Но кому уподоблю род сей?

Автором одного из самых обширных исследований символического смысла Библии является новозеландский теософ Джеффри Ходсон (Jeoffrey Hodson), который пользуется тем же методом: показать бессмысленность буквального понимания, с тем чтобы далее искать тайное истолкование. И вот, в рамках такого подхода он анализирует цепь событий страстной пятницы.

То был действительно долгий день — в пятницу, накануне еврейской пасхи, происходила тайная вечеря, описание которой занимает пять (!) глав Иоаннова Евангелия (Ин 13:1-17:26), моление в Гефсиманском саду, во время которого ученики Его три раза успели уснуть и три раза были разбужены (Мф 26:36-45), арест Иисуса с предательством Иуды, успевшего тем временем сходить за стражей (Мф 26:46-56), допрос у Анны (Ин 18:13), который «послал Его связанного к первосвященнику Кайафе» (Ин 18:24). Допрос у Кайафы также не был минутным делом, что мы ясно видим из повествования синоптиков (Мф 26:5 7-68). «От Кайафы повели Иисуса в преторию» (Ин 18:28) на допрос к Пилату. Пилат же, «узнав, что Он из области Иродовой, послал Его к Ироду» (Лк 23:7). Ирод «отослал Его обратно к Пилату» (Лк 23:11). Повторный допрос у Пилата был явно намного дольше первого, собственно то был уже не допрос даже, а суд (Лк 23:13 25). Далее был мучительный и долгий путь на Голгофу (Лк 23:26-32). «Был третий час и распяли Его» (Мк 15:25). Около шести часов провел Иисус на кресте, а «в девятом часу возопил Иисус громким голосом» (Мк 15:34) и испустил дух (Мк 15:37). Еще до наступления темноты вечером в пятницу, ибо еврейский шабат начинается в пятницу после захода солнца, все было кончено, и даже тела были сняты с крестов (Ин 19:31).

Из всего сказанного Ходсон делает вывод, что столько событий просто физически не могло произойти за одни сутки. В поисках тайного смысла событий страстной пятницы теософ почти открыто утверждает, что самой страстной пятницы, по крайней мере в том виде, как она описана у Евангелистов, не было. Если мы хотя бы на мгновение согласимся с таким мнением, то нам придется всерьез сомневаться и в том, а жил ли вообще на земле человек Иисус из Назарета. Мы нисколько не возражаем идее о наличии тайного смысла всех произошедших в ту пятницу событий, но, как писал Павел: «Если Христос не воскрес, то... тщетна и вера ваша.» (1 Кор 15:14), — и тут мы спросим: если тщета связана с неверием в воскресение Христа, то каким словом назвать неверие в само существование Его?!

Такое длинное вступление мы сделали для тех из наших читателей, кто склонен весь смысл Евангельских повествований перенести в символическую область, полностью игнорируя то, что в качестве реальных исторических фигур существовали и Кайафа, и Ирод, и Пилат, и Симон Киринеянин, и Иоанн Креститель. Вот о последнем-то нам и придется несколько более подробно говорить в этой главе уже не как об образе безмолвия и мира, но как о человеке, рожденном от Захарии и Елисаветы.

И теперь, имея в виду только что сказанное, нам надо обратить внимание на связь Иоанна Крестителя с пророчествами о приходе пророка Илии. Вот как описывается благовестие Ангела Господня отцу Иоанна — Захарии: «Ангел же сказал ему: жена твоя Елисавета родит тебе сына, и наречешь ему имя Иоанн. Он будет велик пред Господом; не будет пить вина и сикера, и Духа Святаго исполнится еще от чрева матери своей; и многих... обратит к Господу Богу их; и предъидет пред Ним в духе и силе Илии...» (Лк 1:13,15-17).

Стараясь избежать известной критики, заметим сразу, что речь, конечно, не идет об Илие как личности, как человеке, но здесь говорится о духе Илии. Глупо было бы настаивать на тождественности Иоанна Илие или на сходстве их внешности. То есть дух Илии предъидет в теле новом — теле Иоанна Предтечи. Зададим себе вопрос: смогут ли воспринять или, говоря Иисусовым языком, вместить такое люди? иными словами, разве пред ними предъидет Иоанн в духе и силе Илии? Прочтем еще раз отрывок из Луки - ведь Иоанну предстоит придти в духе и силе Илии не пред людьми, а пред Самим Господом Богом, и это уже само по себе не нуждается в комментариях.

