Материнство Элси

— Но это еще не все. Ты можешь умереть от переохлаждения, — сказала она. — У нас здесь нет сухой одежды.

В этот момент к месту событий подошла остальная группа.

— Давайте разведем костер и подвесим над ним Герберта, чтобы высушить его, — сказал пожилой мистер Динсмор с мрачной улыбкой.

— А еще лучше — мокрую одежду, а его тем временем завернем в плащи и шали, — предложила бабушка Герберта. — Дамы, давайте вернемся на лужайку и предоставим разобраться с этим делом его дяде.

Герберт испортил себе праздник, поскольку весь остаток экскурсии провел в доме. Он не смог присоединиться к другим ни на пикнике, который вскоре был развернут под деревом на лужайке, ни в последовавших играх. Парню пришлось праздно проводить время на тюфяке у камина, и единственным его развлечением были его собственные мысли и наблюдение за слугами, которые, впрочем, закончив свою работу, тоже ушли в поисках забав.

Большую часть послеобеденного времени джентльмены провели за рыбалкой на том самом потоке, в который из-за своей глупости и заносчивости плюхнулся Герберт.

У Эдди была собственная маленькая удочка, и он сидел с ней на бревне рядом с отцом немного поодаль от других рыбаков, терпеливо ожидая клева. Мистер Травилла уже вытащил несколько рыбин на траву, но приманка Эдди явно никого не привлекала.

Он уже устал тихо сидеть в одном положении и, подобравшись ближе к отцу, прошептал:

— Папа, я устал и хочу кое о чем у тебя спросить. Как ты думаешь, рыба услышит, если я буду говорить тихо?

— Наверное, нет. Попробуй, если хочешь, — ответил мистер Травилла, глядя на сына немного удивленно.

— Спасибо, папа. Так вот, Герберт сказал, что только трус побоится ступить на тот мост. Как ты думаешь, папа, он был прав?

— Нет, мой мальчик. Если бы ты ступил на мост ради того, чтобы над тобой не смеялись или не называли трусом, то ты проявил бы большой недостаток истинной смелости. Смелый мужчина или мальчик — этот тот, кто отваживается поступать правильно, невзирая на последствия.

— Но папа, а что было бы, если бы ты был рядом и сказал, что я могу это сделать, если захочу?

— Это очень маловероятно, сынок.

— Хорошо, а если бы я был взрослым и мог поступать, как захочу?

— У мужчин не меньше прав делать, что им вздумается, чем у мальчиков. Они должны повиноваться Богу. Если они исполняют Его волю, то могут поступать так, как считают правильным, точно так же как и ты, если тебе нравится быть хорошим и послушным.

— Папа, я не понимаю. Разве Бог не сказал, что мы не должны ходить в опасных местах?

— Он говорит: «Не убей». Мы не имеем права убивать себя и подвергать себя риску ради забавы или для того, чтобы нас сочли храбрыми и проворными.

— А если бы кому-то угрожала опасность, и он нуждался в нашей помощи, чтобы не быть раненым или не умереть?

— Тогда совсем другое дело. Рисковать своей жизнью и здоровьем ради спасения других — это мужественно, благородно и правильно.

— Значит в таком случае, я могу подвергать себя опасности?

— Да, сынок. Иисус положил Свою жизнь ради спасения других, и Он во всем должен быть для нас примером.

На плечи мистера Травиллы и Эдди мягко легли чьи-то руки, и нежный голос произнес:

— Пусть мой мальчик прислушивается к наставлениям своего отца в этом и во всем остальном.

— Женушка! — сказал мистер Травилла, поворачиваясь, чтобы взглянуть в склоненное над ними милое лицо.

— Да, мамочка, я так и сделаю, — сказал Эдвард-младший.

— Не пора ли отправляться домой? — спросила Элси. — Дети уже устали.

— Да, солнце уже садится.

Компания высадилась на берег за считанные минуты. Все были не в таком бурном настроении, как утром (хотя и не менее радостным) и меньше расположены к разговорам, однако сердце каждого было наполнено тихой, мирной удовлетворенностью.

Они добрались до Вайемида без каких-либо происшествий, и с большим аппетитом приняли участие в ожидающем их ужине, после чего младшие дети с радостью отправились спать.

Вернувшись из детской в гостиную, Элси обнаружила там свою тезку-дочь, которая сидела у окна и молча рассматривала красивый ландшафт, спящий в лунном свете.

Взглянув с улыбкой на севшую рядом маму, девочка обняла ее за талию.

— Красиво, правда, мама? Смотри как воды нашего озерка сверкают под луной, будто расправленное серебро! И посмотри на поля, рощи и холмы! Как очаровательно они выглядят в этом мягком свете.

— Да, дорогая. Именно об этом ты думала, когда сидела здесь одна?

— Да, мама, и о том как добр Бог, что даровал нам этот милый дом и добрых папу и маму, которые заботятся о нас. Так приятно возвращаться домой. Я радовалась этому все время, пока мы плыли на лодке сегодня вечером. И еще о том радостном времени, когда мы будем забраны в еще более чудесный дом, приготовленный для нас Иисусом.

— Да дарует нам Бог попасть туда! — сказала мама с чувством. — Это — жажда моего сердца и молитва к Богу обо всех моих близких, особенно о детях. «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его».