Дневники св. Николая Японского. Том III

Фома Такеока из Цуяма пишет, что у него крещено пять человек, и новые слушатели есть. Вообще из него порядочный катихизатор вышел, несмотря на то, что я всегда считал его лентяем, когда он учился в Семинарии. Его Церковь в Циукоку ныне самая оживленная, и это благодаря его деятельности.

Моисей Минато пишет о Сикотан–дзима о тамошних христианах (бывших наших курильцах). Хранят веру и благочестие, живут безбедно благодаря попечению об них Правительства. Ныне всех их пятьдесят восемь человек, из которых старшему шестьдесят два года. К письму приложен список христиан с обозначением лет всех. Приложено также письмо по–русски Якова Сторожева, в котором, между прочим: «Молитвенник киники получил очень благодару». Моисей Минато проведет с ними зиму и подучит молодое поколение вере.

О Василии Ямада, катихизаторе в Карасуяма, кто–то написал сюда, что он дурно ведет себя. Письмо послано было к о. Титу Комацу, чтобы он исследовал. Пишет о. Тит, что Василий Ямада впал в долги, оттого что его семейство переболело, да и не раз дети болели, больше за ним дурного нет. Пошлется завтра о. Титу 10 ен от меня для Ямада и напишется, чтобы он убедил христиан Карасуяма выкупить своего катихизатора из долгов — для них он трудится, должны и они промышлять о нем.

11/23 ноября 1895. Суббота.

Милые вы, мои японцы, и добро–то нужно делать вам с опаской, чтобы оно не испортило вас! (Или уж это и везде так?) Учился здесь в Катихизаторской школе, до выпуска нынешнего года, юноша Петр Кисимото; казался он мне особенно бедным, и потому я справлял ему иногда платье, не в пример другим. Теперь он на службе — катихизатором в Готемба, и оттуда тоже просит платье, да, кроме того, и часов. Строго написано ему, чтобы довольствовался получаемым жалованьем, как и другие, — из него справлял себе платье, выэкономив, коли хочет, и часы; еще, чтобы больше занимался своим служебным делом и писал сюда о церковных делах, чего ныне не делает.

Был Кавасаки Сабуро (прежнее имя Китамура), главный редактор «Циувоо–Симбун», приверженец сюза Японии с Россией; просил представить его нашему Посланнику; я обещался сделать это. Он один из способных писателей в Японии; уже несколько исторических книг издал. В последнее время целый год путешествовал по Корее и Манчжурии и оттуда писал корреспонденции. Несколько лет тому назад издавал журнал с названием по–русски «Столп империи», потом газету, которую часто запрещали за слишком вольные мысли; учился и по–русски, только жаль — не доучился до понимания русской книги или газеты; сегодня возвратил мне занятий у диакона Сергия Судзуки миссийский русско–китайский словарь, совсем истрепанный; аглицкую газету понимает. Советовал я ему сегодня сделать путешествие по Америке и Европе; зарабатывает он, в месяц, кистью 200 ен, значит, легко может скопить на вояж, а он расширит его кругозор. Мне кажется, это одна из будущих значительных величин Японии; от роду ему всего тридцать лет.

Сегодня японский гражданский праздник, и потому классов не было, перевода у меня с Накаем тоже не было.

За всенощной было несколько офицеров с наших военных судов.

12/24 ноября 1895. Воскресенье.

После обедни была Софья Накагава, из Сендая; приехала повидаться с сыном, молодым гвардейским офицером, Николаем, только что вернувшимся с Формозы. Встретила его здоровым и невредимым и приписывает это милости Божией; говорила, что все время просила о. Петра Сасагава за проскомидией вынимать частицу о здравии его; молились и другие с нею о нем. Он участвовал во многих битвах; сабля зазубрена от ударов по врагам; пальто обагрено вражьей кровию. Все время на груди носил икону, которую его благословила мать; был и болен от местного климата. Юноша этот родился тогда, когда отец его, Петр, в 1872 году, жил у меня здесь, на Суругадае, учась вере; как теперь вижу счастливую улыбку отца, пришедшего поделиться со мною своей радостию. И вот уж сын боевой офицер! Течет время!

