В деснице благодати

грязи живем, пока не узнали Его.

Потом в нашу жизнь вошел Он. Все начало меняться. Мы стали раскладывать по

местам то, что раньше разбрасывали. Мы разгребли эту жуткую свалку. Навели

порядок. Да, мы, конечно же, допускали и до сих пор допускаем оплошности, но, в

общем и целом, благодаря Христу в нашем доме чисто.

Мы вдруг поняли, что хотели бы делать добро. Вернуться к прежнему свинству? Вы

шутите? «Благодарение Богу, что вы, быв прежде рабами греха, от сердца стали

послушны тому образу учения, которому предали себя.

Освободившись же от греха, вы стали рабами праведности» (Рим. 6:17-18).

Может ли освобожденный узник вернуться в тюрьму? Да. Но пусть вспомнит о

серых стенах и долгих тоскливых ночах. Может ли новобрачный забыть свои обещания?

Да. Но пусть вспомнит свой священный обет и свою невесту. Может ли

перевоспитанный неряха снова устроить свинарник? Да. Но пусть сначала подумает о

разнице между вчерашней грязью и сегодняшней чистотой.

Может ли получивший бескорыстный дар не поделиться этим даром с другими?

Думаю, да. Но пусть вспомнит пример Мертл. Пусть вспомнит, что он, как и она, получил

ничем не заслуженный дар. Пусть вспомнит, что вся наша жизнь — дар благодати. И

пусть вспомнит, что благодать призывает нас жить по благодати.

Потому что именно так действует благодать.

12

Лк. 22:54-62

ПРИЙТИ В СЕБЯ

Бедный я человек!

Рим. 7:24

Чарлзу Робертсону следовало бы прийти в себя. Нет, тем самым он не скрылся бы

от полиции — все-таки он ограбил банк — но, по крайней мере, не стал бы посмешищем

для всего города Виргиния-Бич.

Девятнадцатилетний Робертсон, сильно нуждаясь в наличности, вошел как-то в

среду днем в государственный банк и заполнил заявку на получение ссуды, но вскоре

ушел. Судя по всему, он передумал насчет ссуды, предпочтя более быстрый способ

обогащения. Через пару часов Робертсон вернулся, держа в руках пистолет, записку с

требованием денег и большой мешок для них. Кассир подчинился, так что Робертсон

вдруг оказался обладателем целой кучи денег.

Понимая, что полиция уже едет, он бросился к выходу из банка. И только на

полпути к своей машине сообразил, что оставил записку у кассира. Испугавшись, что она

станет уликой против него, Робертсон побежал обратно в банк и выхватил у кассира

записку. С запиской и мешком в руках он пробежал целый квартал до места, где

припарковал машину. Именно в этот момент он вспомнил, что ключи зажигания оставил

на стойке, когда возвращался за запиской.

— И вот тогда он окончательно потерял голову, — со смешком комментировал

потом события представитель полиции.

Робертсон метнулся в туалет ресторана быстрого обслуживания. Сдвинув одну из

потолочных плиток, он спрятал в полости деньги и свой пистолет двадцать пятого

калибра. То и дело ныряя в тупички и прячась за машинами, он, наконец, пробрался до

своей съемной квартиры, где сосед, ничего не знавший об ограблении, встретил его

словами:

— Мне нужна моя машина.

Понимаете, машину Робертсон одолжил у приятеля. Вместо того чтобы признаться

в преступлении и объяснить, какую глупость отмочил, Робертсон прилепил к нависшей

над ним куче еще один ком грязи.

— Э-э, твою машину угнали, — сказал он.

На глазах пришедшего в ужас Робертсона сосед позвонил в полицию и сообщил об

угоне. Минут через двадцать полицейский увидел «угнанную» машину в квартале от

недавно ограбленного банка. По полицейской рации уже прошла информация о том, что грабитель забыл в банке ключи зажигания. Сотрудники полиции, сложив в уме два и

два, попробовали открыть этими ключами машину. Ключи подошли.

