Святой праведный Иоанн Кронштадтский

Друзья и знакомые отца Иоанна, которые видели его так недавно запросто в своих домах, поддерживающим за стаканом чая разговор на самые обыденные темы, причем он не отказывался и от рюмки легкого вина, пришли сначала в некоторое смущение. «Что это газеты делают с нашим милым отцом Иваном?» – говорили они. – «Ведь они его каким-то ИКОНОПИСНЫМ угодником и чудотворцем изображают. Это же кощунство».

К нему потекли со всех концов нашей обширной родины толпы ищущих помощи духовной и телесной, он стал как в России, так и за ее пределами – высоким авторитетом в религиозных вопросах. Многие, никогда и не подозревавшие, что существует такой город – Кронштадт, узнали, что есть «отец Иоанн Кронштадтский».

Но личной жизни у отца Иоанна, увы, не стало больше. Он как бы сгорал в лучах своей славы и не располагал больше своим временем. Он навсегда утратил возможность зайти вечерком в гости к кому-нибудь из своих знакомых и друзья отца Иоанна могли теперь только мельком видеть его, когда, окруженный жадно стремящейся к нему толпой, он выходил из экипажа у подъезда дома, где живет ожидающий его помощи больной.

В Кронштадте редкими ударами гудит большой колокол Андреевского собора, обозначая которое из Евангелий прочитано на вечернем чтении Страстей Господних. Служит сам отец Иоанн. Когда он начинает читать главу Евангелия, он, видимо, далеко удаляется от всего окружающего. Он переживает всей душой Страсти Господни. Он вдруг начинает сам себя перегонять. Слова бегут неудержимым потоком. Затем он как будто бы снова замедляет темп, растягивая каждое слово. Отец Иоанн не смотрит на Священную Книгу; то, что там написано, он с детства, когда еще был мальчиком в глухом селе Суре, Архангельской губернии, вытвердил наизусть. Сейчас он не с нами. Он телом находится среди нас, но духом, мыслью он в далекой стране Иудейской. Читая священные строки, он подымается вместе с Христом на небольшой холм в окрестностях столичного города. День уже перевалил за полдень. Идти в гору жарко, место заброшенное, печальное. Сюда приходят толпы только в дни даровых зрелищ: мучения и казни людей. Дороги хорошей нет, ноги вязнут в песке, острый щебень чувствуется даже сквозь подошву. Раскрывши рты, смотрит на происходящее иерусалимская чернь. Это ее день. Но среди оборванцев есть и более нарядно одетые люди – завсегдатаи всяких казней, любители сильных ощущений.

На вершину холма, однако, проходимцев не пускают. Небольшой караул, всего в несколько человек, выглядит слишком внушительно. Втянутые в войну и походы мускулистые люди в красивых касках и латах имеют у бедра короткие острые мечи, а в руках длинные копья с металлическим наконечником. Удар таким мечом плашмя по голове – и череп будет проломлен. Чернь это знает и боязливо косится на столь нарядно одетых, но неприятных ей иностранцев. Выражение лиц у солдат сурово-равнодушное: «Нам что ж, – думают эти люди. – Нас назначили сюда в наряд наблюдать за порядком, а что тут происходит – для нас безразлично»…

Отец Иоанн взглянул вверх на купол собора, увидел изображение 4-х евангелистов, столь ему знакомых за годы его служения здесь, опустил взор на аналой с Евангелием, вспомнил, что его слушает его паства и он обычным тоном читающего Священную Книгу священника заканчивает главу.

Голос отца Иоанна, довольно высокого тембра, – «удивительно молодой голос», – как тогда говорили, звучит все так же, как несколько лет тому назад, когда в гимназии он был моим законоучителем, звучит так же, как у нас в доме, где он был близким другом моего отца и часто запросто бывал. 13 лет они прослужили вместе в соборе, где мой отец был старостой.

Удивительным сейчас кажется, что он, как и всякий другой гость, принимал чашку чая из рук матери, не отказывался от рюмки вина, принимал участие в разговорах на общие темы, его интересовали тогда всякие «злобы дня».

Обласканный Царской Семьей и глубоко чтимый ею, он был бесконечно далек от стремления к каким бы то ни было мирским благам и почестям.

