Переселение, или По ту сторону дисплея

- Как вы себя чувствуете, босс? – быстро заговорил старший куратор. – Может быть, вызвать врача? Вы мало внимания уделяете ране!

- Какой еще ране? – удивился Павел.

   Ему вновь предложили посмотреть в зеркало. На этот раз он увидел в своей грудной клетке глубокую дыру, вероятно, пробитую щипцами.

- Действительно, неслабо…

- Нельзя оставлять вашу рану на волю случая. Вам нужен врач!

- Ну так вызовите… – машинально согласился Павел, чувствуя, что главная мысль, так и не вспомнившись, уходит во все эти ненужные слова, как вода в песок.

- …А также массажистку?

-  И массажистку…

- Ну а теперь позвольте помочь вам выбрать номер! Ведь вы сегодня уже заплатили – значит, по справедливости, за плату должен быть отпущен товар!

   Павел в последний раз попытался поймать, остановить в себе ускользающую необходимость что-то вспомнить. На секунду перед глазами мелькнуло уже знакомое  – мать с поднятыми руками. И другая, но тоже мать, которую он видел не далее как сегодня: растрепанная, она что-то кричала ему о своем сыне... Об их общем сыне, с которым случилось несчастье!

    На минуту ему показалось, что сейчас он вспомнит… Но тут появились врач и массажистка, до странного похожие на кураторов, словно те спешно переоделись, подобно артистам за кулисами. Обычно здесь приходили именно настоящие врачи, массажисты, бизнесмены, менеджеры, танцовщицы...  Или Павел просто не замечал, что во всех сценах задействованы одни и те же фигуры?

   Но он уже не мог ни о чем больше думать: после всех сегодняшних потрясений ему не терпелось ощутить обычную для этих мест расслабленность. Хватит надрыва, пришло время без малейшего напряжения плыть по житейским волнам. Для тебя все сделают, все тебе обеспечат. А если ты не можешь чего-то вспомнить, то и не надо – меньше беспокойства.

18

   Клиника «Белый коралл» начинала свой трудовой день в девять утра, а заканчивала в девять вечера, итого двенадцать часов. Персонал работал в две смены, но к Ирине Лучининой это не относилось. Ирина работала синхронно с клиникой, с девяти до девяти. Несколько дней назад Павел перестал посещать свою контору, так что рассчитывать на его зарплату больше не приходилось. Она написала заявление, что хочет работать в две смены и, соответственно, получать две ставки. По сравнению с прежней зарплатой Павла это была капля в море, но ничего другого жизнь пока что не предлагала. А искать лучшей доли у Ирины просто не было сил.

   Она сидела за своим координаторским столиком в углу приемной, щуря глаза, чтобы не дремать. Удивительно, но ей было хорошо. После того как Тимка пропал и снова нашелся, Ирина блаженно отупела на все прочие жизненные раздражители, в том числе на поведение мужа. Пусть он сидит перед своим ящиком дни и ночи, пусть ее собственная нагрузка удвоилась, пусть впереди маячит развод… После стресса, пережитого из-за сына, все это потеряло для нее значение. Главное, Тимка жив, здоров, в безопасности – что еще нужно для счастья?! Данный эффект хорошо знал царь Соломон, который однажды велел человеку, страдавшему от тесноты жилища, взять в дом еще несколько овец и ослов со двора. А потом разрешил их выпустить: вот тут-то бедняк и почувствовал, насколько ему просторно в доме!…

   С бабулей они договорились, что Тимка погостит у нее денек-другой, успокоится после бурного всплеска эмоций.  Смена обстановки пойдет ему на пользу. Так что сын оставался пока в деревне, а Ирина все эти дни жила сама по себе, с инерцией прибитого бурей и вновь поднимающегося растения… потихоньку, но поднимающегося. Она чувствовала себя словно после тяжелой болезни, когда кризис только что миновал. С одной стороны – отсутствие четких мыслей и страшная слабость, при которой едва хватает сил на созерцательное существование… С другой стороны – блаженное ощущение возвращающейся в тебя жизни.

