Переселение, или По ту сторону дисплея

   Воспользовавшись секундным оцепенением каратиста, она метнулась мимо него к выходу и оттуда на лестницу. Он не успел либо не пожелал ее задержать. В следующую минуту Людмила уже спустилась в шумный веселый вестибюль, где ее закружило движение суетливой повседневной жизни. Это было как пробуждение от кошмарного сна: дети, родители, цвета, звуки, нормальное существование... Неужели совсем недавно она почти соглашалась пропускать мимо ушей страшную философию каратиста в обмен на его мужское внимание? Нет уж, лучше остаться при своем, лишь бы не влипнуть в эту навязчивую путаницу возвышенной истины и помойной ямы...

23

- На чем вы ездите в походы, Валия?

- На электричке, – несколько удивленная вопросом, ответила она.

- А на автобусе?

- Раньше мы нанимали автобус, еще до перестройки. Теперь вот уж пятнадцать лет как не нанимаем.

- Почему?

- Можно, конечно, собрать деньги с родителей, чьи дети идут в поход, но  старуха не разрешает, – объяснила Валя. – Директор наш, Кира Михайловна.  Она считает, что для детей у нас все должно быть бесплатно, как в советские времена. Мы ведь на электричке их без билетов возим…  берем в управе специальную бумагу…

- А если я дам вам автобус?

- Алишер! – ахнула Валя. – Я знала, что ты самый добрый и самый щедрый из всех людей! Что для меня – знала. Но с какой стати тебе тратиться еще и на клуб?!

- Клуб – это тоже ты, – нежно сказал этот самый лучший  на свете человек.

- Ты знаешь, во что обходится аренда автобуса?

- Неважно, Валия. Лучше скажи – ты умеешь водить?

- Водить? –  недоуменно переспросила она.

- Ты можешь быть за рулем водитель? – нетерпеливо пояснил Алишер.

- Я? Конечно, нет!  Зачем тебе, чтобы я …

- Ясно. Шофер нужен другой. Он должен быть наш известный человек.

- Как это? – не поняла Валя.

- Нам надо ехать… и ты поедешь, и твой поход… все мы поедем на одном автобусе – вместе!

- Куда поедем? Почему вместе? – Валя почувствовала, что у ней вдруг засосало под ложечкой  – так ее организм обычно реагировал на еще не осознанное дурное предчувствие.

- Самый серьезный разговор, Валия. – Он немигающе-пристально смотрел на нее своими матово-черными глазами. – Главный разговор. Согласишься – радость, не согласишься – тогда пропал Алишер! Пропала наша любовь.

- Господи, да что же случилось?! – испуганно встрепенулась Валя. – Объясни  как следует!

- Нужно, чтобы ты кое-что сделала… Если дорогой тебе Алишер…

- Конечно, дорогой… Что надо сделать?

- Когда ты пойдешь следующий раз на работу?

   Этот вопрос всколыхнул в Вале тревожное чувство. При чем тут ее работа, если речь идет об их с Алишером любви? Почему он говорил про автобус, строил какие-то непонятные планы… и вот она должна что-то сделать!

   Вале вдруг вспомнилась та женщина в парикмахерской, испортившая ей однажды настроение… Но нет – это, наверное, ерунда. То, что она тогда говорила, не могло иметь отношения к Алишеру!..

- Один человек, Валия… дядя мой родной. Так ему случилось… надо уехать из страны. У тебя ведь нет здесь родных?.. Мешок денег…

   Все это Валя слышала как сквозь вату,  внутренне спрашивая себя – неужели так и бывает? С тобой знакомится человек, уверяет тебя, что любит, добивается ответной любви, чтобы после просить помощи в незаконном деле, иначе говоря – в преступлении. И тут еще дети – они-то каким концом ко всему этому относятся? Не хочет же он сказать…

    Наверное, у нее был чересчур ошарашенный вид, потому что Алишер  повторил все заново, одно за другим. На этот раз сомнений не осталось: ему нужно выехать из страны с каким-то своим дядей, наверняка скрывающимся от правосудия (тут могло быть что угодно: терроризм, наркобизнес, похищение людей). Автобус же они с дядей достают для того, чтобы всех детей, которые в него сядут, для собственной безопасности взять в заложники…