В два часа пришел жандарм, Дмитрий по имени, родом из Наканиеда, отправляющийся послезавтра на Формозу. Был он солдатом и вынес весь поход в Китай, в северной армии, участвуя во многих сражениях; вернувшись, пожелал служить в жандармах (кемпей), почему поступил здесь в приготовительную к сей службе школу, правила которой не позволили ему отлучиться сегодня утром для того, чтобы помолиться за литургией, но он готовился к Таинствам, постился и очень просил исповедать и приобщить его запасными дарами; я с радостию согласился на это; священников не случилось, ни о. Романа, ни о. Павла Сато, и потому я сам исповедал и приобщил его. Потом (угостив чаем с булкой) снабдил его христианскими книгами и иконками.

Был барон Мадено Коодзи, жаловавшийся, что наши академисты пишут о России дурно в газетах, также что из русских газет дурное об Японии переводят и печатают, особенно Кониси этим отличается Просил остановить их. Но как? Им говорено было — каждому, пред отправлением в Академии, что они назначаются, между прочим, и на сближение их Отечества с Россией; пусть–де потом говорят и пишут в Японии о России и наоборот, да пусть в России на задние дворы не заходят и грязи оттуда не вывозят в Японию. Если они все–таки нагрузились грязью, то как сделаешь, чтобы не пачкали и не воняли?!

13/25 ноября 1895. Понедельник.

Был методистский бишоп, американец Hendrik в сопровождении Rev. Loomis, моего знакомого. В белом галстуке, с умными глазами и живыми движениями; рассказал я ему о нас здесь все, что он пожелал знать, и даже снабдил книжкою протоколов нынешнего Собора, но в Собор и на колокольню не повел, чтобы не застудить не совсем поправившегося горла, — одни досмотрели, что хотели.

О. Иоанн Оно, состоящий в Нагоя, был; направляется, согласно испрошенному наперед дозволению, в Сендай, к себе на родину по домашним делам.

О Церкви в Нагоя говорит, что прежние христиане держат веру, ходят в Церковь, новых не является; проповедь совсем упала.

14/26 ноября 1895. Вторник.

Новые академисты — Емилиан Хигуци и Марк Сайкайси погостили в своих домах, вернулись и теперь готовы к службе; поэтому сегодня учителя (академисты) сделали новое распределение уроков в Семинарии и Катихизаторской школе; о. Сергий Глебов от преподавания уволен, ибо скоро отправляется в отпуск в Россию, а приехавшим даны уроки; всем им — академистам — пришлось по двенадцать уроков в неделю (всех их семь человек). Кроме того, они издают «Синкай».

В двенадцать часов мы все вместе пообедали; о. Роман, нынешний (весьма слабый) инспектор Семинарии, участвовал с нами в трапезе, но ему должно было быть очень скучно, ибо разговор все время шел по–русски.

Пред обедом, встретившись с Даниилом Кониси, я говорил ему, чтобы не писал дурно о России и из русских газет не переводил дурное о Японии — ропщут–де на это сами же японцы, желающие добрых отношений к России; заверил Кониси, что он совершенно не причастен этому греху.

15/27 ноября 1895. Среда.

Утром отослал доктору Оказаки гонорар за его визиты: 20 ен, был он у меня одиннадцать раз; за лекарство заплачено особо. От болезни, наконец, избавился — слава Богу!

После обеда секретарь Нумабе и его помощник Фудзисава сдавали, как всегда в это время, деньги, вырученные за год с продажи по Церквам крестиков, икон, церковных свечей и прочих церковных предметов, а также книг, печатаемых Миссиею: всего ныне выручено: 318 ен 40 сен. А расходов–то сколько было! Суждено ли когда–либо покрыться расходу приходом?

По сегодняшней «Japan Daily Mail» синтуистских кумирен в Японии 193476, синтуистских жрецов (синкван) 14766 (то есть по тридцать кумерен на жреца, ибо служба в каждой из них должна совершаться раз или два в год). Буддистских кумирен: 108000, а бонз 55000. Вот какая вражеская армия перед нами!