Материнство Элси

Во время прогулки вечером того дня Мета была не в самом радостном и общительном расположении духа. Ей досаждали укоры совести, и она была мучима страхом, что Виолетта — такая юная и невинная, и совершенно не умеющая скрывать что-либо от своих родителей — хотя и ненамеренно, но все же расскажет об участии Меты в совершенном проступке.

— Мета, что с тобой? — спросил в конце концов Герберт.

— С тех пор как мы вышли, ты не произнесла ни одного веселого слова.

— Я не больна, — последовал лаконичный ответ.

— Значит ты в плохом настроении, и тебе следовало оставаться дома, — прямо ответил брат.

— Ах, не дразни ее, — сказала маленькая Элси. — Может, у нее болит голова, а я по себе знаю, что от этого ты становишься унылым и иногда даже сердитым.

— Ты — сердитая? Я не поверю, что ты когда-либо была такой в своей жизни, — сказал Герберт. — Я всегда видел тебя только радостной, как майское утро.

— Дети, не ссорьтесь, а лучше помогите мне нарвать этих красивых цветов, чтобы усыпать ими могилы на том холме, — сказала Рози Динсмор.

— Наши могилы, — сказал Эдди тихо. — Да, давайте. Но, тетя Рози, я не думаю, что нам можно туда идти.

— Можно, — ответила она. — Там сейчас работает дядюшка Джо. Он пропалывает и подрезает розовые кусты.

— Тогда я нарву много вот этих красивых, — сказал Эдди, наклоняясь, чтобы сорвать очаровательные, разноцветные цветы, которыми была во всех направлениях усыпана бархатистая трава под их ногами.

— Как красиво! Они такие милые! И некоторые из них чудесно пахнут! — восклицала Элси, быстро наполняя корзинку, которую несла в руке. — Как добр Бог, что дал нам столько прекрасного!

— Да, — ответила Рози, — мне немного жаль срывать их со стеблей, потому что они увянут и умрут, но здесь их так много, что этой потери будет совсем не заметно.

— И когда мы усыпаем цветами наши могилы, этим мы почитаем память умерших, правда, тетя Рози? — спросил Эдди.

— Почему ты говоришь «наши могилы», как будто, уже похоронен в них? — засмеялся Герберт.

— Идем, — сказала Рози. — Думаю, мы уже нарвали достаточно цветов.

— Ох, тетя Рози, там внизу, вон в той лощине цветов еще больше, и они еще красивее! — воскликнула Элси.

— Но нам хватит и этих. Твоя корзинка и так полна. Мы зайдем в ту лощину на обратном пути и нарвем немного цветов для наших мам.

— О да! Это будет лучше, — сказала Элси, охотно соглашаясь.

— А я пойду сейчас и нарву цветов, достойных памяти умерших, — сказала Мета и бросилась бежать в направлении лощины.

— Мета любит показывать свою независимость, — сказала Рози, улыбаясь. — Мы не будем ее ждать.

Дети взобрались на холм, толкнули ворота низкого ограждения и вошли. Они были очень тихими, потому что их юные души были покорены торжественной тишиной этого места. От мысли об умерших, чей прах лежит на этом кладбище, все были охвачены чувством благоговения.

Безмолвно усыпав цветами скромные могилы, дети приберегли самые красивые для той, о которой знали больше всего, — места покоя первой, родившейся под именем Элси Динсмор.

— Наша дорогая бабушка! — тихо прошептали Элси и Эдди.

— Меня не покидает чувство, что она была также и моей родственницей, — сказала Рози, — ведь она была одновременно мамой моей сестры и женой папы.

Ветерок донес эти слова до слуха дядюшки Джо, который работал на дальнем конце кладбища и до этого момента не знал о прибытии детей.

Он распрямился и, прихрамывая, подошел к ним, стягивая с головы шляпу и почтительно кланяясь.

— Это правда, мисс Рози, если вы любите Господа, как и она, наша дорогая молодая госпожа, которая лежит здесь. Разве апостол не сказал о том, что Господни дети — одно во Христе Иисусе? Все мы одно, мисс Рози, — наследники Божьи и сонаследники Христу.

— Да, дядюшка Джо, ты прав.