- Честный слово, Валия: как только самолет – все дети отпускаем! Зачем нам тогда дети? Мы в самолет, они по домам… – Он склонился к ней, нежно-нежно, как бывало порой, блестя глазами. – Турция пускай нам двоим, больше никого. Дядя – пшик! – дальше поедет. Ирак, Аравия – сам не знаю, клянусь Аллахом! А нам подарок оставит – будем жить как Алладин с лампой, такие богатые! Вот честный слово…

    Валя вздохнула и закрыла глаза. Теперь ей все было ясно: надо как можно скорее уносить ноги. Невыразимо трудно оторваться от праздника жизни и вновь вернуться к тому серому существованию, где нет ни любви ни удовольствий, ни свободы в деньгах ни перспектив; так трудно было бы, наверное, младенцу из широкого мира попасть обратно в утробу матери. Но это потом, Валя еще успеет это пережить. Сейчас ей предстоит нечто более ужасное, чем возвращение к прежней жизни, – притворство с Алишером, которого она успела искренне полюбить. Фальшивая нежность с любимым, которого вскоре предстоит потерять  навеки… Но это тоже потом: сейчас главное – заложники. Она не должна допустить, чтобы план Алишера удался, и они с дядей увезли детей.

    Все это пронеслось в Валиной голове, пока он, прищурившись, ждал ответа.  Валя жеманно вздохнула вслух:

- Знаешь что, милый, я сейчас устала. Я обо всем этом подумаю, хорошо? А теперь уже поздно, спать хочется. Давай договорим завтра!

   С миндальной улыбкой, от которой она прежде теряла голову, Алишер протянул  к ней руки.

    - Значит, разговор хочешь завтра. Сегодня хочешь спать. Пусть будет, как хочешь…  Ну иди ко мне!

   Мелькнула шальная мысль – а не воспользоваться ли этой прощальной близостью, которую дарит судьба? Ведь больше они с Алишером никогда уже не будут вместе… Но в следующую секунду Валя сообразила, что это очень опасно: попасть сейчас в его объятия. Ведь в самый такой момент она может не выдержать взятой на себя роли, выдать себя… И тогда рухнет надежда предотвратить ужасное. Ей нужно быть очень осторожной, чтобы пятьдесят московских семей не захлебнулись в глубоком горе...

- Сегодня нам нельзя, Алишер. Я сегодня не могу...

   Он смотрел на нее насмешливо – или ей так казалось? Раньше Валя не замечала, что его нежная улыбка, оказывается, напоминает презрительную ухмылку.

- Не можешь, не надо! Если ты решила, пусть опять будет по-твоему…

- Ты только не обижайся, хорошо? Я приду к тебе завтра, а сейчас очень хочется спать…

- Зачем ждать завтра? – насмешливо спросил Алишер. – Хочешь спать? Ложись! – Он кивнул на широкую тахту, которая ей была хорошо знакома – самые острые и сладостные моменты их с Алишером отношений были связаны с этой тахтой.

- А ты где будешь спать?

- Я  на пол. Постелю ковер. Кинь мне одну подушку...

- Но зачем так? Зачем мне спать у тебя? – С возрастающим беспокойством допытывалась Валя. – Давай я лучше пойду домой, а завтра мы снова встретимся…

- Домой нельзя, Валия, – покачал головой Алишер. – Ведь в Турции ты мне будешь жена. Тебе надо привыкать – всегда вместе!

   Теперь уже было очевидно, что он смеется… и вовсе не добродушно, как мог любящий мужчина усмехнуться на причуды любимой женщины. Нет, он откровенно смеялся над ней, и вообще это был уже совсем другой Алишер, таящий в себе целую бездну ужаса и опасности... Валя почувствовала, как по ее спине побежали противные липкие мурашки. Надежда предотвратить трагедию висела на волоске!

- Ты не вернешься теперь домой, Валия, – серьезно повторил он. – Жди новый дом на берегу моря. А пока живешь здесь, где мой дом.

- Но как же так… – пыталась возразить Валя. – Я не взяла с собой  вещи… Ведь мне нужно собраться, правда, Алишер?

- Чего ты хочешь? Лифчик-трусы, щетка для зубов? Пиши на бумаге список, получишь все прямо из магазина!

-   Зачем же из магазина, если я могу взять свое? Я хочу свои собственные вещи!

- Свои? – злобно прищурившись, насмехался Алишер. – Вах-вах, держите меня! Что у тебя там, сокровище? Как у калифа Гарун эль Рашида?