В моей семье был такой случай: «В 1888 году поступал в морское училище мой брат. Отец нашел случай попросить отца Иоанна:

– Батюшка, благословите нового моряка на службу Царю и Отечеству.

Отец Иоанн сначала глубоко задумался, затем сразу как бы очнулся и, обратившись к кадету, сказал:

«Да благословит тебя Господь Всемогущий и да охранит тебя святая Десница Его, как на водах, так и под водою».

За отцом Иоанном уже установилась тогда слава провидения будущего. Поэтому сказанное батюшкой даже несколько обеспокоило моего отца.

– Что это значит – «под водою»? Тонуть моему сыну придется, что ли? – говорил он, придя домой.

Слова отца Иоанна были прочно забыты. Вспомнили о них только через четверть века, когда брат плавал на подводных лодках и был назначен командиром подводной лодки (1909–1914 гг.).

В то время, когда отец Иоанн произносил свои вещие слова, еще и разговоров не было о судах, плавающих под водой.

В последние годы жизни отца Иоанна злобный лик грядущего большевизма стал показываться на горизонте. Отец Иоанн был всегда полон снисхождения к людским слабостям и прегрешениям, но по адресу губителей нашей родины он нашел слова гнева и проклятия. Огненным словом обрушился он на них в своих проповедях, полных горячего патриотизма. Это не было, очевидно, забыто теперешними московскими владыками. Им нужно было стереть с лица земли все, напоминающее об отце Иоанне, ибо память о нем несомненно до сих пор живет среди подвластного большевикам населения.

Поэтому они разрушили Андреевский собор, столь тесно связанный с его именем. Будут ли, благодаря этому, забыты заветы отца Иоанна и будет ли забыт он сам – покажет будущее.

П.А. Соколова. Путешествие отца Иоанна по Волге

Чтобы познакомиться с батюшкой отцом Иоанном, мы с мужем ездили из Рыбинска, где гостили у родных, в Ярославль, к Архиепископу Агафангелу и в первый раз увидали своими глазами то, что читали в газетах и слышали от очевидцев.

После молебна батюшка прошел с владыкой в гостиную, куда приглашены были некоторые лица, в том числе и я с мужем. Нас представили батюшке. Он очень ласково расспрашивал нас и, узнав, что мы с Волги, батюшка как бы пророчески сказал: «А, с Волги, я очень люблю Волгу и мы, наверное, часто будем встречаться с вами».

Слова батюшки действительно сбылись полностью…

Ни один приезд наш в Петербург не прошел, чтобы мы не виделись с батюшкой, разве только когда он бывал в это время в отъезде; обычно или батюшка приезжал к нам в гостиницу, или мы ехали к нему в Кронштадт.

Был батюшка в нашем городе С. 3 раза и каждый раз бывал у нас в доме.

Батюшка приезжал в наш город два раза к больным, а один раз на освящение храма, построенного в память его посещения нашего города в честь его св. Ангела Иоанна Рыльского.

В этот раз произошел интересный случай: после освящения храма все духовенство, во главе с епископом Гурием и официальными лицами города, были приглашены на обед к городскому голове.

Все духовенство и приглашенные приехали, а батюшка заехал к больному и приехал позднее. Когда сказали, что батюшка приехал, владыка вышел из гостиной в зал встретить его и первый поклонился ему земным поклоном, а батюшка, в свою очередь, владыке и оказались оба в коленопреклоненном положении.

Батюшка из С. должен был ехать по Волге до Рыбинска, направляясь на родину в Архангельск. Городской голова предложил батюшке свой пароход. И он поехал со своим протоиереем, с личным секретарем и еще 2–3-мя лицами, приехавшими с батюшкой, затем городской голова с женой и я с мужем и двумя детьми, посторонней публики не было. Доехали до Нижнего Новгорода, дальше пароход идти не мог из-за мелководья. Тогда мой муж предложил батюшке небольшой пароход от Нижнего до Рыбинска. Батюшка согласился и так мы путешествовали 5 суток вместе с батюшкой.

Забыть этой поездки в обществе батюшки невозможно. С 7-ми часов утра до 11–12 часов ночи бывали мы с ним.