    Окружающее вновь начинало интересовать Ирину, в первую очередь люди. Посетители клиники подходили к ней исключительно по делу: записаться, взять карточку, оплатить прием. А она, механически выполняя свои обязанности, исподволь приглядывалась к ним и гадала – как-то они живут своей собственной жизнью? Какая у кого должна быть жена или муж? Есть ли дети?.. родители?.. друзья?.. Она сама додумывала за клиентов то, о чем не имела права спросить. Понятное дело, теперь она смотрела  на подходивших к ее столику с интересом.

    Сегодняшний рабочий день закончился, до девяти вечера оставалось всего несколько минут. Ирина уже собрала сумку, чтобы идти домой, – как вдруг в отделении появились новые посетители. Небольшая, довольно миловидная блондинка и высокий восточный человек, оба не первой молодости, но еще далеко не старые. Очевидно, эта пара была из породы богатых, не очень интеллигентных людей, мнящих о себе невесть что. Впрочем, женщина улыбнулась вполне дружелюбно, как не улыбаются новые русские тем, кто их обслуживает…

   А ведь Ирина еще помнила времена, когда продавец и покупатель, почтальон и адресат, жилец и дворник дома общались друг с другом на равных. Одни – люди, и другие – люди, те и те граждане своего государства, да и обслуживают все всех по кругу: дворник придет в магазин, продавец получит письмо, почтальон не оступится на дорожке, посыпанной песком. Все люди братья, все граждане – частички одного народа, и в любых нестыковках, любых обстоятельствах прежде всего учитывается, как теперь говорят, человеческий фактор.

   На блондинке было короткое распашное пальто, которое могло сойти за жакет (строгое правило «Белого коралла» – оставлять верхнюю одежду в гардеробе!) и высокие замшевые сапожки; то и другое бросалось в глаза своим одинаковым ярко-малиновым цветом. Сущая безвкусица, но в сочетании с осветленной головой посетительницы эффектно. Что до мужчины, то на нем ловко сидел вполне респектабельный темный костюм с зеленоватой искрой, подчеркивающий его представительную фигуру. Черные волосы были красиво уложены, если приглядеться, на них угадывались следы дорогого геля. В целом же, в рамках определенного стиля, его внешность можно было счесть интересной.

- Здесь прием лечить зубы? – с акцентом спросил этот денди на восточный манер.

- Мы работаем до девяти часов. Сегодня прием закончился, но я могу записать вас на другой день. –  Ирина полезла за журналом, который уже успела убрать в ящик стола.

- Не нужно другой день. Мы лечим сегодня. – Восточный человек ослепительно улыбнулся сперва Ирине, потом своей блондинке, после чего перевел взгляд на дверь кабинета:  – Врач там?

- Врач там, но он занят.

- Лечит зубы, кто попросил?

- Да, лечит зубы. У него сейчас последний пациент.

 Слово «последний» Ирина выделила.

- Последний, а мы еще последний, – не отступал гость столицы. – Последний слово зуб скажет! Болит, Валия? – оглянулся он на свою спутницу, буквально сиявшую рядом со своим умным и заботливым кавалером.

- Да не так уж и болит, Алишер! Вполне терпимо, – радостно отвечала она. – Правда, мы  можем записаться на другой раз!

- Не хочу, чтобы ты ждала другой раз.

    С этими словами он вдруг двинулся в сторону кабинета – быстро и бесшумно, как какой-нибудь большой зверь кошачьей породы, барс или леопард.  Ирина ничего не могла поделать, разве что схватить его за рукав, когда он скользнул мимо нее. Но, во-первых, она попросту не успела, во-вторых, сомневалась, похвалит ли руководство «Белого коралла» такое обращение с пациентами. Ведь этот хозяин жизни может потребовать жалобную книгу. Вообще-то нахалов надо осаживать, будь то в клинике либо где еще. Но Ирина пока не созрела для активных действий – ведь наряду с пробуждающимся интересом к миру она еще чувствовала глубокую слабость.

     Без стука распахнув дверь, инициативный пациент исчез в кабинете, а в приемной, таким образом, остались наедине две дамы. Надо признать, блондинка  смотрела на Ирину без того наглого превосходства, которое бывает свойственно спутницам подобных лиц. Она даже ощущала потребность извиниться перед служащей клиники за своего обожаемого Алишера: