Но кому уподоблю род сей?

В отношении второй части этого фрагмента мы можем задать и еще один вопрос: чем заняты ваши монахини в монастырях, и через какого рода чадородие собираются спасаться они? Или они верят, что зачнут непорочно?.. Или, быть может, они спасены уже своим монашеством, и к ним уже не относятся слова, что «все согрешили» (Рим 3:23)?

В заключение приведем фрагмент, принадлежащий другому Апостолу, коим на сей раз будет Петр, ходивший, в отличие от Павла, след в след со Христом во плоти: «Также и вы, жены, повинуйтесь своим мужьям, чтобы те из них, которые не покоряются слову, житием жен своих без слова приобретаемы были, когда увидят ваше чистое, богобоязненное житие. Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный [внутренний] сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом.» (1 Пет 3:1-4). Толкование и этого фрагмента мы оставляем читателю имеющему, дабы ему прибавлено было.

Итак, «Или признайте дерево хорошим и плод его хорошим; или признавайте дерево худым и плод его худым.» (Мф 12:33), — то есть, если понимаете Писание буквально, то или исполняйте буквально, или вам придется отвергнуть самое Писание.

Читатель, воспринявший нашу экзегетику символики мужа и жены, как субстанций, образующих по Божию замыслу существо, называемое человеком, получает, как мы уже говорили, в свои Руки ключ, при помощи коего может совершенно новыми глазами взглянуть на такой объем библейского материала, одно перечисление которого является в рамках нашей работы почти невыполнимой задачей. Например, оказываются устраненными любые сомнения, вызванные приведенным в начале этой главы фрагментом Торы: «И сотворил Бог человека в образе его: по божественному образу сотворил он его; мужчиной и женщиной он сотворил.» (Брейшит 1:27). То есть сотворенный человек содержит в себе и мужчину, и женщину, и именно этот-то человек, состоящий из мужа и жены, имеющий в одной плоти и внешнего человека, и внутреннего, только и может претендовать на божественное подобие.

Поняв эту великую тайну — тайну того, что человек содержит в себе и мужчину, и женщину как по плоти нераздельные в этом мире, в веке сем, части, мы сможем разрешить еще одно кажущееся противоречие Священного Писания. Сие противоречие заключается в несоединимости двух библейских эпизодов — согласно первому в шестой день сотворил Бог мужчину и женщину (Быт 1:27), но чуть позже оказывается, что сотворенная женщина куда-то подевалась, ибо Господь говорит: «Не хорошо человеку быть одному.» (Быт 2:18), — а далее происходит и вовсе нечто непонятное, — будто забыв описанное о Нем в первой главе книги Бытия, заново «создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку.» (Быт 2:22). Подобный казус с Создателем дал многочисленные поводы для негативной критики не просто богодухновенности, но вообще разумности Торы и всей Библии.

Мы, однако, устраняем всякую возможность для критики подобного рода, ибо Творец не ошибся, «заново творя» жену, не ошибся и Моисей, записавший сие. А все дело в том, что начиная с момента, описанного в двадцать седьмом стихе первой главы, и вплоть до восемнадцатого стиха второй главы первой книги Моисея, мужчина и женщина составляли одно — целое, нераздельное во всем, и прежде всего, в духе. Что же касается единства во плоти, то о нем пока столь же преждевременно говорить, сколь рано говорить о самой плоти. Далее же Господь Своей Высочайшей Премудростью решает, что «не хорошо человеку быть одному.» С тем, что происходило далее, мы предлагаем ознакомиться по двум версиям. При этом обращаем внимание читателя на то, что ребро в оригинальном древнееврейском варианте и ни какое не ребро вовсе, а некая часть, составлявшая первоначально единое целое с Адамом, а впоследствии ставшая материалом для сотворения из нее Евы — внешней части того, чем на самом деле является человек.

Отметим последнее, что Бог, хотя введение понятия части почти автоматически вызывает у читателя ассоциацию с нецелостностью, определил жене и мужу быть одной плотью, — Он не разделял их, что является задачей совсем иного персонажа Священного Писания. Но даже и после такого разделения мы не можем воспринимать мужа и жену буквально, но как субстанции, образующие Божию тварь, которую мы привыкли называть человеком.

Читателю, укорененному в традициях христианского идеала семьи и брака, естественным представляется требование мужу и жене быть одной или единой плотью. Но как же быть с этим заветом в иудаизме, допускающем многоженство: царь Соломон имел семьсот жен, не считая наложниц, патриархи Авраам и Иаков были многоженцами. Как же можно говорить об одной плоти? — А по букве и не нужно об этом говорить, — другое дело в духе, но эта тайна открыта нами: муж и жена — одна плоть.

Обратим внимание читателя на то, что в истории со вкушением первочеловеком от древа познания добра и зла муж-Адам не входил в прямой контакт со змеем-искусителем, и Творец не в первую очередь ставит ему в вину запретный плод, но говорит: «За то, что ты послушался голоса жены твоей...» (Быт 3:17). Вот этого-то Адаму и не следовало делать, все же остальное грехопадение является лишь следствием первого поступка. С другой стороны, Творец говорит: «Вражду положу между тобою [змеем] и между женою.» (Быт 3:15), — но о вражде между мужем и змеем нет ни слова.

Мы считаем полезным рассмотреть еще два примера расшифровки сей символики, которым нужно предпослать замечание о том, что ту же образную нагрузку, что и муж с женой, несут, правда с поправкой на степень зрелости, юноша и девица, отрок и отроковица: «Говори, юноша, если нужно тебе, едва слова два, когда будешь спрошен. Говори главное, многое в немногих словах. Будь, как знающий и, вместе, как умеющий молчать... и, когда говорит другой, ты много не говори.» (Сир 32:9-11). Как понимает читатель, сей фрагмент имеет наипрямейшее отношение к только что сказанному, ибо юноша не должен говорить тогда, когда говорит упомянутый другой, и лишь тогда, когда он умолкает, тогда начинает говорить муж, юноша, внутренний человек. И тот, кому хоть раз удавалось услышать неизреченные слова, оценит глубину сказанного о многой мудрости в немногих словах, ибо неизреченное воистину немногословно.

Ранее нам встречалась и такая формула: «Хлеб одушевит язык у юношей, и вино у отроковиц.» (Зах 9:17). Начав со второй части сей мудрости, мы должны еще раз отметить незаменимую в развитии внешнего человека роль откровения, образом коего, как мы выяснили, является вино. Более чем часто рядом с вином стоит, как и в данном случае, хлеб, более потребный для насыщения внутреннего человека. Последнее утверждение должно удивлять нас не больше, нежели Павлова формула: «По внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием.» (Рим 7:22), ибо символ, связанный с мужским началом, соответствует внутреннему, непознанному человеку. Последнее Павлово высказывание, кажущееся новым, по сути является чуть более высокой степенью изъяснения пророчества Иеремии: «Вложу закон Мой во внутренность их.» (Иер 31:33).