Посвящение

Я прожила несколько незначительных, бессодержательных жизней одну за другой, все в туманном, полуживотном состоянии сознания, и все они служили только тому, чтобы пробудить мою эмоциональную жизнь. Горести и беды, беспрерывная работа шлифовали, чистили, сглаживали мои отупевшие и бесчувственные нервы. Мужчины на протяжении всех этих жизней играли для меня большую роль. Мужчины, из тел которых всегда шел страстный огонь физических инстинктов, сжигавших меня. Снова и снова я встречала горящие глаза и шепот, голос окутанного огнем духа, которого я впервые встретила в моем третьем испытании. Снова и снова мне приходилось плясать с этим духом в пещере чувственности и страстей, где люди превращают таинство порождения потомства в своекорыстный конец обманчивого самоудовлетворения. Я хотела быть "счастливой" и продолжала искать любовь, одного и единственного мужчину, мою дополняющую половину. Но я находила только бессердечные страсти, которые никогда не могли удовлетворить меня. И все-таки я продолжала поиски счастья в объятиях мужчин, пытаясь найти единственного, которого я любила, с которым я могла пережить истинную любовь... Эти жизни были цепью бесконечных разочарований. Судьба гнала меня вперед, и моя душа испытала так много ударов, что они прожгли слой равнодушия вокруг моих нервов и постепенно разбудили мое сонное сознание. Постоянное возбуждение помогло мне развить нервную систему, поднимая ее хотя бы на одну ступеньку в течение каждой из этих жизней. Так, через мои страдания вечная любовь позволила мне очистить нервы и снова увеличить их сопротивление, устойчивость. И в каждой из этих жизней во мне жило стремление снова найти людей, как я, хотя и не могла их больше помнить, людей, к которым я принадлежала каждой каплей крови, всеми фибрами души: Птахотепа, Атотиса, Иму, Бо-Гара. Но я не находила их! Иногда мне казалось, что я встречала кого-то из них, во мне вспыхивала любовь и память, но потом ясная картина покрывалась туманом и я теряла их снова. Иногда я слышала, как священник говорил о великом учителе, "Сыне Бога", и у меня было смутное воспоминание, что когда-то, где-то я была близка к этому высокому существу, слышала его учение в живых словах, и тогда во мне поднималась сила, тянувшая меня к этим высоким существам. Но эти моменты всегда были краткими, судьба посылала мне новые удары, и я снова забывала все.

Физические и душевные невзгоды очистили мои ограниченные чувства и мои нервы снова могли выдерживать высшие вибрации бескорыстной любви. Тогда постепенно луч божественной любви стал пробиваться и светить сквозь животные страсти, и в следующей жизни эта любовь навсегда разогнала туман, омрачавший мое духовное зрение.

Я родилась дочерью служанки, и хотя в сердце моем уже несла божественную любовь, мой высший мозг и нервные центры еще должны были пробудиться, чтобы позволить мне выражать и использовать духовные способности. Я снова встретила человека с огненными глазами и хорошо знакомым голосом, который когда-то был рыжеволосым чужеземцем. Во многих своих жизнях он тоже развивал себя. Я должна была полюбить его, чтобы собрать последние крупицы опыта любви между мужчиной и женщиной. Но в своей любви к нему я проводила только физические силы в тело, что тогда не было падением. Наконец, общая судьба снова свела нас вместе, как нищих, и меня потряс шок от нахлынувших воспоминаний. Мои духовные глаза открылись, но потрясение было так сильно, что я тут же умерла.

Согласно закону наследственности, я родилась через несколько столетий у двух чистых людей, исполненных любви, чьи жизни были связаны с моей на протяжении веков и веков. И снова я открыла глаза в этой жизни и взглянула на мир вокруг себя, но уже располагая всем своим жизненным опытом.

Те же самые частоты вибрации построили те же самые внешние формы. И так как в моем теперешнем духовном созвездии я снова достигла уровня дочери фараона, я имела с ней внешнее сходство. Но из-за того, что мой дух и сила возросли, у меня были более крупные и крепкие кости, чем при жизни в Египте. Цвет и выражение глаз остались теми же. И теперь вся моя сегодняшняя жизнь стала мне ясной, как и жизнь в Египте, когда я сознавала свое высшее "я" и была на том же уровне.

