Сумма теологии. Том IX

Ответ на возражение 3. Как было сказано в предыдущем разделе, внешнее облачение должно быть сообразовано с состоянием человека в соответствии с общепринятой нормой. Поэтому женщине одеваться в мужское платье, равно как и наоборот, греховно, тем более что это может являться причиной чувственного удовольствия; кроме того, Закон запрещает это потому, что язычники практиковали подобный обмен одеждами при поклонении идолам. Однако в некоторых случаях, когда налицо та или иная потребность, [например] когда нужно укрыться от врагов или отсутствует другая одежда, это может происходить без греха.

Ответ на возражение 4. Если искусство связано с производством того, что люди не могут использовать без греха, то из этого следует, что производящий подобные вещи согрешает постольку, поскольку предоставляет другим возможность грешить, как, например, когда человек делает идолов или что-либо из того, что относится к идолопоклонству. Но если искусство связано с производством того, что может использоваться человеком, как во благо, так и во зло, как-то мечи, стрелы и тому подобное, то такое искусство не греховно. Только оно, собственно, и вправе назваться искусством, в связи с чем Златоуст говорит: «Мастером до́лжно называть только того, кто причастен к созданию необходимого для нынешней жизни и поддерживающего её». Что же касается искусств, производящих такие вещи, которые люди используют в основном во зло, то хотя такие искусства сами по себе не являются незаконными, тем не менее, согласно учению Платона, государственным властям надлежит их искоренять. Таким образом, коль скоро женщины могут законно себя украшать – либо просто поддерживая своё [естественное] состояние, либо даже добавляя что-либо к нему – ради угождения своим мужьям, из этого следует, что создающие подобные украшения не совершают греха, если только не измышляют какие-то совсем уж причудливые и излишние средства. Поэтому Златоуст говорит, что «даже искусства сапожников и портных нуждаются в некотором ограничении, чтобы они не служили похоти, извращая потребности и обесценивая искусство искусством».

Вопрос 170. ОПРЕДПИСАНИЯХ БЛАГОРАЗУМИЯ

Далее мы рассмотрим предписания благоразумия:

1) предписания самого благоразумия;

2) предписания его частей.

Раздел 1. НАДЛЕЖАЩИМ ЛИ ОБРАЗОМ В БОЖЕСТВЕННОМ ЗАКОНЕ ДАНЫ ПРЕДПИСАНИЯ БЛАГОРАЗУМИЯ?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что предписания благоразумия не даны в божественном Законе надлежащим образом. Так, мы уже отмечали (123, 12; 141, 8;

ΙΙ

-

Ι

, 66, 4), что мужество является большей добродетелью, чем благоразумие. Но в важнейшем из предписаний Закона, Десятисловии, нет ни одного предписания в отношении мужества. Следовательно, не до́лжно было помещать в Десятисловие запрет прелюбодеяния, которое, как было показано выше (154, 1), противно благоразумию.

Возражение 2. Далее, благоразумие связано не только со сладострастием, но и с удовольствиями от еды и питья. Но в предписаниях Десятисловия нет никаких запретов, относящихся к удовольствиям от еды, питья или какого-либо иного вида похоти. Следовательно, в него не до́лжно было включать предписание, налагающее запрет на прелюбодеяние, которое относится к сладострастному удовольствию.

Возражение 3. Далее, в намерении законодателя побуждение к добродетели предшествует запрету порока, поскольку пороки запрещаются ради устранения препятствий к добродетели. Затем, в божественном Законе важнейшими являются предписания Десятисловия. Следовательно, в Десятисловие скорее надлежало поместить утвердительное предписание, которое бы предписывало добродетель благоразумия, чем запретительное предписание, которое запрещает противное благоразумию прелюбодеяние.

Этому противоречит Десятисловие, которое подкреплено авторитетом Священного Писания ( Исх. 20).

Отвечаю: как говорит апостол, «цель же увещания есть любовь» ( 1 Тим. 1:5), которая предписана нам в двух заповедях любви к Богу и ближнему. Поэтому Десятисловие содержит те предписания, которые побуждают нас к любви к Богу и ближнему. Но из противных благоразумию пороков самым несовместимым с любовью к ближнему является прелюбодеяние, поскольку посредством него человек завладевает чужой собственностью, совращая жену ближнего. Поэтому среди предписаний Десятисловия имеется особый запрет на прелюбодеяние, причём как на действительное, так и на желаемое в мыслях.

Ответ на возражение 1. Среди противных мужеству пороков нет таких, которые были бы настолько несовместимы с любовью к ближнему, как прелюбодеяние, которое является видом противной благоразумию похоти. Тем не менее, противный мужеству порок отваги является навыком, который подчас обусловливает запрещённое в одном из предписаний Десятисловия убийство, в связи с чем читаем: «С отважным не пускайся в путь, чтобы он не был тебе в тягость» ( Сир. 8:18).

Ответ на возражение 2. Чревоугодие, в отличие от прелюбодеяния, непосредственно не противостоит любви к ближнему. И то же самое можно сказать об остальных видах похоти. В самом деле, несправедливость в отношении не обладающего супружескими правами отца соблазнённой девицы не идёт ни в какое сравнении с несправедливостью в отношении мужа совращённой жены, поскольку он, а не его жена, властен над её телом.

Ответ на возражение 3. Как уже было сказано (122, 1), предписания Десятисловия являются универсальными началами божественного Закона и потому они суть общие предписания. Но общие утвердительные предписания благоразумия установить невозможно, поскольку, по словам Августина, представление о благоразумии зависит от времени, а также человеческих законов и обычаев.

Раздел 2. НАДЛЕЖАЩИМ ЛИ ОБРАЗОМ В БОЖЕСТВЕННОМ ЗАКОНЕ ДАНЫ ПРЕДПИСАНИЯ ПРИСОЕДИНЕННЫХ К БЛАГОРАЗУМИЮ ДОБРОДЕТЕЛЕЙ?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что предписания присоединённых к благоразумию добродетелей не даны в божественном Законе надлежащим образом. В самом деле, как уже было сказано (1), предписания Десятисловия являются некими универсальными началами всего божественного Закона. Но, как сказано в «Екклесиастике», «начало греха – гордость» ( Сир. 10:15). Следовательно, в Десятисловие надлежало включить предписание, запрещающее гордость.

Возражение 2. Далее, в Десятисловии в первую очередь должны находиться те предписания, которые больше других побуждают людей исполнять Закон, поскольку они, похоже, наиболее важны. Затем, коль скоро смирение подчиняет человека Богу, оно, похоже, больше всего располагает человека к исполнению божественного Закона, в связи с чем подчинение считается одной из степеней смирения, о чём уже было сказано (161, 6); и то же самое можно сказать о смиренности, благодаря которой, по замечанию Августина, человек не перечит божественному Писанию [642]. Следовательно, похоже, что в Десятисловие должны были быть включены предписания смирения и смиренности.

Возражение 3. Далее, в предыдущем разделе мы показали, что прелюбодеяние запрещено в Десятисловии потому, что он противно любви к ближнему. Но несовместимая со скромностью неупорядоченность внешних движений тоже противна любви к ближнему, в связи с чем в уставе Августина сказано: «В своих движениях не допускайте ничего, что могло бы смутить другого». Следовательно, похоже, что такой вид неупорядоченности должен был быть запрещён предписанием Десятисловия.

Этому противоречит авторитет Священного Писания.