающееся на Писание, но мы можем апеллировать не только к Писанию.

Мы можем сослаться на опыт нашей же нынешней жизни, используя его для доказательства наших тезисов методом «от противного». Все дело в том, что отсутствие какого бы то ни было опыта в памяти человека, даже в масштабе всего человечества, не есть достаточный повод к его отрицанию. То есть, если человек не помнит чего-то, то это совсем не означает, что этого не было с ним в действительности. Примеров тому великое множество, и читатель сам может без особого труда отыскать их в своей жизни.

Приведем такой довод: все люди рождены из чрева матери своей, однако почему-то нам не приходилось ни встречать людей хоть сколько-то отчетливо помнящих свое появление на свет, ни людей, отрицающих свое рождение на основании того, что они не сохранили в своей памяти подобного опыта. Впрочем, память людей устроена таким образом, что они не могут подчас вспомнить и событий предыдущего дня, а в итоге их жизнь сливается в сплошной поток не различимой на сером фоне рутины, из которой, отличаясь от бесформенной массы, выделяются лишь некоторые события, оставшиеся более или менее ярко запечатленными. Так мы показали, что вовсе не всегда целостная память духа находит отражение на уровне бытовой памяти человека, и поэтому аргумент об отсутствии памяти предыдущих жизней не является корректным.

Здесь мы хотели бы предостеречь читателя от обольщения в части познания им учения о палингенезии, ибо не все так просто, как может показаться с первого взгляда. Ибо мы изложили, если можно так сказать, лишь первое приближение учения о палингенезии. Но точно также, как желающий ознакомиться с теорией относительности Эйнштейна или с квантовой механикой, должен прежде освоить законы Ньютона и корпускулярную механику, и тот, кто хочет вникнуть в Совершенный Закон Господень, не может браться за сложное, не поняв простого. И в самом деле, можно ли познать конец, не познав начала? Поэтому-то мы и будем продвигаться вперед, постепенно познавая мудрость и постепенно приближаясь к истине.

Но даже действуя только в рамках понятого в отношении палингенезии мы уже можем ответить на массу вопросов, ранее бывших без ответа. Попробуем ответить еще на один новый: Почему человек лишается памяти «предыдущих жизней», каков смысл этого? Действительно, ведь должна же быть некая высшая мудрость, с коей сообразуется сей порядок вещей, ибо «ничего не сотворил Он [Бог] несовершенным.» (Сир 42:25).

А все дело в том, что до той поры, пока человек не находит пути к избавлению от вреда второй смерти, пока он не заслужил сего, пока он не победил, будучи отягощен смертными грехами, знание или память о своих «прошлых жизнях» со всеми этими грехами может стать только лишним грузом на его ногах, препятствуя его дальнейшему продвижению по пути.

Рассудите сами, поможет ли человеку, кем бы он ни был в его нынешней жизни, знание того, что в «прошлой жизни он был» Гитлером или Лениным, Дзержинским или Гиммлером? Посему и избавление человека от такой памяти является милостью Божией. Почитаем древнюю мудрость — «О смерть! отраден твой приговор для человека, нуждающегося и изнемогающего в силах, для престарелого и обремененного заботами обо всем, для неимеющего надежды и потерявшего терпение.» (Сир 41:3,4). Ни у кого не возникнет сомнении, что слова сии справедливы, но, может быть, они в равной степени применимы и ко второй смерти — смерти памяти?

«Итак, для чего ты отвращаешься от того, что благоугодно Всевышнему?» (Сир 41:6).

Наконец отметим: «Бог не сотворил смерти и не радуется погибели живущих; ибо Он создал все для бытия, и все в мире спасительно.» (Прем 1:13,14).

Время всегда ограничивало человека, заставляя его признать свое несовершенство и смертность, заставляя некоторых впадать в отчаяние. И вовсе не удивительно, что Хронос, бог древних греков, изображался с косой, как сама смерть. С древних времен, пытаясь побороть беспощадное время, человек стремился во времени вперед, к тому, что будет. Христианство, хотя и порвало с языческим богом Хроносом, пожирающим своих детей, ни в коей мере не избавилось от болезни стремления вперед, и конец света интересует любого христианина гораздо более, нежели происхождение мира. Мы же, со своей стороны, считаем необходимым перво-наперво рассмотреть вопрос не того, куда идет человек, не того, что ждет его в будущем, за порогом смерти, но у нас первоочередным является вопрос преджизни — того, откуда человек пришел в мир сей.

Само наличие преджизни уже не ставится нами более под сомнение, ибо мы имели возможность на множестве библейских примеров показать несостоятельность догмы об однократности человеческой жизни. Вернемся, как мы и обещали, пока лишь к одному изречению, о которое в пыль разбивается любое богословское построение, не опирающееся в своей основе на учение о палингенезии. Сим изречением является фраза Апостола Павла из его послания к Коринфянам, уже упомянутая нами: «Но скажет кто-нибудь: как воскреснут мертвые и в каком теле придут? Безрассудный! то, что ты сеешь, не оживет, если не умрет. И когда ты сеешь, то сеешь не тело будущее, а голое зерно, какое случится, пшеничное или другое какое.» (1 Кор 15:35-37). Как и в других случаях, суть высказанного спрятана в оболочку притчи, в вуаль символа, и повествует о том, что для того, чтобы воскреснуть, ожить, войти в жизнь, стать живым во плоти, родиться, воплотиться, что-то должно сперва умереть. Буквально о том же говорит Иисус: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно, а если умрет, то принесет много плода.» (Ин 12:24). То есть и здесь речь идет о таком же качественном переходе. Но ведь умереть может лишь то, что живо. Иначе говоря, некая субстанция жива, существует, пребывает в некой подразумевающей бытие среде еще прежде появления человека на свет Божий. Конечно, кто-то наверняка скажет, что слова о семени относятся исключительно к одному Иисусу Христу, чья смерть послужила распространению христианства (много плода). Такое толкование, конечно, правильно, но не единственно.