То были слова Архангела Гавриила, а вот что рек Иисус: «И спросили его: как же книжники говорят, что Илии надлежит придти прежде? Он сказал им в ответ: правда, Илия должен придти прежде и устроить все... Но говорю вам, что и Илия пришел, и поступили с ним, как хотели, как написано о нем.» (Мк 9:11-13). В этом отрывке Иисус не говорит, в чьем лице пришел Илия, но пока нам достаточно и того, что Илия пришел и во второй раз, тем более, что все сомнения рассеиваются Матфеем. Первая выдержка почти синоптична предыдущей Марковой: «И спросили Его ученики Его: как же книжники говорят, что Илии надлежит придти прежде? Иисус сказал им в ответ: правда, Илия должен придти прежде и устроить все; но говорю вам, что Илия уже пришел, и не узнали его, а поступили с ним, как хотели... Тогда ученики поняли, что Он говорит им об Иоанне Крестителе.» (Мф 17:10-13).

Следующая выдержка приводится в таком контексте, что должна, казалось бы, убедить самого упорного защитника ортодоксии: «И если хотите принять, то он [Иоанн] есть Илия, которому должно придти.» (Мф 11:14). И тут же, без отвлечений и перерыва, не оставляя никакого сомнения в том, что следующая фраза относится лишь к только что сказанному, следует призыв к особому вниманию, часто повторяемый и в других местах Нового Завета: «Кто имеет уши слышать, да слышит!» (Мф 11:15).

И далее, вновь без перерыва, что идеально соответствует духу нашего повествования и предупреждает всевозможные и не соответствующие друг другу комментарии богословов различных конфессий к Библии, Иисус говорит притчу, являющуюся прямым продолжением сказанного (Мф 11:16,17):

«Но кому уподоблю род сей?

Он подобен детям, которые сидят на улице

и, обращаясь к своим товарищам, говорят:

мы играли вам на свирели, и вы не плясали;

мы пели вам печальные песни, и вы не рыдали.»

В этих словах лишь дважды слепой не узнает мира традиционного христианства, растерявшего или отвергшего столь многое из Учения и привнесшего в него столько человекотворного.

Приведенное, хотя и не нуждается ни в каком толковании, всегда преподносится традиционными богословами тем или иным отличным от изложенного нами образом. Эти комментарии представляют известную критику наших взглядов, и посему мы считаем уместным остановиться на иных мнениях более подробно. Начать, вероятно, нужно с тех, кто считает, что Иисус, говоря об Илие, подразумевал Иоанна лишь в некоем переносном смысле, иносказательно, но что де на самом деле Иоанн, конечно, не мог быть Илией. Хотя мы с радостью приветствуем желание этих толкователей применить столь чтимый нами язык образов, мы должны заметить, в данном случае им придется столкнуться с целым рядом трудностей, преодолеть которые у наших оппонентов едва ли достанет дерзновения и сил.

Первый, сразу напрашивающийся в полемике с высказанным мнением, довод, заключается в том, что коль скоро новое пришествие Илии понимается аллегорически, то тогда и пришествие Христа, как первое, так и ожидаемое второе, нужно истолковывать иносказательно. На это наши друзья символического толкования Библии, ясное дело, ни за что не пойдут. А коль скоро ветхозаветные пророчества, которые говорили о приходе Мессии или, по-гречески, Христа, понимаются в смысле прихода Мессии-Христа в буквальном смысле, то и предшествовать ему должно явление Илии в буквальном, а не в символическом смысле. В противном случае Мессия был бы самозванец.

Предупреждая критику иного рода, мы должны сделать одно замечание и напомнить, что говорит Писание о способности человека к восприятию духовных явлений. Апостол Павел так описывает это: «Одному дается Духом слово мудрости, другому знания, тем же Духом; иному вера, тем же Духом; иному дары исцелении, тем же Духом; иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков.» (1 Кор 12:8-10). А ведь мы имеем неопровержимое свидетельство отсутствия у Иоанна Крестителя дара различения духов, ибо иначе он не стал бы вопрошать Иисуса: «Ты ли Тот, Которому должно придти, или ожидать нам другого?» (Мф 11:3, Лк 7:18-19). И именно по причине отсутствия у Иоанна Крестителя сего дара, он отказался и от идентификации себя с Илией, и от того даже, что он — пророк: «И спросили его: что же? ты Илия? он сказал: нет. Пророк? Он отвечал: нет.» (Ин 1:21). Иными словами, он попросту не знал о себе той тайны, что он имеет в себе дух Илии, ибо «меньший в Царстве Небесном больше его.» (Мф 11:11).