Полицейские направились домой к автовладельцу, сообщившему об угоне. Там они

увидели Робертсона. Тот во всем признался, был осужден за ограбление и попал в

тюрьму. Никакого освобождения под залог. Никаких кредитов доверия. Шутки

кончились.

В иные дни бывает трудно сделать что-то правильно. Еще труднее сделать

правильно что-то неправедное. В этом Робертсон не одинок. Мы все делаем то же

самое. Может быть, мы не берем чужие деньги, зато слишком много берем на себя, или

стремимся брать от жизни все, или учимся брать хитростью, и тогда, точно воры, боимся, что пришла пора браться за нас. Мы шарахаемся в тупики обмана. Прячемся за

штабелями несделанных дел и надвигающихся последних сроков. Хотя мы стараемся

вести себя непринужденно, любой, кто к нам приглядится, увидит, что мы в бегах, — мы

прячем глаза, говорим с нервным оживлением, наши руки трясутся. Мы плетем интриги

и изворачиваемся, меняем тему и путаем следы. Мы не допустим, чтобы хоть кто-то

узнал правду, особенно Бог.

Но с самого начала Бог призывает нас к честности. Он никогда не требовал от нас

совершенства, но ждет от нас правды. Еще во времена Моисея Бог сказал:

...Тогда признаются они в беззаконии своем и в беззаконии отцов своих, как они

совершали преступления против Меня и шли против Меня, за что и Я шел против них и

ввел их в землю врагов их... И Я вспомню завет Мой с Иаковом, и завет Мой с Исааком, и

завет Мой с Авраамом вспомню, и землю вспомню...

Лев. 26:40-42

Честность в сердце порождает честность в поклонении Богу

Неемия понимал, как дорога честность. Услышав о разрушении стен Иерусалима, упрекал ли он Бога? Винил ли он во всем небеса? Непохоже. Прочитаем его молитву:

«...исповедуюсь во грехах сынов Израилевых, которыми согрешили мы пред Тобою, согрешили — и я и дом отца моего. Мы стали преступны пред Тобою и не сохранили

заповедей и уставов и определений, которые Ты заповедал Моисею, рабу Твоему»

(Неем. 1:6-7).

Так происходит обращение второго по могуществу человека в царстве, который

принимает на себя ответственность за падение своего народа. Однако сцена его

личного покаяния бледнеет по сравнению с днем, когда покаялся весь народ. «...И

встали, и исповедовались во грехах своих и в преступлениях отцов своих. И стояли на

своем месте, и четверть дня читали из книги закона Господа, Бога своего, и четверть

исповедовались и поклонялись Господу, Богу своему» (Неем. 9:2-3).

Можете вообразить картину происходящего? Сотни людей погружаются в

многочасовую молитву, молитву не с просьбами, а с исповеданием своей вины. «Мы

преступны перед Тобой, Боже», «Я виноват, Отец».

Такое искреннее публичное покаяние часто встречается в Писании. Бог наставлял

первосвященника: «...и возложит Аарон обе руки свои на голову живого козла, и

исповедает над ним все беззакония сынов Израилевых, и все преступления их, и все

грехи их, и возложит их на голову козла, и отошлет с нарочным человеком в пустыню: и

понесет козел на себе все беззакония их в землю непроходимую, и пустит он козла в

пустыню» (Лев. 16:21-22).

Благодаря этому ритуальному действу люди понимали, что Богу грех отвратителен

и Бог спрашивает с них за грех. Чтобы честно поклоняться Богу, прежде всего нужно

честное сердце.

Побуждение к честности

Исповедание греха для души — то же самое, что обработка почвы для нивы.

Прежде чем земледелец сеет в землю семена, он обрабатывает поле, убирает камни и

выкорчевывает пни. Он знает, что семена всходят лучше, если земля подготовлена.

Покаяние — это призыв к Богу прийти на нивы нашего сердца. «Отец, вот здесь валун

жадности, я не могу его сдвинуть. А как быть с этим деревом вины около изгороди? У

него такие глубокие и прочные корни. И еще я хотел показать тот запущенный участок, где все слишком окаменело для сева». Божьи семена всходят лучше после очищения