— Ах, она была милая и очень любила Господа, — продолжал дядюшка Джо, опираясь на свою палку и пристально всматриваясь в выбитое на камне имя. — Она не умерла, детки. Ее душа — с Господом, в краю света и славы, а ее тело лежит здесь только до воскрешения.

— И тогда она воскреснет намного более прекрасной, чем когда-либо прежде, — сказала маленькая Элси. — Мама рассказывала мне об этом. «Мертвые во Христе воскреснут прежде».

— «Потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем», — продолжила Рози.

— Да, мисс Рози. Благословенная надежда, — и дядюшка Джо поковылял назад, чтобы вернуться к своей работе.

— Вот, посмотрите! — сказала Мета, разгоряченная и запыхавшаяся от быстрого бега. — Разве они не прекрасны?

С этими словами она высыпала содержимое фартука на могилу, и затем резким движением выдернула из кармана носовой платок, чтобы вытереть с лица пот. На могильный камень что-то упало, издав звонкий металлический звук.

— Ключ! Ключ от двери! — воскликнул Герберт, наклоняясь, чтобы поднять его. — Эй, Мета, что это за ключ? И зачем он тебе нужен?

— Ничего особенного, — резко ответила Мета, выхватывая ключ у Герберта и вновь опуская его в карман, густо покраснев.

Дети обменялись удивленными взглядами, но ничего не сказали.

— Но от какой он двери? И почему он у тебя? — настаивал Герберт.

— И при этом все говорят о любопытстве женщин и девочек! — сказала насмешливо Мета. — Мужчины и мальчики любопытны не меньше, но удовлетворять их любопытство — не в моих правилах.

— Твоих правилах? — засмеялся Герберт. — Тебе ли, которая всегда сует нос не в свои дела, говорить о любопытстве других! Хороша, ничего не скажешь!

— Ты — невыносимый мальчишка! Я пожалуюсь на тебя маме, — парировала Мета, заплакав.

— Ха! Пожалуйста! Можешь пересказать ей мои замечания об этом ключе, и она быстро объяснит тебе, от какой он двери, и как попал к тебе в руки.

Не удостоив Герберта ответом, Мета закрыла глаза платком и побежала назад к дому.

— Видишь, она пошла, чтобы пожаловаться маме, — сказал Гарри.

— Нет, не пожалуется, — ответил Герберт, — и она сама это знает. Ее только упрекнут в том, что она ябедничает, и заставят рассказать все об этом ключе. Я не сомневаюсь, что она что-то уже натворила. Она всегда сует нос не в свое дело и лезет туда, куда ей запрещают. Мама говорит, что это — ее преобладающий грех.

— А что она говорит о твоем преобладающем грехе? — спросила Рози, глядя парню прямо в глаза.

Герберт покраснел и отвернулся. Его мама не раз говорила ему, что он чересчур склонен превозноситься над своим младшим братом и сестрами, а также упрекать их.

— Ну так и что же! — пробормотал он себе под нос. — Мой грех и близко не такой серьезный как у Меты. Я, безусловно, самый старший, и Гарри и девочкам следовало бы самим разрешить мне указывать им на их ошибки.

Ключ от двери шкафа в гардеробной мистера Лилбрена, казалось, прожигал Мете карман. Она испугалась того, что Герберт и другие дети увидели его.

— Они смотрели так, как будто знают, что здесь что-то не так, — сказала Мета сама себе. — Естественно, зачем мне нужен ключ от двери? Ну надо же! Почему я не была более осторожна? Но, как говорится, шила в мешке не утаишь, или как сказано в Библии: «и испытаете наказание за грех ваш, которое постигнет вас».

Она боялась встречаться с мамой, имея в кармане ключ, и потому сделала большой крюк и шла домой так долго, что другие дети оказались там раньше ее.

Мама Меты была на веранде, высматривая дочь.

— Ты сильно задержалась, Мета, — сказала она. — Быстро беги в свою комнату, причешись и переоденься, потому что скоро позвонят к чаю.

— Да, мэм, — и Мета пулей влетела в дом и поднялась в свою комнату, безмерно радуясь тому, что ее не остановили и не начали ни о чем расспрашивать.

Она успела к чаю как раз вовремя, чтобы занять свое место с другими детьми. Изучив украдкой лица своей мамы, бабушки и тети Элси, Мета со вздохом облегчения поняла, что они, очевидно, о ее проступке ничего не знают.