Мое последнее переживание в той жизни -- замурованность в гробу -было так ужасно и так глубоко запало в душу, что оно оказалось первым из того, что я вспомнила в жизни этой. Но еще раньше в детстве ко мне возвращались бессознательные или полусознательные воспоминания: разочарование, что мой "отец" -- не величайший человек в стране, убеждение, что мои горячо любимые родители -- не мои настоящие родители, поиски единства в кругу друзей (это было мое стремление к единству с самой собой -- то, что я должна была испытать в храме). Странные упражнения, которые я выполняла в детстве и которые наш друг называл упражнениями хатха-йоги, были воспоминаниями об упражнениях, которые я практиковала в храме с Метуптахом. Эта система упражнений была частью тайного знания, спасенного "Сынами Бога", бежавшими в Индию, где его сохраняли великие учителя вплоть до нашего времени. Ужасный сон, повторявшийся в течение многих лет, когда меня преследовал и настигал Лев, был памятью о моей смерти в Египте.

А где же "гиганты", "титаны", "полубоги", которые стояли неизмеримо выше людей и о которых мой отец в этой жизни ничего не знал, потому что не понимал. Где вы, Птахотеп, Атотис... Сыновья Бога. Где вы?

Я взывала в молчании, в душе, как научилась это делать в храме перед моим любимым учителем Птахотепом.

И вдруг неожиданно я очутилась в полной темноте. Но я знала, что единственный свет, способный проникнуть сквозь любую тьму, это свет сознания, и я направила свое внимание внутрь и сосредоточила свое сознание в максимальной концентрации. Потом во тьме возник зеленоватый фосфоресцирующий свет. Он постепенно приблизился и принял форму моего дорого учителя Птахотепа.

Я поняла, что мое истинное "я" теперь проецируется в маленькую комнату в нашем лесном доме, в которой я переживала в видении во время инициации творческую сущность, стоящую выше всех созданных форм. Прошел лишь миг во времени трехмерного мира, и в этот миг я увидела все скрытые во мне возможности, проявившие себя на материальном плане, начиная с низшей бессознательной ступени материи вплоть до высшей ступени "я", проявленной в материи.

Птахотеп все еще стоял передо мной, глядя на меня глазами, полными любви. Этот взгляд был потоком силы, растопившей последние остатки тумана перед моими глазами, и это позволило мне снова пережить и вечность, и временное настоящее, все, что существовало в моем теперешнем сознании как прошлое. Я смотрела в его глаза, в эти два источника жизни, и с чувством огромной радости обнаружила, что я понимаю его невысказанные слова. Я снова обрела эту духовную способность! Мы снова понимали друг друга, как когда-то в Египте!

Я почувствовала, что как бы бросаюсь к нему на грудь, но он поднял руку и остановил меня. Его глаза сказали: "Не прикасайся ко мне. Ты знаешь, что я не на земном плане и что ты видишь меня лишь потому, что приспособила свое сознание к духовным вибрациям, в которых я теперь живу, двигаюсь и существую. Если ты захочешь тронуть меня, ты опустишь свое сознание до уровня своих осязательных нервов, до уровня материи, и мой образ тут же исчезнет. Но отныне твоя воля сможет направлять твое сознание к более высоким частотам и находить меня, как раньше, во время прежней проекции твоего истинного "я", которое ты называешь своей инкарнацией в Египте".

Я стояла неподвижно и контролировала себя, чтобы не потерять образ Птахотепа, но моя душа преисполнилась такой радостью, что я сомневалась, выдержат ли сердце и нервы это напряжение. И снова Птахотеп поднял правую руку и послал поток энергии прямо мне в сердце. Оно тут же стало биться нормально, и я смогла говорить с ним без слов: "Отец моей души, теперь я поняла, что моя теперешняя жизнь -- результат всех моих поступков в прежних жизнях. Я поняла связь между людьми и событиями. Но не все еще мне ясно. Например, я знаю, что мой единственный сын -- Има. И я понимаю, за что он хотел простить меня, когда тяжело болел в детстве. Но как он пришел к мысли, что был когда-то негром?"